Браки заключаются на небесах

Выгодная сделка

Окончилась война, можно было наконец оставить холодный Барнаул и вернуться. А куда возвращаться-то, если дом в Николаеве уже давно заняли — соседи писали… И скитаться с женой и пятью детьми — тоже не дело. А вот в Киргизии, говорят, масла много, и сыра, и фруктов — там не пропадешь. Так они приехали в село Беловодское.

Сначала им казалось, что они единственные евреи в городе, — но нет, на рынке повстречали единоверцев, и как-то легче стало: почти община, можно сказать.

Если кто хотел в Беловодском прожить, то ездили закупаться во Фрунзе, а потом торговали тем, что удалось там приобрести, на местном рынке: одеждой, обувью, мылом. Так и старшие — Хана и Довид — стали во Фрунзе за 40 километров ездить и на рынке стоять.

Однажды к Хане на рынке подошла женщина:

— Сережки золотые с бриллиантами. Интересует?

Хана подумала, что глупо было упустить возможность заработать немного денег, но в бриллиантах она ничего не понимала и не знала, за какую цену их надо купить. Она подошла посоветоваться к знакомому молодому еврею, Марику, из «старожилов»-эвакуированных.

Тот сказал, что немного разбирается в камнях и готов помочь ей заключить эту сделку — но только если барыш будет пополам. Хана согласилась, купили они серьги у женщины и стали искать подходящего покупателя. Но не только подходящего покупателя для бриллиантов не было — а и вообще никакого покупателя. Какие драгоценности? Сорок пятый год на дворе — выжить бы!

Что же делать? Обратились к отцу Ханы — к нему, как к знающему еврейский закон человеку, часто приходили с вопросами, ведь настоящего рава в Беловодске не было. Он осмотрел серьги и увидел, что в одной из них был чистейший бриллиант, а в другой — мутноватый. Одна сережка стоила гораздо дороже другой, так что просто разделить пару между Ханой и Марком невозможно.

Отец посмотрел на Хану — и на высокого симпатичного молодого человека. Он знал, что тот учился в хорошей ешиве, и часто думал, что хотел бы такого мужа для одной из своих дочерей. Вспомнился ему Мидраш, где рассказывалось о том, что один человек купил поле, обнаружил на нем клад и поспешил вернуть его прежнему владельцу поля.

— Это не мое, — сказал покупатель. Я только купил поле.

— И не мое тоже, — сказал продавец. — Я не знаю ни про какой клад.

Они обратились к царю за советом, а тот предложил сыну одного жениться на дочери другой и принять сокровище в качестве приданого.

Отец еще раз посмотрел на двух молодых людей, стоящих перед ним, и сказал:

— Почему бы вам не пожениться? Тогда серьги будут принадлежать вам обоим!

25 мая 1945 года в Беловодске сыграли первую послевоенную свадьбу. А тот бриллиант, что лучше блестел, был заново оправлен и помещен в кольцо, преподнесенное невесте в знак обручения — и в память о том случае, который соединил их навсегда.

По законам гостеприимства

В сентябре 2017 года грозные тучи урагана Ирма вынудили многие семьи Флориды покинуть свои дома и искать убежища. Еврейская община Атланты тут же начала организацию жилья и питания для сотен семей, которым некуда было идти.

В семье Хорвас начали припоминать, нет ли у них знакомых во Флориде, которые нуждаются в помощи — и, вспомнив, позвонили Гитель Винкельберг и пригласили ее и ее семью пожить у них, пока не минует опасность. Гитель согласилась быстро. Они уже были в дороге и пытались пробраться на север страны, к родственникам, но застряли в бесконечной пробке.

Время шло, на заправках кончился бензин, и они поняли, что до шабата дальше Джорджии они не продвинутся, поэтому c благодарностью приняли приглашение Хорвасов.

Когда Хорвасы сообщили детям, что скоро должны приехать гости, их дочь Адина нахмурилась. Гитель Винкельберг была шадханит, и за год знакомства не предложила Адине ни одного шидуха. Адине было как-то неловко жить под одной крышей со свахой! Но гостеприимство было выше всех этих мелких соображений, конечно, и Адина принялась готовить комнаты для гостей.

Уже на второй день, познакомившись поближе и обнаружив множество общих интересов, Хорвасы и Винкельберги почувствовали, что становятся хорошими друзьями. Через неделю, перед отъездом во Флориду, Гитель Винкельберг заверила Адину и ее мать, что она полна решимости найти шидух для Адины — из благодарности за все, что сделали для ее семьи Хорвасы.

У Гитель уже была идея. Чем лучше она узнавала Адину, тем больше она думала об одном молодом человеке, который мог просто идеально ей подойти. И действительно, жизнь показала, что Лоззи Касман, студент ешивы, где преподавал отец Гитель, — оказался прекрасным мужем для Адины.

Семья Хорвас стремилась открыть свои сердца и свой дом для тех, кто оказался в беде. Они не знали тогда, что одновременно открывают и двери в другой дом — тот еврейский дом, который построит Адина вместе с Лоззи, и где они продолжат традиции гостеприимства, милосердия и добра.

«Хорошо, что шадханов нет на свадьбе!»

Южноафриканский Йоханесбург — не самое безопасное место на земле. А если ты приехал из Иерусалима и учишься там в ешиве, то первое время тебе просто кажется, что попал на другую планету: туда не ходи, сюда не ходи, и вообще пешком не ходи; не расслабляйся, не теряй бдительности, всюду подстерегает опасность.

Хаим по вечерам немного подрабатывал, и для этого ездил в лобби гостиницы, чтобы там посидеть в тишине и поработать за компьютером. «Только на такси!» — было сказано ему.

Хаим всегда заказывал машину в определенной фирме — через приложение на телефоне. Однажды вечером, когда пришло время возвращаться в ешиву, это приложение вышло из строя. Он был один, безоружный, с дорогим компьютером и телефоном. Но все же это был центр Гленхазела, главного еврейского района Йоханнесбурга, и на улицах была охрана…

Хаим решил рискнуть — и пошел пешком. Вернувшись благополучно в ешиву и рассказав о своем ночном (десятиминутном!) путешествии друзьям, он услышал обнадеживающие заверения, что в последнее время все изменилось, улицы в районе патрулируются, и можно спокойно ходить по ночам пешком, не опасаясь нападений.

Так что Хаим решил больше не тратить денег на такси и впредь ходить пешком. Но, видимо, это была не лучшая идея: ежевечерне в одно и то же время ходить по тому же маршруту с дорогим ноутбуком в руках — да к тому же в одиночестве.

Однажды друг Хаима попросил его заменить в хавруте — и поучиться вместо него пару часов с одним местным пареньком, Беном, ему было лет 15. Бен жил рядом с отелем, где работал Хаим, поэтому, закончив учебу, они пошли вдвоем по пустынным темным улицам. Время шло к 10 часам ночи.

Мимо медленно проехала какая-то машина, и обогнав их, повернула направо. Через минуту все повторилось. Та же самая машина? Не может быть! Когда автомобиль проехал мимо них в третий раз, было очевидно, что сейчас что-то произойдет. Тем более, что фары у него были выключены.

До угла улицы, где обычно стоял охранник, Хаим и Бен дойти не успели. Один человек выскочил из машины, размахивая пистолетом. Еще двое появились с заднего сиденья. Водитель остался за рулем.

— Ноутбук, ноутбук! — Отрывисто выкрикнул один из бандитов.

Двое вырвали у Хаима из рук компьютер.

— Телефон, телефон!

Бен сразу бросил свой телефон на землю, а Хаим заколебался — не отдать ли им более дешевый телефон, сохранив смартфон… Но прежде чем он принял какое-то решение, руки преступников уже шарили по его карманам, вытаскивали оба телефона.

— Лежать! Буду стрелять!

Пока Бен и Хаим лежали на земле, бандиты запрыгнули в машину и уехали. Хаим поднял голову: у машины не было номеров.

Немного придя в себя, Хаим и Бен остановили проезжающего мимо еврея, вызвали полицию, дали показания — и вновь оказались одни на пустой улице. В гостиницу без компьютера не имело смысла идти, и в ешиву одному возвращаться по темным улицам тоже не очень хотелось. Бен предложил пойти к нему домой.

Мать Бена взяла Хаима под свою опеку, и те несколько месяцев, которые Хаим оставался в Йоханнесбургской ешиве, он регулярно получал от нее приглашения на ужин, и на шабат, и просто так.

Летом Хаим нашел работу помощника рава в Кейптауне и уехал, горячо поблагодарив Бена и его мать и попрощавшись, как он думал, — навсегда. Но через пару недель после отъезда ему позвонила шадханит, чтобы предложить ему шидух. Речь шла о старшей сестре Бена — Нааме!

Выступая на их свадьбе, рав говорил о том, какими неисповедимыми путями соединяются пары для того, чтобы прийти к хупе, и о том, как мы должны быть благодарны тем людям, с помощью которых жених и невеста узнали друг друга. А потом добавил: «И всё же хорошо, что тех шадханов, которые познакомили Хаима и Нааму, нет на этой свадьбе!»

Путями милосердия

Когда 93-летний дедушка Бины Коэн переехал в Эрец Исраэль прошлой осенью, никто не подозревал, как будет выглядеть мир пять месяцев спустя.

Дедушку устроили в очень хороший дом престарелых, и он очень радовался, что теперь будет жить неподалеку от детей, внуков и правнуков, и они будут его каждый день навещать. Но вот наступил март, и дома престарелых Израиля приняли тяжелое решение — закрыть свои двери для всех посетителей, в том числе, и для близких родственников.

Может быть, переезд в другую страну так повлиял, а может, просто пришло время — но дедушка стал терять слух и память с катастрофической быстротой. Каждое утро повторялся один и тот же телефонный разговор. Дедушка спрашивал, почему никто к нему не приходит, а ему в несчетный раз кричали, надрываясь, в трубку про пандемию, вирус, запрет посещений и категории риска. Ситуация была мучительной для всех.

Бине Коэн было 22 года. Она училась, искала спутника жизни, у нее были хобби, подруги — скучать не приходилось. Но бедственное положение ее одинокого дедушки не давало ей покоя, и она приняла решение. Бина сдала тест на COVID и, получив отрицательный результат, самоизолировалась в своей комнате на две недели.

Родители протестовали:

— Мы не знаем, как долго это продлится, Бина!

— Как же учеба? Что будет с шидухами?

Все эти вопросы Бину тоже волновали, но одиночество деда волновало ее больше. После двух недель изоляции она вышла из своей комнаты и направилась прямиком в дом престарелых, чтобы быть там с дедушкой, говорить с ним, слушать его, заботиться и любить — вживую, а не по телефону.

В доме престарелых было строгое правило: кто зашел — уже не выходит. Бина понятия не имела, как долго она пробудет там, какие возможности ей придется упустить, и как она будет восполнять пропущенную учебу.

И еще кое-чего она не знала. Что был в том доме еще один человек, который, так же, как Бина, поставил свою жизнь на паузу, чтобы позаботиться о пожилом родственнике. Но Шмуэль пошел еще дальше, и когда понял, что рав дома престарелых не сможет войти в здание, он сам организовал там Пасхальный Седер, кидуш и авдалу и, по сути, взял на себя роль духовного наставника, помогая жителям этого дома, поддерживая их, вселяя в них надежду…

Бина была впечатлена преданностью и искренностью молодого человека, и Шмуэль был впечатлен добротой и самоотверженностью Бины. Они поговорили со своими родителями и, с их одобрения, начали встречаться. Свадьба Бины и Шмуэля запланирована на конец этого лета.

За пределами дома престарелых никто бы не посчитал Бину и Шмуэля подходящей парой: они принадлежат к разным слоям общества и живут в противоположных концах Израиля. Этот дом был единственным местом, где они могли пересечься.

* * *

Каждая история знакомства двух людей — удивительна, и Вс-вышний соединяет души самыми необыкновенными путями. Кто-то встречает свою пару в юном возрасте, а кому-то приходится несколько лет подождать. Иногда суженый оказывается совсем не таким, как представлялся в мечтах. Некоторые пары кажутся посторонним несовместимыми. Но все это внешнее, наносное, преходящее. Половинки душ соединяет Творец, Который знает суть каждого человека, его истинную цену и настоящие качества — и ошибок здесь не бывает.