Это Б-г мой 17. Зачем беспокоиться?

Нет смысла замалчивать то очевидное обстоятельство, что в наши дни соблюдение законов питания требует от всякого человека, не живущего отшельником, значительных усилий и жертв. На каждом шагу — в ресторане, в поезде, в самолете, в гостях — верующий еврей встречает людей, которые едят то, что ему есть запрещается. Для того, чтобы не отступить от законов питания, установленных иудейской религией, еврей должен обладать ясностью цели, силой воли и, разумеется, развитым чувством юмора: оно помогает ему выдерживать и достойно парировать многочисленные шутки, которые на него неизбежно сыплются в связи с тем, что он ест не то, что все.

Нашим предкам редко приходил в голову вопрос, который постоянно беспокоит нас, воспитанных в просвещенной современной Америке: для чего нужно придерживаться всех этих правил? Им было гораздо труднее — как физически, так и морально — съесть, например, кусок свинины или креветку, чем питаться по обычаю своего народа. Все эти правила и запреты были частью еврейского образа жизни, который установился издревле и которым евреи гордились; и в основе этой гордости лежало глубоко заложенное, неистребимое ощущение, что в Законе Моисеевом воистину выражена воля Провидения, провозглашенная еврейскому народу. Однако новое поколение американского еврейства, законно вглядываясь в свое прошлое, подвергает все еврейские обряды сомнению и критическому анализу. Это вызывает недовольство и даже возмущение у наших отцов и у раввинов, ибо и те и другие далеко не всегда могут ответить на вопросы, которыми сами они никогда не задавались.

В Европе, где ассимиляция евреев зашла довольно далеко, и в Советском Союзе, где соблюдение религиозных обрядов преследуется коммунистическими властями, очень многие евреи больше не соблюдают законов и правил, связанных с питанием: они делают это либо сознательно, по доброй воле, либо от равнодушия к древним обычаям, либо нехотя, подчиняясь принуждению, либо попросту по незнанию. Однако большинство живущих в мире евреев все еще в той или иной степени придерживается этих законов и правил. И есть еще немало евреев, которые следуют им со скрупулезной точностью. В Соединенных Штатах, после того как массовая ассимиляция, казалось, привела к почти полному отказу от традиций, в настоящее время свод установлении, касающихся еды, завоевывает среди евреев новое признание, и людей, эти установления соблюдающих, определенно становится больше. Отчасти это, безусловно, объясняется тем простым обстоятельством, что стало легче соблюдать правила кашрута. Производство кашерных продуктов превратилось в развитую и процветающую отрасль промышленности. Массовая продажа мороженного мяса и распространенность холодильников позволяет без забот хранить кашерную пищу дома в течение значительного времени. Кроме того, у части ранее ассимилированных евреев наблюдается тенденция к возвращению в лоно Моисеева Закона и к соблюдению его требований. На первый взгляд, эта тенденция противоречит общеизвестному социологическому закону, согласно которому меньшинство имеет склонность перенимать обычаи большинства. Однако законы общественного развития — это не астрономические законы. Люди могут приобретать новые знания и по своей воле изменять свое поведение, чего не могут планеты. В Соединенных Штатах Америки человек, который хочет быть «не хуже, чем Джонсы», не обязательно должен подражать конкретно тому, что Джонсы едят, — он может подражать и тому, как Джонсы себя ведут. Говоря в общем, Джонс — это человек, который следует обычаям своей веры и уважает других людей, придерживающихся иной веры и соблюдающих ее обычаи.

Представляется, что возрождение религиозности среди американского еврейства — это скорее социальная перемена, чем религиозная или интеллектуальная, подобно тому как наблюдавшийся ранее отход от религии также был прежде всего социальной переменой. Но тот, кто хочет, чтобы иудаизм выжил, приветствует любое возрождение религиозного чувства, на какой бы основе это возрождение ни совершалось. Возможно, это возрождение, начавшееся по чисто внешним, практическим и неидеологическим причинам, со временем наполнится истинно религиозным содержанием.

Никто не станет отрицать, что в настоящее время снабжение населения кашерными продуктами поставлено более чем удовлетворительно. Недоверие к печатям и гарантиям, ощущение недостаточности контроля с точки зрения установленных религиозных стандартов, различие мнений относительно кашерности или некашерности тех или иных сортов широко продаваемых продуктов, слухи и сплетни по поводу сомнительных моментов в этом вопросе (вместо установленных фактов) — это всего лишь типичные явления, характерные для переходного периода, когда происходят перемены от старого к новому. Люди, которые не соблюдают установлении иудейской религии, связанных с питанием, любят ехидно указывать на все эти несоответствия, несообразности и споры, однако такого рода рассуждения несерьезны. В целом наш древний еврейский рацион остается столь же ясно и четко определенным, каким он был во времена Моисея. Пределы потребления тех или иных дорогих и изысканных деликатесов устанавливаются не Законом, а материальным достатком и здравым смыслом каждого еврея. Если мы искренне хотим соблюдать правила кашерности, мы без большого труда можем это делать. Что же касается дальнейшего улучшения и расширения ассортимента продаваемых кашерных продуктов, то это зависит от каждой отдельно взятой общины: если есть в ней определенный спрос, то со стороны поставщиков будет и соответствующее предложение.

Вся пища, какую Тора не разрешает нам есть, — это пища, чистота которой сомнительна с санитарно-гигиенической точки зрения. В течение трех тысячелетий евреи жили без серьезных эпидемий, воздерживаясь от употребления в пищу змей, свинины, червей, ракообразных и черепах. Несмотря на то, что фраза «кашер означает чистый» лингвистически неверна, правила кашерности действительно преследуют своей целью потребление евреями максимально чистой пищи. Но самое важное в этих правилах заключается в том, что соблюдающие их люди в одном из своих важнейших повседневных действий придерживаются одного и того же образца, одного и того же ритуала-и придерживаются притом с древнейших времен, с тех пор, как этот ритуал был предписан нам на горе Синай. Как только человек, почувствовав голод, садится за стол, он через свои действия начинает ощущать себя кровно связанным со своим народом — со всеми остальными людьми, которые проделывают те же действия таким же точно образом, как и он. Конечно, еврей, который пускается в путешествие, испытывает от этого определенные неудобства, — и все же при этом он с особой силой ощущает, кто он есть и каковы его связи с родным домом. Нет ни малейшего сомнения в том, что законы питания оправдывают себя и являются не отжившими догмами, а действенными нормами современной жизни. Они — общественное орудие, позволяющее евреям оставаться живым и единым народом, и психологическое орудие, помогающее отдельным людям сохранить свою еврейскую сущность. Вопрос только в том (и это — единственный вопрос, к нему в конечном итоге сводятся все споры), заслуживает ли иудаизм того, чтобы его сохранять, и есть ли другие практические способы его сохранить, помимо выполнения всех требований Закона.