Это Б-г мой 8. Праздники природы

Концентрические круги года

Течение времени на земле можно изобразить в виде концентрических кругов: круг в центре — день, следующий, более широкий круг — неделя, еще один круг — время года, затем — год, и на каждом из этих концентрических кругов иудаизм оставил свою печать.

Есть три праздника, которые знаменуют переход к новому времени года: Песах весной, Шавуот летом и Суккот осенью. В течение первого тысячелетия еврейской истории основным занятием народа было земледелие. Потому-то эти три священных дня отмечались символическими обрядами, связанными с земледелием. Века изгнания, когда евреи жили, главным образом, в городах Европы, не стерли этих символов сельской жизни, и евреи не забыли молитв, в которых народ Святой Земли просил Б-га ниспослать ему благоприятную для выращивания злаков и плодов погоду.

Эти три праздника — прославление изобилия природы. И подобно шабату, каждый из них — это еще и день, в который евреи отмечают определенное событие своей истории. Песах — годовщина Исхода из Египта, Шавуот — годовщина Откровения на горе Синай, когда евреям был дан Закон, в Суккот отмечается память о сорокалетнем блуждании в пустыне (название происходит от слова сукка — шатер, палатка).

Литургия всех трех праздников почти одинакова. Различие — в незначительных вариациях текста и в добавлении более поздней, средневековой поэзии. Но церемонии очень различны, и они-то придают каждому из этих праздников свое очарование и свой особый колорит.

Святые Дни, древние, как сам еврейский народ, — часть Моисеева закона. В эти дни, как и в субботу, прекращается работа. Ограничения и запреты в эти дни такие же, как и в шабат, но допускаются все же некоторые послабления, связанные, главным образом, с приготовлением трапез.

Еврейский календарь

В Танахе говорится, что евреи вышли из Египта в полночь при свете полной луны, в день весеннего полнолуния, на четырнадцатую ночь месяца Нисана, около 3200 лет тому назад. В эту ночь празднуется Песах, то есть Пасха.

Прежде всего возникает трудность исчисления времени: когда же все-таки следует праздновать Песах? Еврейский год, как и год мусульманский, состоит из двенадцати месяцев, по двадцать девять или по тридцать дней каждый. Солнечный год примерно на одиннадцать дней дольше лунного. Лунный календарь каждые три года отстает примерно на месяц от Григорианского календаря. Мусульмане празднуют свой Рамадан то зимой, то весной, то летом, то осенью. Но Моисеев закон указывает, что Пасха — это весенний праздник. День освобождения следует отмечать тогда, когда расцветает природа. В древности евреи разрешали эту проблему, вставляя в календарь через каждые несколько лет один дополнительный месяц. Позднее был создан постоянный календарь, в основу которого был положен девятнадцатилетний цикл с семью високосными годами. Этот календарь заслужил уважение современных астрономов. В течение почти двух тысяч лет Пасха всегда приходилась на весну и, по подсчетам, будет приходиться на весну в обозримом будущем.

В древности наступление каждого нового месяца возвещалось Верховным судом в Иерусалиме, когда на небе появлялся молодой месяц. Разумеется, сомнение вызывал тут только один вопрос:

появится ли месяц через двадцать девять или через тридцать дней после последней новой луны? Как только объявлялось о наступлении нового месяца, во все концы Ближнего Востока отправлялись скороходы, дабы сообщить еврейским общинам даты Святых Дней. Однако были общины, которые жили в добром месяце пути от Иерусалима: у этих общин не было возможности вовремя узнать, в какой же именно день им следует праздновать Пасху. Чтобы не ошибиться, они на всякий случай праздновали ее дважды, в оба возможных дня. Кончилось это тем, что за пределами Израиля появился обычай праздновать один и тот же праздник два раза, два смежных дня. Сейчас, когда у евреев уже много веков есть постоянный календарь, когда в Иерусалим можно позвонить по телефону из Нью-Йорка или Токио, когда единственное сомнение относительно луны заключается только в том, кто первым на ней высадится — американцы или русские, евреи за пределами Израиля все еще празднуют свои праздники два раза. В таких вопросах мы, пожалуй, немного консервативны.

Пасха: Седер

Главного и наиболее живописного обряда — съедания пасхального ягненка — больше не существует. С падением Храма этот символ, как и многое другое в иудаизме, неосуществим.

Ягненка полагалось после полудня зарезать во дворе Храма и жарить целиком, а с наступлением ночи съедать на большом семейном торжестве. Толпы радостных паломников заполняли в Пасху Иерусалим. Жрецы Храма виртуозно передавали ягнят из рук в руки — необходимо было за несколько коротких послеполуденных часов (в течение которых полагалось этот обряд совершать) обеспечить пасхальными ягнятами весь Иерусалим и всех паломников.

В Храме жрецы и левиты приготовляли мясо особым способом, с соблюдением специальных предосторожностей, чтобы оно было чистым. Миряне приносили служителям Храма подношения благодарности и подношения искупления и сжигали некоторые куски мяса на большом жертвеннике. Моисей и пророки постоянно указывали, что Б-г не заинтересован в жертвоприношениях, за исключением тех случаев, когда жертвоприношение является символом освящения и очищения людей.

Пилигримы ели мясо ягненка, как предписано Торой, заедая его лепешками, приготовленными без дрожжей, и горькими травами. Хотя ритуал съедания ягненка ушел в далекое прошлое, современный иудаизм сохранил традицию праздновать Пасху как большое семейное торжество, и мы до сих пор в Пасху едим лепешки, приготовленные без дрожжей, и горькие травы. Закон требует, чтобы взрослые во время праздника рассказывали детям о том, как Б-г вывел евреев, возглавляемых Моисеем, из Египта; из года в год этот рассказ повторяется снова и снова, чтобы в евреях никогда не угасало воспоминание об их освобождении. Этот обычай живет уже три тысячелетия. Почти каждый еврейский ребенок, достигший восьмилетнего возраста, знает во всех подробностях историю Исхода и понимает, что это история его народа.

Талмуд, который вообще склонен систематизировать все, установил строгий порядок (по-еврейски — Седер) пасхальной церемонии. Со временем слово Седер стало в разговорном языке синонимом праздника Пасхи. Седер — это семейное торжество с участием гостей. За праздничным столом рассказывается об Исходе. Дети и взрослые произносят то, что им полагается произносить, все хором поют песни и декламируют стихи, каждое из блюд символизирует тот или иной эпизод истории освобождения евреев из египетского рабства. Сценарий этого обрядового праздника (Агада — рассказ) представляет собой небольшую иллюстрированную книжку на простом иврите, в которой изложена история Исхода с талмудическими комментариями. Это наиболее популярное произведение еврейской литургии переиздавалось несчетное количество раз. Агаду иллюстрировали лучшие еврейские художники. У фирм, которые изготовляют продукты питания для Пасхи, можно получить Агаду на любой вкус, от маленькой скромной книжки стоимостью в несколько центов до роскошного подарочного издания, которое стоит больше ста долларов. Сторонники осовременивая иудаизма то и дело пытаются с самыми лучшими намерениями сократить или заново отредактировать Агаду. Но большинство евреев и по сей день предпочитают старую редакцию. Они чувствуют, что, хотя в наши дни Агада выглядит несколько архаично, но именно это и придает книге, пережившей двадцать веков, особую прелесть и особую ценность.

Маца

Трактат Талмуда, называющийся Песахим, начинается с изложения правил уничтожения квасного.

К началу Пасхи в доме не должно быть ни дрожжей, ни каких-либо продуктов, приготовленных на дрожжах. Раввины в этом вопросе установили столь строгие правила, что с ними могут сравниться только правила асептики в медицине. За неделю до праздника еврейские женщины, так же как и многие поколения их бабок и прабабок, делают у себя в доме тщательную уборку, заглядывая в чуланы и на чердаки, в карманы старой одежды, в самые темные углы шкафов и буфетов. Все металлические предметы кипятят в воде, чтобы их очистить, всю посуду, которой целый год пользовалась семья, запирают в шкаф и вместо нее достают особую, дорогую посуду, которую хранят специально для Пасхи.

Уничтожение квасного и употребление в пищу мацы — лепешек, испеченных из муки без дрожжей — это главные символы Пасхи. Все это накладывает заметный отпечаток на жизнь семьи. Дети, когда они вырастут, никогда не забудут, как они вместе с отцом в канун Пасхи обходили со свечами комнату за комнатой, разыскивая остатки квасного, чтобы их сжечь (иногда эти остатки квасного мать, которая уже давно очистила весь дом, специально подкладывает в несколько мест, чтобы отцу и детям было что найти). Исчезновение хлеба и появление на столе необычных сухих лепешек знаменует начало Пасхи. А то, что приходится на целую неделю отказаться от многих привычных продуктов, усиливает ощущение необычности этой недели.

Если бы значение пасхальной символики можно было до конца логически объяснить, как развязку детективного романа, символика утратила бы поэтическое очарование. Однако мы попытаемся все же высказать некоторые догадки о том, что именно, возможно, означает тот или иной символ. Мы видим, что переход от обыкновенного хлеба, который мы постоянно едим, к сухим лепешкам знаменует собой переход от рабства к свободе. В Пасху евреи отказываются от мягкого хлеба, приготовленного на дрожжах, и целую неделю едят плоскую жесткую мацу, испеченную из муки на воде. Агада называет мацу «хлебом бедняков, который отцы наши ели в Египте» во время первой Пасхи в ночь Исхода.

Хлеб свободы — сухой хлеб. Контраст между хлебом и мацой, возможно, символизирует контраст между изобильной нильской цивилизацией, которую евреи покинули, и безрадостной, бесплодной пустыней, куда они пришли, чтобы из сборища людей стать нацией. Как рассказывается в Танахе, евреи жаловались Моисею, что они не могут забыть о мясе, огурцах и луке, которыми их кормили надсмотрщики во владениях фараона Рамзеса. Конечно, там были в их жизни и неприятные моменты, например, когда их стегали кнутом. Но память об ударах кнута испарилась быстрее, чем в сухом воздухе пустыни зажили на спинах рубцы, а остались лишь воспоминания о сытости и безопасности.

Экономисты знают, что в отличие от того, что принято думать, рабы в действительности работают мало и не тяжело. Жизнь при рабовладельческой цивилизации течет вяло и неторопливо. Мы до сих пор сталкиваемся с рецидивами такого образа жизни на нашем американском Юге. Лиши человека его неотъемлемых гражданских прав — и он станет ленивым, тяжелым на подъем, неинициативным, хитрым и чрезвычайно изобретательным в искусстве отлынивания от работы и от какой-либо ответственности. Это — естественная человеческая реакция, и никакой кнут не сумеет ее изменить. Ее вообще ничто не сумеет изменить. Кнут может только подстегнуть раба, который случайно споткнулся, и заставить его двигаться по инерции тем же медлительным шагом, каким двигаются его собратья. Ничего больше кнут сделать не может. Раб, нищий и униженный, живет как рабочий скот, но жизнь раба не тяжела и для людей, лишенных гордости и достоинства, даже не так уж неприятна. То поколение евреев, которое Моисей увел в пустыню, в критические моменты снова и снова поддавалось отчаянию и панике, ибо оно было воспитано в рабстве, оно не вытравило из себя рабской психологии, трусости и привычки поклоняться идолам. Тем, кто ушел из египетского рабства, было суждено умереть в пустыне, и лишь новому поколению предстояло стать воистину свободными людьми, готовыми с оружием в руках защищать себя и свою веру, прежде чем евреи переправятся через Иордан.

Таким образом, приготовление хлеба на дрожжах становилось своеобразным символом разлагающего влияния рабской жизни. Но символ этот имеет и свои ответвления. Раввины обычно называют человеческие страсти «закваской в тесте». Закваска — это странное, всюду проникающее вещество, порождающее процесс брожения. Брожение — самая суть жизни. Брожение — вездесуще и бессмертно. Оно превращает муку в хлеб, виноград — в вино. В течение одной весенней недели, в пору расцвета природы, когда евреи празднуют день обретения своей независимости, они отказываются от дрожжей. Никто еще не дал исчерпывающего объяснения, что все это означает. Но все знают, что этот отказ от дрожжей имеет огромную власть над воображением народа Израиля.

В последние годы соблюдение пасхальных законов в Соединенных Штатах стало более популярным, чем прежде. Существует целая отрасль промышленности, которая изготовляет пасхальную пищу. Почти все продукты, которые обычно приготовляются или по крайней мере должны приготовляться на дрожжах, во время Пасхи появляются в «бездрожжевом» варианте. Во время Седера, когда евреи едят мацу и поют песни, — это символический жест в память о древнем предании. Сила Пасхи и ее реальное благо (независимо от того, что вы считаете благом: служить Б-гу или же жить, как подобает жить великому народу) заключается в том, чтобы соблюдать закон отказа от дрожжей, начиная с сумерек четырнадцатого дня месяца Нисана и кончая наступлением ночи двадцать второго дня. В первый и последний день Пасхи нельзя работать. В промежуточные дни, называемые праздничной неделей, люди работают как обычно.

Пятидесятница: Шавуот

В древности утром на второй день Пасхи евреи приносили в Храм меру (или омер) ячменя, чтобы совершить церемонию, прославляющую пробуждение земли, ее плодородие. Ячмень — рано произрастающий злак. Практически с этого омера ячменя каждый год начинается период жатвы. Плоды нового урожая в Палестине запрещалось употреблять в пищу до тех пор, пока не закончится обряд сбора ячменя. Пшеница в Палестине созревала примерно на семь недель позже. Иудаизм превратил этот промежуток времени в один из своих главных временных символов, называемый отсчетом дней омера. Начиная с того дня, когда мера ячменя приносилась в Храм, отсчитывалось семь полных недель. На пятидесятый день у еврейского народа начинался летний праздник — Шавуот. Иерусалим становился центром второго массового паломничества, и на этот раз паломники приносили в дар Храму первые плоды своих полей и садов.

Этим объясняется название праздника. Шавуот — на иврите множественное число от слова шавуа (неделя). Пятидесятница (по-гречески — пентекост) указывает на пятидесятый день.

Пятидесятница продолжается только один день (за пределами Израиля — два дня). В эпоху Храма этот праздник сопровождался обрядами, знаменующими жатву. В настоящее время помимо правил, касающихся обычной субботы, и правил соблюдения Святого Дня у праздника Шавуот нет никаких конкретных символов. Талмуд называет его ацерет, то есть день последнего собрания, намекая на то, что в этот день заканчиваются религиозные церемонии, начинающиеся в Пасху. Уход евреев из Египта был началом событий, связанных с Исходом; кульминацией было откровение на Синае.

Анализируя повествовательные главы Исхода, раввины установили, что откровение на Синае произошло ровно через пятьдесят дней после второго дня Пасхи, то есть именно в Шавуот. Поэтому летний праздник стал также днем, когда отмечается годовщина откровения на Синае. А с исчезновением обрядов, связанных со сбором урожая, это значение стало главным, и теперь Шавуот — это прежде всего день, когда мы празднуем дарование евреям Закона. Шавуот, в отличие от остальных праздников, мало упоминается в еврейских законах и в еврейском художественном творчестве. В Талмуде нет никакого особого трактата о празднике Шавуот. Указания, какими правилами следует руководствоваться, празднуя Шавуот, вкраплены среди описаний законов, касающихся земледелия и религии.

Древний обычай предписывает в этот день употреблять в пищу главным образом молочные продукты. Этот обычай способствовал появлению нескольких изысканных национальных еврейских блюд, которые часто нравятся людям, не любящим ничего другого, связанного с верой их предков. От тех древних времен, когда в праздник Шавуот паломники заполняли Иерусалим и когда

принесенные ими овощи и фрукты складывались в Храме и на улицах города, идет обычай украшать в Шавуот синагоги и квартиры цветами и зелеными ветвями.

Период отсчета (или сефиры) Шавуот от Песах стал в диаспоре чем-то вроде периода национального траура. Традиция связывает это с эпидемией чумы, во время которой некогда погибли тысячи учеников рабби Акивы. Символы отсчета дней и ожидания навевали евреям рассеяния тревожные мысли, и пятьдесят дней от Песах до Шавуот были временем печали: религиозные евреи избегают что-либо праздновать, свадьбы откладываются до

тридцать третьего дня, лаг б`омер, когда, по преданию, чума кончилась. На тридцать третий день, по традиции, не учатся еврейские школьники и студенты — вместо учения они в этот день организуют веселые игры и пикники.

Суккот, или праздник Кущей: осенний праздник

Вот мы снова под полной луной, луной осеннего равноденствия, в пятнадцатый день месяца Тишрей. Все, что подарила людям земля, уже хранится на складах. Плоды, злаки, вино, масло — все переливается желтым, зеленым, красным, оранжевым, золотистым цветом. Земледельцы древнего Израиля, подобно земледельцам всех эпох и народов, собираются на свой осенний праздник, чтобы поблагодарить природу за ее щедрость.

Полная луна озаряет своим светом всех мужчин, женщин и детей Палестины. Никто не остается дома. Закон Моисея гласит, что семь дней и семь ночей все евреи должны жить в шалашах, лишь частично прикрытых сверху зелеными ветвями, пальмовыми листьями или охапками травы. В этих непрочных жилищах семьи справляют праздник, поют, принимают гостей, едят, пьют и спят. Теплый климат Палестины позволяет им в эти дни жить так, как жили когда-то предки в пустыне в течение первых сорока лет своей независимости, до того как они завоевали Ханаан.

Суккот — это прежде всего праздник веселья и радости (в Талмуде он называется просто Праздником без всяких особых эпитетов). Для человека, живущего в богатом земледельческом краю и каждый год думающего о будущем урожае, обычай на неделю переселяться в шалаши — это сознательный отказ от привычного комфорта, не дающий еврею забыть, что изобилие и сытость — это еще не все в жизни. В сукка (шалаше) под ночным небом ветер и дождь в любой момент могут доставить много неприятностей. Луна, свет которой пробивается сквозь ветви, предупреждает об изменчивости судьбы. Звезды (а согласно Закону, они должны быть видны сквозь листву) напоминают о том, что даже рассвет человеческой жизни — это всего лишь искра в таинственном мраке. Моисей сказал, что израильтянам должно раз в год переселяться в шалаши, дабы они не забывали о том, как жили в пустыне их предки.

Когда евреи рассеялись по странам с холодным климатом, обычаи, касающиеся сукка, изменились. Есть набожные евреи, которые невзирая ни на что спят в шалашах, если только позволяет погода, но большинство в них только молится и ест.

В американской еврейской жизни, особенно с ростом общин в пригородах, сукка нередко возрождается во всем своем старинном очаровании. Во время праздника урожая жизнь в шалаше (или, если употреблять архаичное слово, в скинии) — это веселое и к тому же поучительное приключение для детей. Те, кто горюют, что у евреев нет, например, такого красивого символа, как рождественская елка, никогда, видимо, не задумывались, что такое шалаши Суккот, а вернее всего, часто даже и не слыхали о них.

Такой шалаш легко построить у себя во дворе. Можно купить готовый переносный шалаш — это избавит вас от лишней работы. Вам ведь нужны только три или четыре стены, несколько жердей для крыши и ветки, листья, трава, чтобы положить их на жерди. В шалаше должно быть достаточно места для стола и стульев. Сукка украшается цветами, фруктами, овощами и всем, чем угодно, — только бы это придало шалашу праздничный и нарядный вид. Дети бегают из шалаша в шалаш, играя в гангстеров и полицейских так же, как они, наверное, играли и тридцать веков назад на холмах Иудеи, когда их родители строили свои шалаши. Другие дети помогают своим родителям украшать шалаш или даже полностью берут на себя эту работу — ведь она доставляет им столько удовольствия. На столе громоздятся фрукты, цветы, тыквы, связки колосьев. Голые стены постепенно завешиваются желтыми, алыми, зелеными гроздьями.

Наступает ночь. Семья ужинает в шалаше при свете луны, на столе стоят свечи, в воздухе — аромат плодов. Старые праздничные песни и гимны звучат так необычно на свежем воздухе. Если холодно, то все тепло одеты. Но, во всяком случае, это идиллический обед под открытым небом, в полумраке шалаша. Иногда вдруг зарядит дождь, и тогда в шалаше начинается веселая суматоха. Очарование нарушенного однообразия налаженного быта, превращение знакомых и привычных занятий и дел в веселое приключение делает Суккот неделей сплошного пикника, одновременно исполненного высокой символики и доставляющего огромное удовольствие.

В большом городе доставить себе это удовольствие довольно трудно. Трапезы всей общиной в шалаше на крыше или во дворе синагоги — это, пожалуй, единственное, что многие горожане могут себе позволить. Но даже такое скромное торжество может дать яркое представление о том, каким приятным праздником может быть Суккот.

Пальмовая ветвь

Закон о Суккот гласит: «И возьмешь ты плод приятного дерева, и пальмовые ветви, и толстые сучья, покрытые листвой, и прутья ивы, растущей над ручьем, и возрадуешься перед Г-сподом, Б-гом твоим».

Это не указание, как следует украшать комнату, это один из самых значительных символов иудаизма — обряд пальмовой ветви.

Этрог — это пахучий желтый плод, растущий в Палестине, похожий на лимон, но крупнее, с необычной коричневой шишечкой — остатком высохшей почти, которая никогда не отпадает полностью. Молящиеся берут в одну руку зеленую пальмовую ветвь, переплетенную в своем основании со свежей ивой и миртом, а в другую — желтый этрог и идут в праздничной синагогальной процессии, размахивая этим старинным палестинским символом урожая и распевая благодарственные псалмы. Прутья ивы и мирта нетрудно достать почти во всех странах; но пальма не растет в Копенгагене, а этрог — в Квебеке, и поэтому задолго до праздника Суккот их начинают транспортировать во все концы света. Когда наступает праздник, любой еврей, который хочет совершить обряд пальмовой ветви, обычно имеет возможность это сделать.

Как ни далеки мы в пространстве и времени от Палестины Давида и Соломона, вид пальмовых ветвей, которыми евреи размахивают под звук псалмов в американской синагоге, вызывает эхо далекого прошлого. Это эхо вызывает также процессия осанны, возглавляемая кантором, который несет Свиток Закона и за которым следуют евреи, несущие ветви и плоды. В древности иметь этрог и лулав (пальмовую ветвь) мог себе позволить только богатый человек. Конгрегация из своей казны покупала ветви и плоды, и евреи по очереди размахивали ими, читая молитвы. В наши дни в Соединенных Штатах и особенно в Израиле толпы людей, которые молятся в синагоге и размахивают пальмовыми ветвями, и запах этрога, распространяющийся в воздухе, делают обряд пальмовой ветви одним из самых красивых иудейских обрядов. Он производит огромное впечатление на детей.

Подобно Песах, Суккот продолжается целую неделю, но только в первый и последний день запрещена работа.

Шмини Ацерет: день восьмой

После Суккот наступает день восьмой, который в Танахе называется Ацерет. Это особый праздник, у него нет никаких символов вроде шалаша, пальмовых ветвей или плодов.

Этот день стал одним из самых веселых еврейских праздников. Чтение Торы завершается последней главой Второзакония и начинается снова с Бытия. Отсюда идет другое название этого праздника — Праздник Закона, или Симхат Тора. За пределами Израиля этот праздник отмечается в дополнительный девятый день.

Тому, кто бывал в этот праздник в синагоге, не надо рассказывать, как это выглядит. Тому, кто не бывал, никакие описания ничего не скажут. Церемонии бывают самые разные — от экстаза хасидов до обрядовых танцев и песен в элегантных синагогах Манхеттена. Но суть везде одна и та же: возбуждение, музыка, шутки, радость, веселье в пределах, установленных религией. Поющая процессия со всеми Священными Свитками семь раз обходит вокруг синагоги. В хвосте процессии — веселые, возбужденные дети размахивают флагами. Традиционные шутки, повторяемые из года в год, неизменно вызывают смех. Наиболее отличившимся евреям—тем, кто проявил себя в науках, благотворительности или делах на благо своей конгрегации, — воздаются праздничные почести и вручаются награды. После того как прочтены последние стихи Торы, так называемый Жених Закона произносит благословение, а затем сразу же вступает Жених Бытия, благословляющий первые строки Танаха: «В начале…», которые тут же подхватывает кантор. Словно порыв радости охватывает всю синагогу. Наконец, и сам раввин присоединяется к общему веселью и танцует со Священным Свитком в руке. Мой отец всегда был сдержанным, хмурым и торжественным, как патриарх; однако в этот день он совершенно преображался и пускался в пляс; даже когда ему было девяносто лет, он, имитируя танец, делал несколько неуверенных, заплетающихся шагов, сжимая в своих руках Тору, и на лице его было написано несказанное удовольствие.

Заключение: цикл праздников природы

Праздники природы сейчас даже в Израиле — это всего лишь традиция, воспоминание, обряд, символы того, чем они были когда-то. Многолюдные процессии, текшие по широким улицам Иерусалима, шумный город, нарядно украшенный и заполненный веселой толпой, великий Храм Б-га, жрецы Храма в белых одеждах, серебряные трубы, золотые ворота, огромные хоры, внушающая благоговение торжественность — обо всем этом мы знаем только из старых книг.

Но Моисеева Тора, указавшая нам, как праздновать наши праздники, каковы должны быть наши процессии, духовенство, обряды, предсказала, что слава наша пройдет, что народ в своем довольстве перестанет строго держаться своего Закона и своей Земли и рассеется в изгнании. Однако нам было предписано соблюдать праздники во все времена, во всех землях. Так мы и поступаем. За тысячи лет мы не утратили веры в то, что, когда Б-гу будет угодно. Он соберет наш народ на нашей Земле. И тогда возродятся наши древние праздники во всей их красоте и великолепии.

Тем не менее (как долго было это «тем не менее»!) Святые Дни, пусть отмечаемые и не столь торжественно, оставались оплотом еврейства в изгнании. В Израиле даже для неверующих они стали главными национальными праздниками. Пренебрегать ими значило бы пренебрегать теми плотинами, о которые разбился прилив забвения,

и лишить себя удовольствия и поучительного опыта. Никакие описания не передадут, например, яркости такого зрелища, как процессия людей, размахивающих пальмовыми ветвями, или очищение дома от квасного. Можно прослушать сто лекций и прочесть сто книг об иудаизме и узнать и понять меньше, чем вы узнаете и поймете, решившись хотя бы год выполнять все обряды и испытать всю радость наших праздников.