Нежданные встречи 8. Знать и помнить

Как-то раз, когда мне было лет двадцать с небольшим, я испытал странное ощущение в груди. Я ходил с ним неделю или две; затем это ощущение стало не на шутку меня тревожить. В конце концов я отправился к врачу — специалисту по внутренним заболеваниям, с которым был хорошо знаком. Он тщательно осмотрел меня, после чего пригласил зайти в свой кабинет. Лицо его было сумрачно, а тон — более чем серьезен. Не иначе, как врач собирался объявить, что мне предстоит умереть.

Я побелел; сердце учащенно забилось. Банальная фраза всплыла в мозгу: «Вот оно!..» Тысячи мыслей пронеслись в голове, прежде чем доктор произнес:

— Господин Каплан, вы умрете. — Врач сделал паузу; потом заговорил снова: — Да, вы умрете; лет через пятьдесят или шестьдесят. Здоровье у вас превосходное. Желудочные капли, впрочем, вам бы не повредили.

Я помчался домой, испытывая невыразимое облегчение и счастье от того, что доктор не нашел у меня ничего серьезного. Однако случай этот не забылся и продолжал меня беспокоить. Верно, чувство юмора у моего врача было мрачноватое, и на несколько мгновений он меня здорово напугал — я никогда еще не испытывал такого страха. Но отчего, собственно, было так расстраиваться? Ведь я знал, что я смертен. Об этом неприятно вспоминать, но я, как и всякий другой, сознаю, что когда-нибудь пробьет и мой час. Надеюсь, что это произойдет не слишком скоро, но это произойдет. Настанет день, и я умру.

Я принялся анализировать диагноз врача. На чем же он был основан? Осмотр был чисто медицинским — врач проверил, как работают органы моего тела, и нашел, что превосходно, однако же предупредил, что такое положение не будет длиться вечно. Но что было истинным предметом его осмотра? Что позволило ему предсказать мою судьбу?

Биохимик видит в человеке химический состав из молекул и атомов, постоянно вступающих друг с другом в сложное взаимодействие. Это взаимодействие позволяет человеку двигаться, расти, реагировать на окружающую среду. Но является ли это всею сущностью человека? Огонь тоже движется, поглощает и растет. Взаимодействуя с окружающей средой, пламя изменяет цвет и интенсивность. При этом у огня нет цели. Он не обладает ни желаниями, ни разумом; можно сказать, что у него нет души.

В свою очередь, биолог видит в человеке животное. Как и прочие животные, человек дышит, ест, выделяет и размножается. Он состоит из клеток и органов, каждый из которых выполняет свои функции; это — биологическая система. Однако что еще подходит под это определение? Мошка тоже дышит, ест, выделяет и размножается. Но и у мошки нет цели в жизни. Она не задается вопросом: «Кто я в этом мире?» Она не возводит прекрасные города, не завоевывает могущественные державы. Она не надеется и не мечтает. Она живет минутой: найти крошку хлеба или сахара, увернуться от мухобойки. Неужто жизнь человека сводится к чему-то подобному, и не более?

Быть может, эти сравнения неудачны. В конце концов, ни биохимик, ни биолог не учитывают особых способностей высокоорганизованного человеческого мозга. Каким же видит человек невролог? Он изучает мозг и обнаруживает фантастически сложный компьютер: трудноразличимую цепочку электрохимических реакций, обусловленных воздействием окружающей среды и механически отвечающих на внешние раздражители. Но неужели человек — всего лишь сложно сконструированный калькулятор? Может ли кто-нибудь поверить, что его разум всецело подчинен законам причинно-следственной связи? Возможно ли, что каждое наше движение, слово или мысль являются всего лишь результатом работы электрохимического компьютера? Разве наши действия определяет не свободная воля, а запрограммированная биологическая коробка?

Если все эти определения человека верны, то слова доктора не должны были меня испугать. Вызывает ли страх или печаль прекращение химической реакции, завершение краткого жизненного цикла животного или отключение компьютера? С чего бы мне, объективно говоря, так переживать, даже если эти химические, биологические или электрохимические потери — мои собственные?

Однако инстинктивно мы чувствуем, что мы — нечто большее, нежели все вышеперечисленные явления. Поэтому мы и избегаем говорить и думать о смерти, а если и говорим, то по большей части — эвфемизмами. Мы говорим, что человек «ушел» или «покинул нас». Когда же под конец нам самим приходится столкнуться со смертью — нашей собственной смертью, — то нам становится страшно, мы огорчаемся и даже возмущаемся. Привычные ссылки на холодную объективность науки больше не помогают. Наука даже не в состоянии правильно поставить вопросы; не мудрено, что нас не слишком устраивают ее ответы. Так человек обращается к религии. Многие из тех, кто никогда не был в синагоге, перед смертью призывают к себе раввина. Человек, молившийся крайне редко, готов отдать все за заупокойную службу, чтобы оплакать своих близких. Почему? Почему человек обращается к Б-гу перед лицом смерти? Почему солдат, сидя в окопе среди рвущихся снарядов, молится Б-гу, хотя никогда не молился прежде?

Никому никогда не удавалось избежать смерти, но через Б-га, и только через Б-га, человек может победить смерть. Только Б-г обещал нам, что смерть — это не конец жизни. Только Б-г обещал нам, что смерть преобразует жизнь, что это пробуждение, начало новой жизни — жизни вечной.

Такое восприятие смерти характерно для религиозного мировоззрения — куда более широкого, нежели система представлений биохимика или невролога. Библия описывает сотворение человека весьма необычной метафорой: «И создал Господь Б-г человека из праха земного, и вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бытие, 2:7). У Б-га нет тела, нет образа, нет формы. В чем же тогда смысл столь антропоморфной метафоры? Почему Тора говорит, что Б-г «вдунул» в человека дыхание жизни?

Этот отрывок обсуждается в комментариях к книге «Зоар». Когда человек выдыхает воздух, дыхание идет изнутри, из самых глубин его существа. Таким образом, поясняет «Зоар», человеческая душа исходит из самых глубин Б-га, это искра Божественного, частица собственного бесконечного Бытия Б-жия.

Библия, конечно, упоминает о тех сторонах человека, которые анализируют ученые: «И создал Господь Б-г человека из праха земного» — то есть, из тех же самых элементов, из которых состоит земля: углерода, азота, кислорода и водорода. Это наша биологическая система, наш электрохимический компьютер. Но потом Б-г наделил человека искрой Своего собственного Бытия, — Б-гоподобной душой. И отныне человек, каков он в религиозном представлении, сродни Б-жественному.

Вот отчего мы чувствуем превосходство человека над всем остальным творением, и превосходство это выражается в том, что человек не ограничен законами природы, причинно-следственными связями. «И сотворил Б-г человека по образу Своему» (Бытие, 1:27), то есть, по духовному образу Б-жию. Подобно тому, как сам Б-г не связан законами природы, так и человек не ограничен причинно-следственными связями. Подобно тому, как Б-г обладает свободой действий, так человек, лишь он один, наделен свободой воли. И подобно тому, как Б-г бессмертен, — человеку дарована возможность вечной жизни. Таким образом, религия предлагает спасение от страха смерти; все, что нам для этого требуется, это — верить.

Сейчас мне понятно, как моему врачу удалось меня испугать. Холодный материалистический взгляд на человека, узкое видение биохимика и биолога — в глубинах нашего самосознания действительно ужасают. Мы живем в эру материализма, во дворце которого для наших религиозных верований оставлена лишь крошечная каморка. Конкретные оценки стоимости в долларах и центах, в понятиях себестоимости и прибыли, универсально применяемые ко всем человеческим устремлениям, в сочетании с поразительными достижениями научного и технологического прогресса, — все это затрудняет, если не делает вовсе невозможным, постижение явлений абстрактных и духовных.

Один из постоянных прихожан моей синагоги, соблюдающий традиции человек, однажды спросил меня, почему я оставил солидную научную карьеру, хороший заработок и блестящее будущее ученого ради того, чтобы сделаться раввином. Мой ответ изумил его: я сказал, что Б-г возложил на меня иную миссию. Собеседник поглядел на меня, своего раввина, с недоверием: «Неужели вы действительно верите в Б-га?»

Как это возможно, чтобы современный человек, ученый, верил в Б-га? Как могу я черпать душевный покой в религиозных обетах? Инстинктивно, как и все люди, ученый признает свободу воли человека, его особое положение — над естественным порядком. Но как сочетается это с объективным, «научным» взглядом на вещи? Как это ни странно, сочетается прекрасно. Немало открытий, сделанных в ходе научных исследований, заставляют ученого вновь обратиться к Б-гу. В самом изучаемом явлении ученый нередко обнаруживает свидетельство Б־жественного Присутствия.

Одним из основных законов физики является Второе начало термодинамики. Этот закон устанавливает, попросту говоря, что разрушить легче, чем построить, и что скорее из порядка возникает хаос, нежели наоборот. Это не этический принцип или философское положение, но один из самых непреложных законов физики, определяющий само понятие времени. Порядок переходит в беспорядок; энергия стремится достигнуть своего нижайшего уровня.

И вопреки этому непреложному закону мы видим в мире поразительную степень упорядоченности. Звезды, туманности, галактики, — все свидетельствует о невероятном разнообразии структур. Живые существа демонстрируют возрастающую степень сложности — от одноклеточных бактерий до фантастически устроенного организма млекопитающих. И самой сложной, самой совершенной из всех систем является человек, способный управлять более простыми системами и существами, окружающими его.

Второе начало термодинамики утверждает, что материя стремится к своему простейшему состоянию; между тем мир вокруг нас свидетельствует о всевозрастающей сложности структур. Некоторые ученые усматривают в этом проявление неслучайности мироздания. Однако лишь безграничный Разум мог привести в порядок хаотическую вселенную; и этот безграничный Разум есть ничто иное, как Б-г. Жизнь человека направляется не слепой случайностью, но непреложной упорядоченностью мира, сообщенной творению Б-гом.

Человек, вершина сложных форм жизни, качественно отличается от всех прочих живых существ. Отличие это, однако, весьма трудно определить; формулировки, основанные на определении тех или иных качеств, присущих человеку, часто не находят подтверждения в ходе изучения животного мира. Признаки разума, речи, способов общения и даже чувств обнаруживаются у разных живых существ. Но мы признаем одно основное отличие, и его нам разъясняет Библия: Б-г вдохнул в человека дух жизни.

Что же это за дух жизни? Чем отличает он человека от остального творения? Нам известно, что вся материя обладает некоей степенью Б־жественной поддержки. Об этом говорится во втором стихе Торы: «И дух Б-жий парил над водою» (Бытие, 1:2). Даже самая инертная материя обладает частицей поддерживающего Божественного духа. Это возвращает нас к Первому началу термодинамики, которое утверждает, что материя и энергия вечны и не могут быть уничтожены. И вечными делает их частица Б-жественного духа.

Присутствие Б-га проявляется во всем материальном; именно оно, это присутствие, и поддерживает существование материи. По мере того, как мы исследуем более сложные формы жизни, мы находим все более весомые доказательства Б-жественной сущности. Наконец, в человеке Божественная сущность являет наивысшее свое выражение, ибо человек сотворен по духовному образу самого Б-га. Вот эту Божественную сущность в человеке мы и называем душой. И подобно тому, как, согласно Первому началу термодинамики, материя и энергия неуничтожимы, благодаря наличию в них поддерживающей частицы духа Б-жия, — личность, то есть душа человека, тоже вечна.

Сознательная жизнь человека не кончается со смертью; она просто обретает новую форму, свободную от пелен материальной плоти. Тело может умереть, но дух продолжает жить. Мы спрашиваем у врача, у биолога, у невролога, — что же произошло с умершим человеком? Почему он молчит? Почему не проявляет признаков жизни? И слышим в ответ, что сердце умершего остановилось, что кровь перестала питать мозг, что в определенный момент в мозгу произошли химические изменения. Живой организм стал куском инертной материи. Тот, кто недавно еще был мыслящим человеческим существом, исполненным желаний и стремлений, превратился всего лишь в мертвую оболочку. Однако Всевышний обещал нам, что дыхание жизни, которым был сотворен человек, будет поддерживать его вечно — и душу, и тело. Этот обет был дан пророку Исайе: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела! Воспряньте и торжествуйте, поверженные в прахе (Исаия, 26:19). Обещание было повторено и пророку Даниилу:

И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление.

И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, во веки, навсегда.

(Даниил, 12:2-3)

Так что же происходит, когда человек умирает? Наши собственные наблюдения склоняют нас в пользу мнения врача: человек превращается просто в бездыханный труп. Верно и то, что в определенный момент в мозговой ткани происходят химические изменения. При этом душа теряет последнюю связь с телом — принимающий механизм мертв. Душа же, состоящая из чистого духа, чистой мысли, — теперь свободна. Этот феномен Библия описывает в Книге Екклесиаста: “И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Б-гу, Который дал его” (Екклесиаст, 12:7). Тело вновь разлагается на составные элементы, из которых состоит и земля.

А что происходит после смерти с душой, когда она уже отделилась от тела? Тут наука вновь бессильна нам помочь, поскольку она не объясняет то, чего не может наблюдать. Однако Б-г открыл Своим пророкам, что в последующей жизни, то есть жизни после смерти, происходит суд, происходит воздаяние за добро и наказание за зло. Об этом говорится в приведенном выше пророчестве Даниила: “И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление”. По этой причине наши мудрецы предостерегают нас, чтобы мы не поддавались склонности забывать о том, что мы смертны, и настаивают, чтобы мы помнили о том дне, когда нам предстоит умереть. Но нам велено также не бояться и не отчаиваться. Мы верим в то, что Б-г справедливо вознаграждает за добро и карает за зло. Если добрый человек страдает в этом мире, он будет вознагражден в Мире Грядущем. Если злодей благоденствует в этой жизни, значит, наказание ждет его после смерти. В течение двенадцати месяцев длится суд над душой и наказание за грехи. Затем, когда наказание принято сполна, душа готова к вечной награде. Это не распространяется лишь на атеистов и богохульников — они обречены на вечную кару, “на вечное поругание и посрамление”.

Чего же, в конце концов, можем мы ожидать после окончания суда? Что представляет собою жизнь в мире чистого духа? На эти вопросы даже прозрение не может дать нам ответов, ибо все это находится за пределами нашего понимания. Величайший еврейский философ, Мозес Маймо-нид (Моше бен Маймон), писал:

“Воздаяние в будущей жизни находится вне досягаемости человеческого разума — одному лишь Б-гу известно все величие этого воздаяния, его красота и суть. Все, что написано пророками о будущем мире, есть пророчества, относящиеся к дням Мессии. В человеческом понимании нет ничего, что могло бы сравниться с жизнью после смерти — ни один пророк не может этого изобразить, и никакими человеческими словами невозможно это описать.”

(Законы покаяния, 8:7)

Его слова подтверждают пророчество Исаии: “Ибо от века не слыхали, не внимали ухом, и никакой глаз не видал другого Б־га, кроме Тебя, который столько сделал бы для надеющихся на него” (Исаия, 64:4). Никто из пророков, никто из людей вообще не видел последующей жизни. Это доступно одному лишь Б-гу.

Мы не знаем точно, что нас ждет после этой жизни. И узнаем не раньше, чем окажемся по ту сторону земного бытия. Нам известно лишь, что это — жизнь Б-жественного вознаграждения, величайшего восторга. Б-г обещал, что никакой человеческий опыт, никакое земное наслаждение не идут в сравнение с той радостью, тем счастьем, которым наслаждается человеческая душа, находясь вблизи к Б-гу в мире духа.

Представить себе собственную смерть, которая наступит прямо сейчас, или через 60 лет, — может быть, и страшно. Нас может опечалить мысль о разлуке со всем тем, что было нам дорого в этой жизни, — с нашим домом, состоянием, со всеми, кого мы любим. Но жизнь после смерти — продолжается. Все, что от нас требуется, это помнить Б-га, верить Ему, помнить Его обет, помнить о своей душе.