Непогасшие искры 3. Пленные евреи и русские субботники

3. Первые общины иудействующих.

Общины субботников представляли собой разрозненные полуподпольные группы, не имевшие между собой никакой связи. Часто сведения, которыми они располагали об иудаизме, были очень скудны. Поэтому обряды и формы проведения молитв часто устанавливались местными наставниками и порой были очень далеки еврейских. Однако главные черты еврейской религии соблюдались. Субботники повсеместно практиковали обрезание, соблюдали субботу, не ходили в церковь, признавали развод, гнушались всеми христианскими таинствами. Пасху они праздновали по-еврейски и не поклонялись иконам, называя их идолами.

Все, когда-либо писавшие об иудействующих, (а это почти всегда были либо православные миссионеры, либо советские «научные атеисты») отмечали высокий моральный уровень сектантов. Субботники повсеместно трудолюбивы, пьянства и разврата не знают, грамотны и очень привержены к чтению. Они приветливы, гостеприимны, живут зажиточно, охотно оказывают помощь, как своим единоверцам, так и православным, по отношению к которым ведут себя сдержанно и уступчиво, не уклоняются от участия в мирских повинностях. Сектантские села резко контрастировали с соседними, православными. Интересно, что самые бедные и экономически отсталые уезды Воронежской губернии (Задонский, Землянский и Нижнедевицкий) были оплотом православной церкви и отличались, по данным церковных властей и полиции, отсутствием сектантов.

Некоторые исследователи относят субботников к последователям Новгородско-Московской ереси жидовствующих, существовавшей в конце XV — начале XVI века. Однако в 1504 году главные ее адепты были сожжены в деревянных клетках, и никаких сведений о продолжении существования этой ереси после их казни нет. Правда, в 1748—1749 годах в Казани проводилось следствие по доносу, обвинявшему трех горожан с семьями в отпадении от православия и переходе в секту жидовствующих. Но и там никаких доказательств найдено не было, донос признан ложными и обвиняемые оправданы.

А законы, каравшие за вероотступничество, были очень жестокими. Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года предписывало: «А буде кого бусурманин какими ни будь мерами насильственно или обманом русского человека к своей бусурманской вере принудит и по своей бусурманской вере обрежет, того бусурманина по сыску казнить, сжечь огнем без всякого милосердия». 15 июля 1738 года в Петербурге после пыток на дыбе подверглись публичному сожжению Борух Лейбов и капитан-лейтенант А. Возницын — первый за то, что совратил второго в иудаизм, а второй за то, что ушел из православия и дал себя обрезать. Но связывать этот факт с деятельностью какой либо секты нет никаких оснований. И сам факт столь жестокого наказания говорит о единичности и исключительности этого преступления. Трудно представить, что почти два столетия ересь жидовствующих никак не проявлялась и о ней не было известно властям, а потом вдруг открылась одновременно в нескольких местах, далеких друг от друга и от Великого Новгорода, где когда-то зародилась первая секта жидовствующих.

Духовенство и чиновники начала XIX века приводят несколько версий происхождения секты. Воронежский епископ доносил, что секта возникла около 1796 года «от природных жидов в губернии проживающих». Субботники Каширского уезда заявляли, что они содержат веру не еврейскую, но ветхого завета и приняли оную от своих прародителей и учение оной получают не от евреев, а по печатным греко-российским библиям. Каширский соборный протоиерей в 1827 году писал, что секта появилась более 200 лет назад от еврея, жившего на фабрике в селе Клигино Рязанской губернии, отстоявшем в одной версте от деревни Смедово Каширского уезда. «От сего основателя жидовской секты — писал протоиерей, — прежде заразились некоторые фабриканты, от них семейства их, а от семейств почти целые деревни и селения». А министр духовных дел и народного просвещения в 1820 г. доносил в сенат, что «евреи, по их учению считают обязанностью обращать всех в свою веру,… и что в недавнем времени евреи распространили свое учение даже между жителями Воронежской губернии».

В 1766 г. такие секты появляются в Бобровском и Павловском уездах Воронежской губернии. В с. Мечетке Бобровского уезда оказались «отступники от православной веры», которые «свиных мяс не едят», ссылаясь на триодь постную, где написано: «ядушии свиное мясо с нечистыми вместе погибнут». В воскресные и праздничные дни они работают, но субботу почитают. В этот день они собираются в какой-нибудь дом для пения стихов. Крестов не носят. Аналогичная община обнаружились и в селе Гвазда, Павловского уезда. Они считали, что иконам не следует покланяться, в церковь — не ходить, не исповедываться и не причащаться. Веровать Богу надо духом, а исповедываться и приобщаться надо чтением псалмов. «Перед начинанием яствы» надо читать «Се ныне благословите Господа» (Пс. 133), и после «Хвалите Господа вси языцы» (Пс. 116) (до конца), свиного мяса не есть, субботу почитать, а воскресенье «не почитать за тем, что оно установлено по новой благодати». Распространителем иудейства здесь оказался однодворец села Козловки Козловского уезда Тамбовской губернии Федор Жабин.

Одновременно с иудействующими в Тамбовской и Воронежской епархиях открылась секта «новых раскольников». <…> Один из сектантов, тамбовский однодворец Семен Жерноклев, ездил в марте 1765 г. ездил в село Горелое Тамбовского уезда для «научения Божественного писания», и учитель — однодворец того села Семен Побирахин, после пения псалмов объяснил, что покланяться надо не образам, а человеку, потому что он по образу и подобию Божиему создан. И все присутствовавшие двукратно кланялись Побирахину в ноги, целовали его в уста и еще раз кланялись. В 1769 г. число этих сектантов составляло 232 человек.

Сенатским указом было предписано сектантов мужского пола от 15 лет и «не извиняя старостью» забрить в солдаты и отправить на войну с турками, «где не только таковые развратники, но и самые церкви святой дети и истинные сыны отечества против неприятеля жертвуют своей жизнию, и дабы сии невежды имев еще время к раскаянию своего преступления военною службою доведены были до соединения святой церкви со всеми благочестно живущими христианами…». Мальчиков до 5 лет отправить на воспитание в сиропитательный дом, а от 5 до 15 лет в гарнизонные школы, и по их окончании распределить по полкам. Жены должны оставаться при мужьях на правах солдатских жен, а вдов и девок «раздать на содержание правоверным и доброго житья однодворцами крестьянам, с тем, они, пользуясь будущими при домах от них работами, старались вывести их из заблуждения и присоединить святой церкве». А имущество их продать с торга или разделить между местными жителями.

От дворцового крестьянина Степана Кузнецова, бывшего под следствием за распространение ереси, отданного в солдаты и служившего пошла новая ветвь этого учения. Кузнецов, приезжая из крепости св. Дмитрия в Воронеж, проповедовал это учение и передавал своим последователям записки, в которых, и в так называемых четырех псалмах, которые они пели, и заключалась их вера. Сектанты в церковь не ходили, крестного знамения на себе не изображали, иконам не поклонялись, не исповедовались и не причащались.

В 1773 г. крестьянская женка Варвара Ефимова и губернской роты сержанта Овчинникова дочь девка Акилина Федорова были задержаны полицией в Воронеже на площади «в развратном простому народу толковании о честном кресте». Были арестованы и их единомышленники: мать женки Варвары вдова однодворка Марина Шашурина и ее муж крестьянин Петр Суслин, сержанта Овчинникова жена Мавра Семенова, солдат Фома Выпов, жена его Катерина Назарова, сержанта Андрея Гребавшикова жена Ульяна Терентьева и фабричного суконщика жена Настасья Ефимова. Все они были отосланы в Воронежскую духовную консисторию для увещевания, «токмо, будучи упорны, на истинный путь не обратились, а остались при своем заблуждении», а поэтому под караулом были отправлены к Воронежскому губернатору. В губернской канцелярии их допрашивали под битьем плетьми. На вопрос кто сочинил их четыре псалма, все ответили, что не знают. Крестьянин Суслин и его теща Шашурина сказали, что научились им от Степана Кузнецова, Варвара Ефимова от мужа Суслина, а Мавра Овчинникова и ее дочь Акилина под пытками показали, что те псалмы научил их петь Бог.

После битья плетьми солдат Выпов, крестьянин Суслин, Настасья Ефимова, Катерина Назарова и Ульяна Терентьева заявили, что отказались от своего заблуждения, и в подтверждение этого там же, в губернской канцелярии, «изображая на себе крестное знамение, святым иконам поклонились». И были они препровождены к Воронежскому епископу Тихону для дальнейших увещеваний. Нераскаявшиеся же пятидесятилетняя вдова Марина Шашурина, с дочерью Варварой Суслиной, Мавра Овчинникова и ее четырнадцатилетняя дочь Акилина были оставлены в тюрьме, а губернатор за указом о том, что с ними делать обратился в сенат. Сенатское постановление гласило: «Отдать женок мужьям, а вдову и девку на содержание в другие казенные селения правоверным и доброго жития однодворцам или крестьянам,.. чтоб они, пользуясь в домах своих от них работами наивсевозможнейшим образом, старались при том вывести их из безумного заблуждения и присоединить к Святой Церкви. В противном случае, если по ненадежности их обращения к благочестию, одних мужья, а других из правоверных поселян никто взять к себе не пожелают, то отослать их на имеющиеся в Воронеже фабрики в работу».

В середине XVIII века секта иудействующих открылась среди казаков области войска Донского. Власти переселили сектантов в Александровский уезд Кавказской (позже Ставропольской) губернии, где разрешили им проживать и исповедывать свою веру при условии, что они не будут совращать православных в жидовство. В станице Александровской секта распространилась чрезвычайно. Даже в указе о борьбе с жидовствующими, изданном в 1825 году, говорилось, что секта в Александровском уезде в какой-то степени признана правительством. В начале XIX века практически одновременно правительству Российской империи стало известно о существовании сект субботников в Каширском уезде Тульской губернии, Бобровском и Павловском уездах Воронежской губернии и в городе Ельце Орловской губернии. Быстрое их распространение было обусловлено так же кризисом православной идеологии в XVIII веке, когда возникли молокане, духоборы и другие течения русского православного сектантства.

Осенью 1810 года из вотчины подполковника Николая Андреевича Писарева, села Ильманово Зарайского уезда Рязанской губернии, сопредельного с Каширским, совершила побег семья крестьян-субботников — Василий Никифоров с женой Анной и годовалым сыном Петром. Добравшись до Одессы, они прожили в ней около двух лет. Там у них родилась дочь Анна. Оставив жену с детьми в Одессе в работницах у некоего еврея Гершка, Василий ушел на заработки за границу. Услышав об Императорском манифесте от 30 августа 1814 года, объявлявшем амнистию ушедшим за границу и разрешающем им поселяться в новороссийских городах, он пришел в Екатеринослав и записался в тамошнее мещанство. В 1819 году он, взяв в городовом магистрате паспорт, забрал из Одессы жену и детей и перевез их в Екатеринослав. Там несмотря на преследования властей субботническая община быстро расширилась и была очень популярна среди местных купцов и мещан. 23 июня 1820 года тамошние иудействующие были по этапу отправлены в Александровский уезд кавказской губернии. Их дети были отправлены в приюты. Но секта не исчезла. Сохранились многочисленные судебные дела о преследовании екатеринославских субботников.