Стремись к истине 1. О жизни автора

О жизни автора книги

Наш учитель рав Элияу Деслер, благословенна память о цадике, родился в 5652 (1892) году в видной еврейской семье в России. Его отец, рав Реувен Дов Деслер, и его дядя, реб Гедалья, с детских лет были учениками знаменитого рава Симхи Зиселя Зива. Восемь лет они учились в «Талмуд-Торе* для молодежи», которую р. Зив содержал в г. Грубине, а потом продолжили учение в «Большой Талмуд-Торе» в Кельме.

Рав Реувен Дов был одним из самых близких учеников рава Зива, а после смерти того стал одним из руководителей «Талмуд-Торы». Он взял в жёны дочь знаменитого рава Элияу Элиэзера Гродженского из Вильно — тестя знаменитого рава Хаима Озера Гродженского, зятя гаона раби Исраэля Салантера. Выходит, что наш учитель был потомком рава Салантера: со стороны отца — в духовном отношении, а со стороны матери — в родственном.

Члены семьи Деслер, следуя путём рава Зива, не занимали официальных раввинских должностей и определенную часть своего времени посвящали торговле. Дело их было благословлено Всевышним, и доходы семьи росли. Деслеры раздавали много цдаки* и необыкновенно щедро поддерживали изучающих Тору. Длительное время, главным образом на их средства, содержалась «Талмуд-Тора» в Кельме, пока большевистская революция в России не лишила их всего состояния. В своих «Беседах о мусаре» наш учитель часто затрагивает тему влияния достатка на характер человека. Его ненависть к подкупу проявлялась во всех его поступках, а также видна между строк в ряде его статей. Основы воспитания нашего учителя заложил отец в своём учебном заведении, что находилось тогда в г. Гомеле.

Кельм

Ввиду необыкновенных способностей, которые наш учитель проявил ещё в раннем возрасте (дядя Хаим Озер называл его «вундеркиндом»), отец послал его уже в 13 лет в «Талмуд-Тору» г. Кельма, где он стал самым младшим среди учеников. Там он проучился 18 лет (кроме периода Первой мировой войны, когда вернулся в Гомель к родителям), всегда был одним из лучших учеников и отличался примерным прилежанием. Своими недюжинными знаниями наш учитель обязан своему отцу, большое влияние на него оказал знаменитый рав Нахум Зеев Зив, сын рава Симхи Зиселя Зива, а в «Талмуд-Торе» его учителем был несравненный рав Цви Бройда.

Система Мусара, развитая Симхой Зиселем Зивом, его методика воспитания, всё, впитанное нашим учителем в этот период, стало основой его последующего развития.

В 5674 (1914) году, когда немцы захватили Кельм, наш учитель вернулся домой в Гомель и учился там в ешиве, большую часть которой составляли беженцы — ученики литовских ешив. За духовное и материальное обеспечение ешивы отвечал его отец — рав Реувен Дов. Гомель был хасидским городом, и не исключено, что контакт с хасидами и хасидизмом стали основой того восхищения, с которым наш учитель в последующие годы относился к учению великих хасидских мудрецов.

Когда в 5678 (1918) году большевики подняли голову в Гомеле, наш учитель вернулся в Кельм для продолжения учебы. Через год он женился на Блюме — дочери рава Нахума Зеева Зива.

Укрепив свою власть, большевики пошли в наступление. Семья Деслеров лишилась всего своего состояния, и жизни членов семьи угрожала опасность. Лишь чудом они спаслись. Дядя рав Хаим Озер пригласил нашего учителя на должность судьи и раввина в Вильно, однако по разным причинам тот не ответил на приглашение. Семья переехала в Ригу, где снова попыталась поднять своё торговое дело, но им не повезло настолько, что прошло несколько лет, пока наш учитель смог рассчитаться со всеми долгами. Начались годы скитаний, которые привели его в Америку. (Сохранились письма его отца, в которых он предостерегал сына от увлечения «золотым тельцом»).

В Лондоне

В 5687 (1927) году наш учитель получил место раввина в синагоге Восточного Лондона и поселился там с женой и детьми. Через несколько лет его назначили раввином большой синагоги Северо-Восточного Лондона, там в его ведении была также большая «Талмуд-Тора», где занятия шли по вечерам, т.к. размещалась она в английской школе.

Наш учитель не любил этой работы. О ней он писал: «Из всех 400 детей, посещающих “Талмуд-Тору”, лишь об одном-двух можно сказать, что их успехи позволяют послать их учиться в ешиву. Надо думать, что остальные не запомнят даже текста Кадиша». В этих словах выражен также один из его главных воспитательных принципов: реальное изменение духовного уровня одного человека важнее незначительных изменений, произведенных в тысяче человек.

Опасаясь влияния английского воспитания, он не послал своего сына в английскую школу, но обучал его сам. А чтобы выполнить требования английского закона об обязательном обучении, он из своей мизерной зарплаты нанял ему учителя, который в определённые часы учил сына светским наукам. Затем, пока тот был ещё молод, отослал его учиться в ешиву г. Вилкамира в Литве. В эту пору он получал удовлетворение лишь от частных уроков, которые давал узкому кругу учеников из состоятельных семей. Наш учитель осторожно отбирал себе учеников, постоянно изучая их способности, наблюдая за их развитием, всеми силами старался приблизить этих юношей к Торе, уделяя основное внимание изучению алахи. Остротой своего ума и глубиной знаний он покорил сердца и умы своих учеников. Очень осторожно, пядь за пядью он вводил их в мир мусара, но живой мусар они видели ежедневно, наблюдая поведение своего рава, его высокие нравственные качества. Он так передавал им боль своего сердца, что они сами желали снова и снова черпать из этого чудесного кладезя.

Преданность ученикам подвигала его давать ответ на любой вопрос: важный или незначительный, материальный или духовный. Он полностью сосредоточивался на том, чтобы найти ответ и дать совет, соответствующий свойствам и нуждам спрашивающего. В связи с тем, что его ученики, прежде чем прийти к нему, получили современное образование, наш учитель заботился о том, чтобы найти для них точные объяснения, которые помогли бы им «выпрямить искривления», господствующие в современном мировоззрении. Характерной является мысль, высказанная нашим учителем в одной из его статей того времени: «Кто сделает так, чтобы никогда не было бы у нас подобных вопросов?! У того, кто истинно, всей своей сутью прилепился к духу Торы, вообще не возникают подобные проблемы…»

Наш учитель удостоился увидеть добрые плоды своей работы-любви, вложенной в учеников. Из этой группы вышло несколько дорогих нам людей, известных талмидей-хахамим, людей большой праведности, которые до последних его дней остались крепко связанными с ним узами любви.

Кризис

Вторая мировая война и причинённые ею бедствия вызвали у нашего учителя тяжёлые духовные муки, которые подготовили раскрытие заключенных в нём сил.

Незадолго до войны его жена и дочь поехали навестить сына и родственников в Литве. С началом войны всякие связи с ними оборвались. Тот, кто не знал природы чувств нашего учителя, не может представить себе всю силу испытанных им тогда страданий. Но внешне эти чувства никак не проявлялись: недостойно для него изливать своё горе перед знакомыми, которых он считал своим долгом утешать и ободрять в их горе. Однако отзвук этой страшной внутренней работы знавшие его услышали в сказанных им как-то словах: «Нечего мне беспокоиться о семье, когда она находится рядом с таким праведником, как мой шурин реб Даниэль; конечно, вместе им хорошо (в духовном смысле)». Прошло немало времени, пока дошла до него весть, что его близкие спаслись (жена и дети оказались в Австралии, а сын — в Америке), но увидеться с ними он смог лишь после войны.

Его участие в общем горе не знало меры. Все его беседы, разговоры того времени сосредоточивались вокруг этого. И главной мыслью было: «Для какой конечной цели Святой, благословен Он, оставил нас в живых?»

В 5701(1941) году наш учитель получил ответ на этот вопрос. Пришло письмо от реба Давида Драйана, шохета* общины г. Гейтсхеда, в котором тот предлагал создать колель* для видных мудрецов Торы из числа беженцев, рассеянных по всей Англии. Шохет Драйан просил его участвовать в этом деле.

Чтобы понять ответ нашего учителя на это предложение, следует быть хоть немного знакомым с тем, кто его сделал.

Маленькая еврейская община Гейтсхеда (рабочего предместья большого города Ньюкасла в Северной Англии) и тогда была особенной общиной в Англии. Там жили евреи, строго соблюдающие законы и любящие Тору; во главе общины стоял раби Нафтали акоэн Шековицкий — ученик Хафец Хаима. И в сердце их шохета, «реба Довида», внешне очень простого человека, не угасал огонь Торы: все его помыслы были направлены лишь к одной цели — умножить славу Торы. И для достижения этой цели он трудился всю жизнь с несравненной скромностью.

Когда наш учитель получил письмо от такого человека, стало ясно, что пришло время решать. На первый взгляд, это предложение было неосуществимой мечтой. Страна находилась на военном положении, все обычные экономические отношения были нарушены. Нарушен был и распорядок жизни еврейских общин: большинство щедрых попечителей перебрались в сельскую местность из-за постоянных воздушных налётов на Лондон и другие большие города. В ешивах запустение и бедность дошли до того, что учащиеся были рады куску хлеба. Как в таких условиях можно было думать о какой-то новой образовательной инициативе? А если бы даже и подумать об этом, разве не потребуются существенные усилия, чтобы реализовать ее даже в обычное доброе время? Очень немногие из евреев Англии понимали тогда, что такое бен ешива, а понятие колель вообще находилось за пределами их представлений. Требовалась большая разъяснительная работа, чтобы укоренить в стране эту идею. Кто может возложить на свои плечи такую огромную ответственность: заботиться о содержании нескольких знатоков Торы с их семьями? И кому по плечу задача собрать все необходимые средства для осуществления этой дерзновенной инициативы? Неужели ему, застенчивому, скромному, непривычному к общественной деятельности, достигшему уже пятидесятилетнего возраста, к тому же никогда не отличавшемуся крепким здоровьем?

Но, несмотря на всё это, необходимость данного дела была для него более чем ясна.

Среди спасшихся от нацистского нашествия было много замечательных знатоков Торы, в том числе молодые ещё люди, которые даже в тяжелейших обстоятельствах учились с огромным желанием. Были и такие, кто уже подошёл к получению раввинского звания (в своём кругу их называли «взыскующими слова Всевышнего»). Но в условиях военного времени у них не было никакой надежды достичь желаемого: не было достойных их уровня наставников, не было заведений по изучению Торы на высоком уровне, не было и того, кто позаботился бы об их будущем. Всё это видел наш учитель. Где вырастут новые гдолей Тора в этом осиротевшем поколении? Кто станет учителем, наставником для нас через двадцать лет? Откуда появятся люди, обладающие духовным влиянием, если каждый молодой человек после считанных лет учёбы будет вынужден пойти на службу или в торговлю? Так далеко он заглядывал и такие вопросы себе задавал.

Увидев, что с Небес побуждают его к этому делу, он ясно понял, что обязан принять на себя данную великую задачу, и это будет его долей в восстановлении развалин после страшного разрушения. Однако нелегко было нашему учителю принять на себя это ярмо. Более всего, что очень характерно, заботил его вопрос: что будет с его теперешними учениками? Что предпочесть: помощь выдающимся учащимся, которых надо еще собрать, или воспитание относительно «малых», ведь из-за их «малости», на первый взгляд, увеличивается важность оказываемого на них влияния? Этот вопрос он никогда так не формулировал, но ход его мыслей раскрывается в том, что сказано им в то время.

«Если желание обучать порождается внутренней потребностью делать хесед, то, чем ниже уровень его учеников, тем больше значение его хеседа и тем больше он приближается к Творцу. Но кому недостаёт этой внутренней потребности, и к его желанию обучать примешивается желание почёта, тому, чем выше уровень его учеников, тем приятнее».

И всё же своих учеников он не оставил. С преданной активностью, которая при состоянии его здоровья граничила с самопожертвованием, и благодаря строжайшему распорядку работы он сумел объединить четыре важные должности: а) руководство внутренними делами колеля, как материальными, так и духовными; б) сбор подавляющей части расходов колеля; в) подготовка и проведение в колеле еженедельных бесед по мусару; г) уроки для своих прежних частных учеников, а также для новых групп, которые должны собираться в Лондоне и в Манчестере.

А так как разлука с семьёй освободила его от домашних забот (в чём он также видел руку Всевышнего), наш учитель считал себя обязанным посвятить все свои силы возложенной на себя святой задаче.

Этот сверхплотный распорядок, который он соблюдал 4-5 лет, превосходил все мыслимые человеческие силы. Два или три дня в неделю он уделял урокам для своих учеников и разных групп в Лондоне и его окрестностях (часть их — за плату, которую он частично посылал жене и дочери). На эти средства он жил, с самого начала решив, что у колеля не возьмёт для себя ни гроша. Остальные уроки, возможно, большинство, были бесплатными: лишь бы не распались прежние группы и не ушли с пустыми руками желающие изучать мусар. А когда не хватило дней, был установлен с отдельными учениками постоянный распорядок ночных занятий.

Остальные дни недели и всё время между уроками он был занят сбором денег; многочисленные и длительные поездки для этих целей, как правило, совершал ночами. В четверг ночью (причём дорога занимала всю ночь) наш учитель возвращался в Гейтсхед и там проводил субботу, а если было нужно, то и воскресенье. Возвращаясь в Лондон, обычно делал остановку в Манчестере, где занимался с группой больших знатоков Торы.

Кроме всего, надо было находить время, чтобы заниматься множеством частных проблем, с которыми обращались к нему многочисленные знакомые: вопросами воспитания, сватовства и пр., с отменной вежливостью интересоваться материальными делами, здоровьем каждого из друзей и знакомых. В это же время из-под его пера выходили письма не только к жене и дочери, с которыми он был разлучён, но и к ученикам, рассеянным по многим странам, письма, в которых он писал: «Превращу ночь в день и отвечу…». Это не было просто фразой: так он поступал всегда (всё, кроме обязательных занятий, делал за счёт своего отдыха).

И сверх того, при всей этой загруженности он находил время обновлять и с необыкновенной глубиной развивать свои идеи в исследовании агадот* наших древних мудрецов в мидрашах* и святом Зоаре, раскрывающие в мусаре сокрытые основы сил души. Он излагал свои мысли в статьях и беседах с большим воодушевлением именно в эту пору, когда работал без передышки, чтобы поднять колель, руководил им и обеспечивал его нужды. Он превратился в преодолевающий все преграды источник, из которого, не иссякая, вытекали потоки Торы и мусара.

Всё это воспринимается как чудо теми, кто его тогда не видел, да и нами, видевшими его в ту пору. Сейчас мы понимаем, сколь необычным было все это, но в тот период нам виделось иначе: настолько естественно и просто в его глазах было всё, что он делал, что и нам тогда казалось всё это простым, — так велика была его скромность. В таком же духе он вёл и все дела колеля и других учреждений, которые со временем возникли вокруг него.

Всеми делами колеля ведал Ваад — совет опытных мудрецов, а наш учитель числился рядовым членом Ваада. Начало колелю положили пять блестящих учеников, некоторые их них оставили свои должности и зарплаты, чтобы участвовать в этом предприятии. За год число учеников удвоилось и продолжало увеличиваться и дальше. Целью нашего учителя было, чтобы учащиеся колеля посвящали всё время учёбе и духовному росту, не заботясь о заработке. Ради этого он оплачивал каждому из них жилье и обеспечивал все их нужды. Поэтому членам колеля было запрещено заниматься чем-либо еще для заработка, даже обучением учеников за плату. Да и бесплатно им разрешалось преподавать лишь после окончания рабочего дня колеля, длившегося 10 и более часов в день. Полным единомышленником нашего учителя был раввин города — рав Н. Шековицкий, который отдавал все силы устройству колеля, формированию его облика и принимал участие во всей его внутренней деятельности. Реб Давид Драйан также был членом Ваада, и наш учитель ничего не делал, не посоветовавшись с ним.

С самого начала наш учитель постановил, что колель не должен влезать в долги, и сбор средств сделался его еженедельной заботой. Если в кассе не было денег, он предпринимал дополнительные усилия, чтобы вовремя восполнить нехватку, и надо отметить, что Всевышний неизменно способствовал ему в этом. Эту явную помощь Небес он всегда воспринимал как чудо и постоянно восхищался ею: «Как может такой незначительный человек, как я, удостоиться подобной помощи Всевышнего?»

Этой темы наш учитель коснулся в ряде статей. Приведём отрывок из одной из них и посмотрим, как он решал сам для себя такую «проблему»: «Есть человек, который при помощи явно не своих заслуг удостоился того, что его действия, несомненно, возвышаются над его уровнем. Тот, кто участвует в исправлении мира, обретает, благодаря этому, помощь Всевышнего в подъеме на более высокий уровень. И поскольку он делает дело с верой и стремлением к истине, то удостаивается в нем успеха. Ибо даже если тот, в ком нуждаются для исправления мира, и не подходит для этой работы, всё же, раз нет другого, который может или хочет заниматься этим важным делом, он заслуживает помощь Всевышнего в этом деле, и сам он поднимается благодаря этому. В нашем несчастном поколении главная работа — отстраивать разрушенное, восстанавливать Тору и страх перед Небесами. И хотя мы в своем низком положении не подходим для этой цели, всё же, поскольку, кроме нас, нет никого другого, кто мог бы сделать это, мы обязаны взять эту работу на себя. И благодаря этому мы удостоимся великой помощи от Всевышнего».

Деятельность колеля немедленно сказалась на развитии ешивы Гейтсхеда, основанной несколько лет тому назад равом Давидом Драйяном: за короткое время число учащихся в ней возросло в несколько раз и достигло 300 человек. Из колеля вышли также руководители ешивы: ее глава (рош ешива) и духовный наставник (машгиах).

По инициативе нашего учителя и под его надзором вокруг колеля стали возникать и другие учреждения, которые впоследствии прославились в еврейском мире, например, семинар для подготовки учительниц и боурдинг-скул (школа-интернат, готовящая учеников для ешивы). Развитие шло таким путём: наш учитель выбирал человека, способного руководить учебным заведением, всячески ободрял и поддерживал его, советовался с ним обо всех подробностях — от учебных планов до меблировки комнат, а также помогал деньгами из кассы колеля.

Благотворное влияние колеля сказывалось и в других городах: его воспитанники основали новую ешиву в Сандерленде, интернат (среднюю школу и группы подготовки к ешиве) в Манчестере, заведение «Тора и ремесло» в Лондоне (для ешиботников, изучающих ремёсла). Лучшие свои силы колель посылал в ешивы и религиозные суды Англии и других стран. И хотя его стараниями поднимались, укреплялись и развивались все эти учебные заведения, наш учитель никогда не вёл себя по отношению к ним, как хозяин.

Советами, знаниями, опытом он готов был всегда поделиться с каждым, кто в том нуждался. Но как только учебное заведение становилось на ноги и обретало самостоятельность, он более не вмешивался в его деятельность, пока его не просили об этом.

Пока ещё не пришло время подвести итоги работы рава Деслера по восстановлению уничтоженного войной в мире Торы, по укреплению и возвеличиванию её мощи, но ясно каждому, что год 5701 (1941), год создания колеля, стал поворотным пунктом для еврейства Британии, и начавшемуся тогда развитию не видно конца.

После войны сразу несколько причин побудили рава Деслера сменить место жизни и работы.

Огромные усилия военных лет повлияли на состояние его здоровья. Он ощущал приближение старости и понимал, что не сможет долго вести всю эту напряжённую работу. Он всегда пытался упорядочить дела колеля так, чтобы тот мог существовать и без его участия. Но сейчас он увидел, что, если не переложить хотя бы часть ответственности на чужие плечи, колель по-прежнему будет нуждаться в его постоянной опеке.

В 5708 (1948) году рав Каанеман, глава ешивы «Поневеж» в Бней-Браке, предложил ему должность машгиаха (духовного наставника) в этой ешиве. Рав Деслер решил принять это предложение при условии продолжения его работы в Англии.

Бней-Брак

Когда наш учитель и его жена прибыли в Страну Израиля в 5708 (1948) году, в его жизни началась новая пора. После долгих лет непрерывного тяжёлого труда он обрёл необходимые условия для теоретических исследований, но не успокоился и не отдыхал. И хоть за годы, предшествовавшие переезду в Святую Землю, у него накопилось более тысячи статей, он, не удовлетворяясь этим, продолжал сосредоточенно работать. Трижды в неделю, а то и чаще, он читал лекции учащимся ешивы. Он вкладывал много сил в эти беседы, посвящённые большим темам мировоззрения, и мусара, и проблемам сил человеческой души, раскрывающимся в агадот наших древних мудрецов. Иной раз на подготовку такой лекции уходило до двадцати пяти часов работы.

Это был очень плодотворный период его жизни. Было сделано много новых открытий; многие идеи, которые прежде находились лишь в зародыше, сейчас достигли полного расцвета и созрели окончательно. Но при этом не прерывалась постоянная связь с учениками и созданными им учебными заведениями за границей. Почти каждый год в дни перерыва в занятиях ешивы он ездил в Англию, чтобы на месте увидеть, как развиваются его детища, дать советы их руководителям, видевшим в нём высший авторитет, а также спланировать новые учреждения. Иногда он ездил и в Соединённые Штаты, где поселились его сын и дочь.

После смерти жены в Иерусалиме в 5711 (1951) году рав Деслер ещё глубже ушёл в свою работу. Его известность в Стране Израиля росла, и всё чаще к нему стали обращаться с просьбами выступить с беседами, иной раз и в большой аудитории. Его беседы в иерусалимском ДомеМусара поразили искушённых слушателей, увидевших в нём одного из учителей поколения.

Рав Деслер вёл большую практическую работу в пользу воспитанников ешив и для развития еврейского воспитания, работу, о которой, как всегда, мало кому было известно. Он придавал огромное значение деятельности активистов «Общества друзей Торы» по распространению Торы во всех уголках Страны Израиля и старался помочь, чем мог.

Кончина

За год до смерти у него обнаружили нарушение кровообращения в ногах. Он скрывал свою болезнь от учеников, не желая их беспокоить. За два месяца до смерти, на похоронах Хазон Иша, он почувствовал сильные боли в ноге, но заставил себя идти со всеми. С той поры самочувствие его стало ухудшаться, но он по-прежнему продолжал выступать в ешиве со своими беседами.

За неделю до смерти он слёг, но работы своей не прекратил. Многие приходили навестить его, а ученики ешивы заодно и поучиться. В это время он написал много писем. Несомненно, он видел и понимал ход своей болезни, ибо у многих посещавших его спрашивал, как они толкуют известные высказывания наших мудрецов о тяжелобольных и о больных на пороге смерти.

25-го числа месяца тевета 5714 (1954) года рав Деслер почувствовал себя лучше: до четырёх часов дня приходили к нему ученики ешивы, и он беседовал с ними, как обычно. В 4 часа пришёл врач-специалист, приглашённый за несколько дней до того, чтобы уточнить диагноз. И в присутствии врача у него вдруг начался сильный сердечный приступ. Тихо, спокойно, как это было свойственно ему всю жизнь, он описал врачу особенности боли и добавил: «Такой сильной боли я не чувствовал никогда в жизни», закрыл глаза и замолк. Возле него стояли рав Давид Поварский — глава ешивы «Поневеж», друг больного — рав Шимон Данцигер, племянник — рав Симха Зисель Деслер и Шалом Ульман — друг дома. Через четверть часа после начала сердечного приступа рав Деслер открыл глаза, посмотрел на всех приятным, улыбчивым взглядом и закрыл глаза. И поднялась его душа в высший мир.

Он оставил после себя сына — рава Нахума Зеева Деслера, директора религиозной школы Бейт Хинух в Кливленде; дочь, вышедшую замуж за рава Элиэзера Йеошуа Гельдцеглера, члена Бейт Мидраш Элийон в Спринг Уэлли (Нью-Йорк), и их потомство. Заслуги его да охранят их и нас!