Глава Шмот

Приведём комментарий из книги «Пней Давид», где автор (раби Хаим-Йосеф-Давид Азулай — Хида) изучает историю спасения из реки Нил младенца Моше (новорожденного или трёхмесячного — по разным мнениям).

Cначала процитируем текст с основными разъяснениями: Батья[1], дочь фараона, приказывает выловить люльку с Моше (или вылавливает её сама — см. две версии в комментарии Раши, Шмот, гл. 2, стих 5). Появляется Мирьям — сестра Моше, наблюдавшая за всем издали).

«И сказала сестра его дочери фараона: “Сходить ли и позвать ли тебе женщину-кормилицу из евреек” (спрашивается в Талмуде (Сота, 12): “Почему из евреек?” Учит, что [дочь фараона] пронесла Моше по египтянкам, и не вскармливался (отказывался от груди), сказал (как приводит р. Бахаи, это сказал Вс-вышний): “Уста, которым предстоит говорить с Б-гом, будут сосать нечистое? (“давар тамэ” [דבר טמא] — т.е., грудь египтянки, которая питается нечистым (некошерным), а ребёнок, как написано в трактате Йома (лист 75), вкушает в материнском молоке всё, чем питается кормилица — Раши)”, и об этом сказано (Йешаяу, 28): “Кого научит знанию (йорэ дэа יורה דעה), кому втолкует закон? Отнятым от молока, отстранившимся от груди” (Раши: кого научил Вс-вышний Торе? Того, кто отнял, отделил себя от молока нечистого и отстранился от груди нечистой). Хахам Йосеф Хаим из Багдада (в книге “Бен Йеояда”) уточняет, что Моше не только не сосал “некошерное молоко”, но и отворачивал голову, чтобы грудь египтянки не попала ему в рот, поэтому у пророка сказано и что был “отнят от молока”, и что “отстранялся от груди”) и она вскормит для тебя ребёнка?» И сказала ей дочь фараона: «Иди», и пошла девочка, и позвала мать ребёнка. И сказала ей дочь фараона: «Унеси (“hейлихи” [היליכי], пророчествовала, но сама не понимала, что пророчествует: “вот твой” (дочь фараона сказала матери Моше слово, которое можно понимать и как “унеси” и как “вот твой”, т.е., вот твой ребёнок) — Раши) ребёнка этого и вскорми его для меня, а я дам награду тебе», и взяла женщина ребёнка, и вскормила его. И подрос ребёнок, и привела его к дочери фараона, и был ей сыном, и назвала его именем Моше (Даат Зкеним: назвала ребёнка еврейским именем, поскольку выучила еврейский язык после прихода евреев в Египет (как известно из Талмуда (Сота, 12), дочь фараона давно находилась под еврейским влиянием и в этот день пришла к Нилу, чтобы совершить символическое омовение — «очищение от идолов отчего дома»; из комментария Даат Зкеним видим, что Батья к этому моменту не просто приобщилась к нашим ценностям, но и в совершенстве знала еврейский язык, поскольку (как видно из толкования Раши), слово, использованное для имени будущего величайшего пророка — сложное и редкое)), и сказала: «Ибо из вод извлекла его» (Раши сначала приводит мнение, по которому имя Моше происходит от корня «маш (מש)», т.е., «отлучился» (в частности, так сказано об ученике Моше: «И Йеошуа, сын Нуна, юноша, не отлучался (ло ямиш ימיש) из шатра»), однако не соглашается с этим переводом, и пишет, что имя Моше — от слова «маша (משה)», т.е., «вынул», «извлёк», как в примере из Второй Книги Шмуэля: «Извлеки меня (йeмушени ימושני) из вод множественных». После этого Раши подробно разъясняет и как используются оба глагола-кандидата, и почему именно второй правильный (получается, переводить имя Моше как «отлучившийся», «отошедший» неверно; а из вариантов правильного перевода — от слова «маша», более точным, кажется, является именно «извлёк», поскольку более простое слово «вынул» по-еврейски обычно переводится как «hоци»)).

Раби Хаим бен Аттар («Ор hа-Хаим») обращает внимание на особенность: когда давались имена Ицхаку, Яакову, Рувену и Шимону сначала в Торе приводился смысл будущего имени, а потом уже само имя, например: «И рука его держится за пятку (ба-акев בעקב) Эсава, и назвал его именем Яаков (יעקב)». Тут же сначала приводится имя Моше, а потом даётся его разъяснение.

Раби Хаим пишет: «Видимо, это потому, что праматери (дававшие имена родоначальникам колен) были обладательницами пророческого духа, и перед тем, как дать имя, уже глубоко понимали его смысл, высказывали его, и, учитывая все намерения и идеи, давали имя. Батья же не знала никакого другого значения имени, кроме того, о котором сказала, хотя имя это — о чудесном повествует (нифлаот ягид נפלאות יגיד), как указано в Книге Зоhар[2], и поэтому Б-г вложил ей в уста это имя (а потом она уже объяснила его, как сумела)».

Раби Хаим-Йосеф-Давид Азулай пишет: «Надо уточнить: почему во фразе “и вскорми его для меня” имеется кажущееся лишним слово “для меня (ли לי)”? Также и следующее слово “и я (ва-ани ואני)” кажется избыточным, ведь можно было сказать: “Вскорми его и дам награду тебе”. Кроме того, надо понять само имя “Моше”: ведь следовало назвать его Машуй (“извлечённый”), а не “Моше”, что означает “извлекающий других”.

Предварим разъяснение цитатой из Талмуда (трактат Санhедрин, лист 19, где говорится о “пяти сыновьях Михали, жены царя Давида”): “И разве Михаль родила их? Ведь Мейрав (сестра Михали) родила их! Мейрав родила, а Михаль (после ранней смерти сестры) вырастила их, поэтому названы именем её (т.е., её детьми), чтобы научить тебя, что всякого, кто вырастил сироту в доме своём, превозносит Писание, как будто родил его”.

И слышал я от имени автора книги “Батей Кhуна” (выдающийся комментатор Маймонида, раби Ицхак Рапопорт, уроженец Йерушалаима, еврей-ашкенази польского происхождения, учитель которого — великий сефардский законодатель Раби Хизкия де Сильва, автор комментария “При хадаш”): объяснение Мишны из 8-ой главы трактата Бава Меция, где сказано: “Залила река оливы его, и перенесла в поле чужое, этот (на чьей земле они находятся) говорит (утверждая, что созревшие оливки — его): “Земля моя произрастила”, а этот (посадивший оливы) говорит: “Оливы мои произрастили” (деревья мои, значит, и плоды мои), — поделят (плоды поровну)”.

В дальнейшем в Талмуде разъясняется, что в Мишне говорится про оползень (случившийся из-за затопления полей), который перенёс оливы в чужое поле вместе с верхним слоем почвы, на котором они росли. Автор “Батей Кhуна” утверждает, что таков закон и в случае с ребёнком, которого вырастили в чужом доме. Этот (тот, кто воспитывал) говорит: “На моём корме вырос!” (а, значит, ребёнок полностью мой), а этот (биологический родитель) говорит: “Я его породил!” (и поэтому он мой). И по закону (как в случае с оливами) следовало бы разделить поровну заслуги от этого “выращивания”. Однако Всеблагой решил, что, несмотря на вышеприведённую логику, вся награда за воспитание ребёнка отдаётся тому, кто его в действительности воспитывал (что и выводится в упомянутой сначала цитате из трактата Санhедрин: “Превозносит его Писание, как будто родил его”).

Теперь можно разъяснить вопросы, заданные в начале. Поскольку Батья спасла Моше от смерти, вытащила из Нила, считается, как будто она его родила, дала ему жизнь (если бы не она, Моше просто утонул бы). И теперь, если другая женщина вскормит его бесплатно, то он будет (как минимум, наполовину) принадлежать кормилице. Поэтому Батья подчёркивает: “Вскорми его для меня”, чтобы он был весь мой (куло шели כולו שלי), “и я”, спасшая его из реки, давшая ему жизнь, “дам награду тебе”, благодаря чему он и будет весь мой (ведь вместо своей доли кормилица получит щедрую плату)». Именно поэтому написано: «И был ей сыном», — действительно сыном, ведь в её руках заслуги и за рождение (спасение жизни), и за вскармливание (щедро оплаченное)[3].

Потому она и назвала его «Моше». Ведь то, что она оплачивала кормилицу и воспитывала Моше, было известно и заметно всем, а о спасении из реки, наоборот, никто не знал, поэтому она назвала его Моше в честь того, что вынула его из реки — показать, что он весь принадлежит ей, он её настоящий сын. А то, что она назвала его не «Машуй» («извлечённый»), а «Моше» («извлекающий»), это чтобы благодаря заслуге Батьи, спасшей спасителя евреев, Моше бы тоже спас её, вывел из тьмы к свету (как и получилось: Батья, как известно (в том числе, из Танаха — из первой книги «Диврей hа-Ямим», гл. 4) вышла из Египта вместе с евреями[4]). И, кажется, мне говорили, что так это объяснили толкователи прошлого (видимо, имеется в виду комментарий р. Овадии Сфорно, примерно за 200 лет до р. Хаима, написавшего: «Назвала его Моше — показать, что он будет спасать других»).

А можно сказать (после изощрённого комментария — Хида вдруг выдаёт простой ответ на свои вопросы[5]): «и я» добавлено, чтобы показать: «я, дочь царя Египта, щедро, по-царски расплачусь с тобой» (добавим, что другой великий сефардский толкователь — уже упомянутый Хахам Йосеф-Хаим разъясняет, что уточнение «и я» показывает, что деньги будут выданы вперёд и прямо сейчас, самой дочерью фараона: «Я сама сейчас расплачусь»), а «для меня» добавлено, чтобы кормилица особо старалась, усиленно питалась и т.д., ведь она трудится для дочери фараона.

[1] Согласно другой версии (имеющей доказательство в тексте Танаха) имя дочери фараона следует произносить через «и»: Битья. Мы используем более привычное произношение.

[2] Видимо «Ор hа-Хаим» имеет в виду отрывок из «Зоhара» к гл. «Ки теце», где из имени Моше выводится, что Моше будет участвовать в окончательном избавлении еврейского народа.

[3] Заметим: Хида не упоминает, что в продолжении того самого талмудического отрывка, где сказано о заслугах воспитателя сироты, приведён (как одно из доказательств идеи) уже упомянутый отрывок Танаха (из «Диврей hа-Ямим»): Моше действительно значится в списке детей Батьи (там — Битьи), дочери фараона. Вероятно Хида счёл такое упоминание излишним (ведь среди читателей своих книг он видел, прежде всего, тех, кому знаком текст Талмуда).

[4] Как раз там, в стихе 18, её имя написано более правильно, но менее привычно — через «и».

[5] Видимо потому, что именно после изложения предыдущего сложного комментария эти простые ответы имеют больший смысл.

Из «Книги для изучения Торы»