Горькая ирония девятнадцатого века заключается в том, что на традиционную еврейскую жизнь вели атаку одновременно: с одной стороны, просвещение и либерализм, с другой — репрессии и тирания. Просвещение обещало евреям прекрасный новый мир равенства и возможностей, если они сбросят обветшалые лохмотья старомодного стиля жизни и веры. А давление царской власти было особенно тяжелым на традиционных евреев, их социальные и коммунальные инфраструктуры, их процветание и физическое благополучие. Цари хотели лишить евреев еврейства, и в отчаянии, не видя выхода и просвета, находились евреи, которые ради принятия этой реальности склонялись и принимали волю своих жестоких русских хозяев. Так напор либеральных идей Западной Европы и реакционной политики Восточной Европы подрывали основы традиционного еврейского образа жизни, которая продолжалась в Европе не меньше тысячи лет.1
В первый раз со времен саддукеев (Второй Храм) и караимов (седьмой век) традиционному еврейству Торы пришлось перейти к внутренней обороне. Хотя Тора все же оставалось для евреев самой большой и животворной силой, появились серьезные проблемы. В адрес раввинов, ученых Торы, знатоков Талмуда и традиционного образа жизни слышались упреки евреев.
Лидеры Аскалы с особой яростью набросились на хасидов и соблюдение еврейской традиции в целом. Они считали, что время и обстоятельства теперь на их стороне. Кроме того, они были убеждены, что правительство и все общество — их союзники в модернизации еврейского народа. Поэтому они кооперировались с правительственными деятелями, не евреями, чтобы совместными усилиями преследовать своих религиозных братьев.
Еще одним фактором, который ослаблял традиционную еврейскую общину, была потеря правительственного санкционирования. В течение веков правительство имело дело с традиционной общиной — кегилой — как представителем евреев. Признание властей автоматически придавало ей силу и позволяло утверждать еврейские ценности и стиль жизни для ее членов. Всеми важными общественными аспектами жизни — с колыбели до могилы — управляла кегила. Поэтому отклонение от традиционного поведения не приветствовалось, было редким и странным. Но политика царя и его властей в восьмидесятых годах девятнадцатого века подорвала авторитет традиционной общины. Правительство стало иметь дело с альтернативными «лидерами» — «казенными раввинами», маскилим, информаторами (доносчиками), льстецами и шарлатанами. Оно заставляло признанных традиционных лидеров принимать непопулярные указы против евреев, снижая уважение к ним и авторитет кегилы в глазах членов общины. Вскоре кегила стала анахронизмом, а ее союзник в течение веков — правительство — стал ее противником.
Более того, враги традиции использовали ее оружие против нее самой. Светский гуманизм, Просвещение, марксизм и социальные философии нового времени — все они частично базировались на основополагающих древних еврейских идеалах. Эти идеалы были искажены и представлены в новой форме, но основная линия источников Торы оставалась узнаваемой. Разве мог традиционный еврей протестовать против идеалов равенства всех людей, гражданских прав, всеобщего образования, прав трудящихся, устранения экономической эксплуатации и самоуправления? Эти возвышенные идеалы были вырваны из контекста Торы и внесены в чуждое окружение, которое стало проявлять враждебность к иудаизму, а затем и самим евреям.
Б-г говорит евреям, что они должны быть «светом народов», моральным примером для всех народов. Разрушение Храмов… и последующее рассеяние евреев предоставили практическую возможность показать такой пример. К несчастью, они (мир) этим не воспользовались. Приняв дуализм, характерный для Запада вообще и, в частности, в индустриальном девятнадцатом веке, некоторые евреи отошедшие от традиции своих предков потеряли связь с божественным источником и усвоили те же пессимистические взгляды на материальный мир, как у европейцев, среди которых они жили. В психологии, например, Зигмунд Фрейд правильно указал, что психика может влиять на тело, вызывая различные болезни, но при этом пренебрег еврейским знанием о том, что ум, который разрушает, может и исцелять, если не отрывает себя от этики, заповедей (Торы) и от общества. В экономике Маркс отрывается от еврейских корней, делая светской этическую заботу об обществе и полностью отвергая духовную составляющую в своем экономическом взгляде на освобождение человечества. И «объективно» научное описание, которое Эйнштейн дал силе атома, оторванное от моральных соображений, тоже открыло дорогу светскому гуманизму и игнорировало божественные целительные силы сознания человека, который вместо этого создавал атомную бомбу.2
1 Например, евреи поселились в Грузии (которая является частью Европы) более двух с половиной тысяч лет назад, и история евреев Италии насчитывает не менее двух тысяч лет. — Г. С.
2 Еврейская медицина, Джеральд Эпштейн т. 4. №1, 1987, стр.63. Основная его идея в том, что Фрейд и Маркс отчаялись корректировать и контролировать основные инстинкты человека и поэтому отказались от идеи нравственной вины, поощрив этим революцию и оправдывая насилие и похоть.
С любезного разрешения переводчика, Гедалии Спинаделя
Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:
