Рав Шмуэль Нодель – воспоминания о моём деде

«Жизнь можно сравнить с узкой тропой, проходящей через очень опасную местность. По одну сторону тропы пылает страшный пожар, по другую – ледяные горы. Если вы слишком приблизитесь к ледяной стуже, то покроетесь льдом. Если вы слишком приблизитесь к огню, то сгорите. Как же можно пройти по этой тропе? Только посередине, т.е. надо определить, что действительно важно в жизни, ключевой приоритет, и сконцентрироваться на этом»

Из высказываний мудрецов

Однажды, возвращаясь, как всегда, с утренней молитвы (Шахарит) в Шабат с талесом на плечах, я поймал себя на мысли: «А ведь так когда-то в советские годы ходил мой дедушка Шмуэль в Самарканде и Андижане. Тогда там это выглядело, по крайней мере, удивительно, необычно, и, возможно, небезопасно. Но, тем не менее, дед мой шёл именно так одетый, невзирая ни на что». В Узбекистане не было бытового антисемитизма и верующие люди не испытывали к себе неприязни со стороны простого люда. Вспоминается, как мы в субботу шли вместе с дедом из синагоги, а сидевшие в чайхане над арыком узбеки и люди других национальностей приветствовали дедушку возгласом «А гут Шабес!». Они не понимали истинного смысла этого выражения, но, услышав случайно, как дедушку приветствовали в субботу другие евреи, из уважения к дедушке повторяли это, стараясь сделать ему приятно. И дедушка в ответ, помахивая рукой, отвечал им то же самое. Мой дед был Раввином и Хазаном, у него было своё постоянное место в синагоге, и когда он болел или по каким-либо другим причинам отсутствовал, это место никто не занимал.

Я помню те скромные небольшие здания – синагоги, где молился мой дедушка. Он неоднократно брал меня с собой, и я, не до конца осознавая, вставал, кланялся и садился – точно так же, как мой дедушка. Но сейчас, вспоминая это, я думаю, что при всей скромности убранства синагоги было там что-то возвышенное, необычное, торжественное – присутствие «Шхины». Волшебство молитвы будоражило воображение, особенно когда вёл молитву мой дед Шмуэль (дар Хазана дан не любому). То казалось, что в безлюдном месте плачет и просит помощи человек, а может, даже много людей, то наплывали волны торжества, благодарности. Кому и за что, я, конечно, не понимал, но чувствовал торжественность момента, по советским меркам сравнимую с 1 Мая, 7 ноября (да не будут рядом упомянуты). Сегодня компьютеры, телевизоры, видики, диски, кассеты и никого ничем не удивишь, а тогда казалось, мы уже не в Андижане, не в Самарканде, а в нереальном, «виртуальном» мире. Но молитвы заканчивались, и на тебя смотрели всё те же стены и тот же потолок синагоги. «Как прекрасны шатры твои, Яаков, жилища твои, Израиль!» - невольно вспоминается отрывок из Торы. И, когда мы шли по улицам знакомого нам города, казалось, что в нём всё изменилось, а может, изменилось что-то в нас?! Спасибо Тебе, Владыка мира, что приютил нас в Узбекистане, согрел, и, самое главное, дал остаться Евреями!

В Самарканде в первые послевоенные годы о братьях Нодель, Р. Шмуэле и Р. Менделе, благословенна память праведников, ходили легенды. Если у евреев, и даже не у евреев возникали проблемы, многие устремлялись к ним и находили ответы на свои вопросы. Несмотря на суровое положение людей в этот период, в евреях не угасала искорка веры и стремления к Сиону. Поэтому многие обращались к моему деду Шмуэлю с просьбой обучить их детей ивриту. И дед учил их. Но каждая работа предусматривает оплату. А чем же могли заплатить несчастные люди, бежавшие от фашистов? Они платили, кто чем мог – кто два яйца, кто три огурца, кто баночку молока. В те годы это было настоящим богатством, и далеко не лишним в этих семьях. И, тем не менее, тяга евреев к познанию Великого Наследия – Торы преобладало над материальным.

Благодаря братьям Нодель, еврейские свадьбы происходили в полном соответствии с Законом – была Хупа, разбивался стакан в память о разрушенном Храме, выдавалась Ктуба о соединении двух еврейских сердец. Когда рождались мальчики, на восьмой день производились обряды Брит Мила, а первенцы обязательно выкупались у Коэна – производился обряд Пединобэм. На Пейсах пеклась маца и во всех домах два дня проводился Седер. В течение восьми дней в домах не было хумеца. Дедушка был таким, благодаря своей верной спутнице, второй жене – Шейне-Мале, благословенна память праведницы. О моей бабушке и первой жене дедушки я уже писал в статье «О моей бабушке». Было просто удивительно, как на старости лет две родственные души нашли друг друга. Несмотря на то, что бабушка была очень хрупкой, маленькая женщина своей энергией поддерживала все начинания деда, в доме царил Шлом-байт, был кашрут и душевное равновесие.

Последние годы своей жизни дедушка провёл в Ташкенте. Он не ходил много, к сожалению, синагога стала для него недоступной, и он молился дома у окна, откуда неслись знакомые напевы. Казалось, что дед преображался на глазах. А может, это так и было. Вновь бодрый голос, прямая осанка возвращали мне того дедушку, что был до болезни. Даже когда он болел, сам вставал, тихо молился, боясь беспокоить окружавших его родных. Он ушёл из жизни, как праведник – лёг накануне в ночь спать, а утром не проснулся. Бабушка, лежавшая с ним рядом, даже не почувствовала, только утренние лучи солнца прояснили трагедию.

Согласно высказыванию мудрецов, дед таки прошёл свой путь посередине, а как удастся нам, мне? Вероятно, мои дедушка и бабушка были более нас достойны жить в Эрец-Исраэль, но благодаря их Заслугам мы оказались на Родине Предков, что и накладывает на нас особые обязательства. В мидраше о даровании Торы рассказывается, что Всевышний потребовал от еврейского народа гарантий соблюдения Торы, и гарантами стали дети, т.е. все последующие поколения нашего народа, соблюдающие заповеди, полученные Моше на горе Синай. И хотя моим дедушке с бабушкой не удалось вступить в Землю Израиля, я думаю, мы, их потомки, оправдали их надежды в качестве «гарантов». Сегодня я, их внук, мой сын, их правнук, и уже моя внучка следуем их путём – путём Торы! Да удостоимся мы все – в заслугу наших праведных дедушек и бабушек и их последователей – скорейшего Избавления, прихода Машиаха и третьего Храма! Амен!