Спасение Торы из огня Катастрофы. гл. 28: Япония и “окончательное решение”.

В начальный период войны, пока страны оси Рим-Берлин-Токио одерживали победы над союзниками, Германия упорно вынуждала своих японских партнеров придерживаться условий договора по “культурному” сотрудничеству. Одно из важных, хотя и не зафиксированных на бумаге, условий этого договора требовало преследовать евреев, где бы они ни находились, включая и контролируемые Японией территории.
Когда достопочтенный Амчиновер Ребе ехал однажды по железной дороге из Кобе в Токио, трое немецких офицеров, проходя по вагону, обратили на него внимание. Уже сам вид типичного еврея — с длинной
белой бородой и пейсами, и щадипионной хасидской одежде — привел “чистокровных арийцев” в ярость. Оба принялись орать и ругаться, на чем свет стоит. Они просто-таки визжали, задыхансь от злобы.
— У гестапо руки длинные! И  разные жиды, думаете, будто можете ускользнуть от германского могущества? Даже если вы убежите на другой конец света, мы достанем вас и там! Мы вас все равно уничтожим!
Они били ногами беззащитного старика на глазах у пораженных японцев, и он тщетно пытался прикрыть от ударов хотя бы лицо. Затем так же неожиданно, как появились, немцы бросили свою жертву и перешли в другой вагон.
Германия не удовлетворилась гигантской антисемитской карикатурой на стене токийского универмага, мало ей было и антисемитской кампании в японской прессе. Немцы взялись за реальное уничтожение евреев, рассеявшихся по всему земному шару. Немецкая подводная лодка высадила в оккупированном японцами Сингапуре двух нацистов, чтобы те проинструктировали дальневосточных друзей как организовать систему гетто и лагерей смерти, подобную немецкой. Прошел слух, будто один из прибывших — пресловутый Иозеф Мейзингер, шеф варшавского гестапо, “варшавский мясник”, уничтоживший десятки тысяч евреев.
Появившиеся вскоре на стенах прокламации поразили всех шанхайцев. Сообщалось, что разрушенный бомбежками район трущоб вокруг гавани, а также прилегающие к нему военные заводы, отводится для еврейского гетто. Все евреи объявлялись “беженцами, лишенными гражданства”, им надлежало покинуть свои жилища, взяв с собой лини. самое необходимое, и перебраться, куда ведено. Каждый, кто будет обнаружен вне гетто после 18 мая 1943 года, подвергнется жестокому наказанию.
Идея истребления целого народа была глубоко чу жда японцам, неизвестно было им и немецкое понятия “мировое еврейство”. Множество попыток спасти евреев предпринимали по доброй воле не только рядовые японцы, но даже официальные лица, имевшие непосредственное отношение к выполнению приказа о создании гетто. Ну да и евреи, надо сказать, не скаредничали, чтобы откупиться от тюрьмы и смерти. И все же, несмотря ни на что, беженцы вынуждены были переселиться в гетто.
На протяжении двух лет существования шанхайского гетто не раз возникали слухи о новых “административных мерах”, предусматривающих, якобы, сокращение территории, обнесенной колючей проволокой. Это означало дополнительные муки в еще большей тесноте и без того переполненных трущоб. Но вот что странно: японцы отрицали все опасения евреев, заявляя, что это “вражеская пропаганда” пытается очернить японский народ. Однако слухи не прекращались. Так, судя по одному из самых упорных слухов, Йозеф Мейзингер оказывал на японцев давление с тем, чтобы они наконец прибегли к “активным мерам” для “окончательного решения еврейского вопроса”.
История “окончательного решения”, готовившегося для шанхайских евреев еще задолго до создания гетто, описана рабби Ехезкелем Левенштейном в книге Ор Ехезкель" Подробности этого дела освещаются также в книгах “План Фугу” и “Отчаянные путешественники”. Эти книги раскрывают тайну китайских “подвигов” полковника гестапо Иозефа Мейзингера. Именно Мейзингер принудил японцев к участию в ликвидации евреев. Это произошло на сверхсекретном совещании с участием представителей японской армии и флота, руководителя японского департамента по делам беженцев (впоследствии коменданта гетто) Цутому Кубота, сотрудников японского консульства в Шанхае и главы Германского бюро информации. На совещании Мейзингер прямо заявил японцам о существовании наряду с прочими еще одного плана уничтожения общего еврейского врага: надо объявить шанхайским евреям, что в связи с американскими бомбардировками их переселяют на более безопасный остров. Суда, на которых будут перевозить евреев, должны затонуть в открытом море. Таким образом для Японии еврейский вопрос решится окончательно и бесповоротно. Истинные факты массовой гибели евреев должны быть замаскированы сообщением о несчастном случае и демонстрацией останков затонувших кораблей.
Предложение Мейзингера было принято. За согласие с немецким решением “еврейского вопроса” местным представителям власти была обещана щедрая награда — часть богатств, которые останутся после гибели еврейского населения Шанхая. А это — драгоценности, деньги, предприятия и дома богатых русских и сефардских евреев...
Сверхсекретный план предстояло осуществить через две недели, когда все евреи соберутся в синагогах на празднование Рош Ашана. Однако "...страж Израиля не дремлет и не спит..." Сверхсекретный план слишком сильно расходился с представлениями о порядочности одного из участников совещания, японского вице-консула в Шанхае Мицуги Шибата. Вице-консул понимал, что даже самые высокие чины в Токио никогда не помешают страшным планам местных руководителей армии и флота. Понимал он и то, что, раскрывая тайну, неминуемо ставит под удар собственную жизнь. Но совесть этого человека была сильней всякого страха. Что станет, если массовое убийство совершится, а он так и не предупредит своих еврейских друзей? И Мицуги Шибата решился. Руководители еврейской общины Шанхая собрали около полумиллиона долларов на взятку японскому командованию, которую назвали “пожертвованием японским вдовам и сиротам, родным погибших солдат и офицеров”.
Японцы были вне себя, когда их планы стали известны. Ужасными пытками они вынудили руководителей общины выдать имя “предателя”. Вице-консул, который присутствовал на тайной встрече в доме лидера общины Михаэля Шпильмана, и семь еврейских активистов были арестованы и забиты почти до смерти в пользовавшейся дурной славой тюрьме Бридж Хауз. Это чудо, что через несколько недель нечеловеческих мучений они все же вышли на свободу и остались живы. Вполне понятно, что им велели держать язык за зубами и никому не сообщать о перенесенном в тюрьме. Так что рассказанное здесь стало известно лишь после войны.
Как бы там ни было, а запятнать историю своей страны постыдным участием в варварском истреблении евреев японцы не хотели. В итоге замысел массового убийства беженцев так и не был реализован, шанхайские евреи спаслись.
Были и другие случаи, когда планы уничтожения евреев срывались буквально чудом. Так, предзнаменованием зловещих событий появлялись вдруг на стенах домов гетто объявления: "Лицам, лишенным гражданства (а это было синонимом слова “еврей” упаковать все необходимое надлежащим Правом, иметь при себе перечень всех вещей." Этот список своих скромных пожитков надо было хранить имеете с ключами от чемоданов, чтобы в случае переезда на другое место без промедления отдать властям. Все было запланировано для того, чтобы дать каждому еврею возможность “заняться полезной работой”; то была немецкая хитрость, которая использовалась ими всякий раз при депортации евреев в лагеря смерти. Но вот проходило несколько дней, и объявления исчезали так же внезапно, как и появлялись, без каких-либо официальных объяснений.
Беженцы считали, что эти неожиданные акции и их столь же неожиданные отмены отражают политические разногласия влиятельных фракций внутри Кем Пейтай, сверхсекретного органа власти японского оккупационного режима.
Немало беженцев усматривало в отменах депортаций очередное проявление защищающего евреев Небесного Провидения. В Европе аналогичные планы были доведены до окончательной реализации, но китайская община беженцев и среди них раввины и ученики ешивы осталась в живых, невзирая ни на какие угрозы.