Когда больно – кричат! Ахарей Мот

«После смерти двух сыновей Аарона» (16:1). Рав Каанман, основатель ешивы Поневеж, умел хорошо выступать с речами. Однажды к нему пришли активисты из Агудат Исраэль и попросили стать членом Кнесета от их партии. Рав Каанман отказался от предложения, дав неожиданный аргумент: «Не могу, у меня не так много пиджаков для этой должности!»

Рав был известен как человек с очень скромными запросами во всем, что касалось материального мира, и его гости подняли брови от удивления после такого ответа. Увидев их реакцию, он объяснил: «Вы знаете, что в Кнесете часто оскверняется Имя Небес. А когда еврей слышит такое, он обязан порвать на себе одежду! Что же мне делать? У меня не так много пиджаков, чтобы их рвать...»

На тему смерти двух сыновей Аарона есть удивительный мидраш (Мидраш Раба 20:5). Когда Иов услышал о смерти сыновей Аарона, он произнес: «И от этого будет трепетать сердце мое». Странно! Какое дело Иову до смерти Надава и Авиу? Почему их гибель должна была поселить страх в его сердце?

Наш учитель Х. Й. Д. Азулай объясняет в книге «Хомат Анах», что одной из причин смерти Надава и Авиу стало то, что они шли позади Моше и Аарона, а остальной народ – за ними. И тогда Надав сказал Авиу: «Когда же умрут два этих старика, а мы с тобой поведем за собой все поколение?» И Святой, благословен Он, сказал им: «Еще посмотрим, кто кого будет хоронить». Однако непонятно: если Надав сказал такое, почему Авиу был наказан вместе с ним? Приходится сказать, что его наказали за то, что он был обязан возразить брату, но не возразил.

Поэтому, когда Иов услышал о смерти обоих сыновей – в том числе и Авиу – он сделал вывод о том, что проходящий молча мимо злодеяний тоже получает наказание. И он тотчас произнес: «От этого будет трепетать сердце мое», поняв, что и ему грозит кара от того, что он промолчал и не воспротивился приказу фараона бросать еврейских детей в реку.

Что же на самом деле происходило там? Когда принималось решение об утоплении еврейских детей в Ниле, при этом присутствовали трое главных советников фараона – Билам, Иов и Итро.

Когда они сели, чтобы обсудить постановление, Билам посоветовал топить всех евреев – как детей, так и взрослых, мужчин и женщин.

Итро ударил кулаком по столу и возразил против убийства невиновных. Увидев, что совет злодея Билама будет принят, и что его протест не поможет, он встал и сбежал. Сделал он это, чтобы отменить постановление, поскольку в те дни существовало правило: если решение принято, а один из принимавших его советников умирает, оно отменяется. Итро подумал: если мой побег не поможет полностью устранить приговор, пусть хотя бы поможет ослабить его частично. И действительно, когда египтяне увидели, что Итро исчез, они ослабили постановление и стали топить только новорожденных мальчиков.

Третий советник Иов также не соглашался с Биламом, но у него не было такой смелости и решительности, как у Итро, и он не стал выражать свой протест, в основном из-за того, что фараон обрадовался идее об убийстве и захотел принять ее. Иов предпочел промолчать.

Все трое получили с Небес именно то, чего они заслуживали. Итро, который сбежал, выразив солидарность с евреями, удостоился примкнуть к общине Израиля, а его зять стал избавителем народа. Билам, желавший уничтожить Израиль и вызвавший гибель детей, сам был наказан смертью. Промолчавший Иов был осужден на страдания. Наказание Билама и награда Итро понятны, но в чем связь между молчанием Иова и его страданиями?

Гаон раби Хаим Шмулевич дает удивительное объяснение. Спросили Иова: «Почему ты молчал во время этого ужасного постановления? Следовало хотя бы возразить!» Иов стал оправдываться и заявил в свою защиту: «Я знал, что мои возражения не помогут, поэтому предпочел ничего не говорить».

Всевышний навел на него страдания, и он стал кричать от боли. Его спросили: «Отчего ты кричишь? Разве эти крики помогут тебе?» Он ответил: «Меня терзают страдания. Когда больно – кричат, даже если это не помогает».

На это ему сказали: «Что же ты не кричал, когда фараон приказал каждого новорожденного мальчика бросать в реку? Видно, ты не кричал, потому что тебе было не так уж больно из-за этого...»

Гаон раби Моше Шамай из Персии принадлежал к категории «велик тот, кто наслаждается от труда рук своих». Всю неделю он продавал ткани в окрестных деревнях, а в шаббат выступал перед своей общиной, обучая ее Торе. Со временем он приобрел маленький магазин, чтобы продавать орехи и жареные семечки. С тех пор он сидел в магазине и занимался Торой. Время от времени, когда заходил покупатель, он обслуживал его и возвращался к учебе. Так он делал «Тору постоянной, а ремесло временным», всегда довольствовался малым и радовался своей участи.

Сатан не мог вынести того, что еврей сидит спокойно и изучает Тору. Он возбудил в его арабском соседе зависть к нему. Чтобы помешать раву, тот стал каждый день громким голосом читать Коран, а голос у него был – как у вороны.

Все это отвлекало раби Моше от погружения в учебу. Он пришел к соседу и обратился к нему вежливо: «Прошу тебя, читай потише. Мы ведь соседи, и не подобает нам мешать друг другу». Когда араб узнал, что действительно мешает еврею, вместо того, чтобы читать тише, он стал еще сильнее выкрикивать слова.

Увидев, что не может сосредоточиться на тексте, раби Моше снова встал и попросил: «Пожалуйста, это некрасиво!» Араб бросил на него гневный взгляд, открыл рот, и оттуда, словно из канализационной трубы, полились проклятья против евреев, против их веры и религии.

Теперь уже раби Моше не мог сдержаться. «Слушай! – выпрямился он во весь рост, – если бы ты проклинал меня лично, я был не придавал этому значения. Но поскольку ты оскорбляешь учение Б-га Живого, проклинаешь Моше Рабейну и его Тору, знай, что это твой последний день!»

Услышав крики, прибежал еще один сосед, владелец ближайшей лавки. Раби Моше обратился к нему: «Ты будешь свидетелем». Он начертил линию на стене и добавил: «Завтра, когда солнце дойдет до этой отметки, этот уже будет в могиле!»

В тот же день, когда мусульманин закрывал свой магазин, его одолела сильная головная боль. Он вернулся домой, слег в постель и в ту же ночь умер. Слова раби Моше исполнились в точности, и на следующий день к тому времени его уже положили в могилу (Оцротейну)