Если нельзя получить все, возьмем хотя бы часть, Ваикра

«И воззвал к Моше» (1:1). Выступает рав Галинский.

Моше Рабейну хотел, чтобы о нем не писали «И воззвал к Моше» (ויקרא), что указывает на важность и любовь, но вместо этого написали бы «И случился с Моше» (ויקר). А поскольку Всевышний с ним не согласился, он попросил, чтобы по крайней мере ему было разрешено написать букву Алеф маленькой (Бааль Турим). Чему нас это учит? Тому, что нужно стремиться к совершенству, желать достичь всего. Но если это невозможно, не отказываться от всего полностью, а достигать того, что в наших силах. Известен следующий рассказ.

Один богатый и влиятельный торговец пришел как-то раз к Хафец Хаиму. У него есть прекрасная дочь, и он ищет для нее жениха из лучших учеников ешивы. Он готов предоставить молодой паре квартиру с мебелью и взять на себя все расходы на свадьбу, выделить щедрое приданное и кормить молодоженов со своего стола в течение пяти лет, чтобы жених мог погрузиться в учебу, ни о чем не беспокоясь, и продвинуться в Торе без помех.

Хафец Хаим посоветовал ему одного юношу среди выдающихся учеников ешивы, и свадьба состоялась. Этот юноша переехал и стал жить в городе своего тестя.

Прошло десять лет, и однажды Хафец Хаим сам оказался в том городе. Идет он по улице, а тот юноша, который теперь уже был солидным мужем, идет ему навстречу. Произошла трогательная встреча: «Рав собирает деньги на нужды ешивы? Где Вы остановились? К вечеру загляну к Вам и дам почтенную сумму!» — сказал бывший ученик Хафец Хаима.

Он действительно пришел, а сумма и вправду оказалась солидной. Б-г благословил его в бизнесе, и ему сопутствовал успех.

Он рассказал, что тесть сдержал слово, и пять лет жених продолжал изучать Тору. Тем временем его семья выросла, и тесть полностью передал в его владение деньги приданного, а заодно посвятил его в секреты торговли. Сначала жених хотел утром и вечером сидеть за книгами, а бизнесом заниматься короткое время в середине дня. Но злое начало не дремлет: сегодня оно говорит «сделай так», завтра — «сделай эдак», и в итоге жених обнаружил, что целиком погрузился в торговлю.

«Ну, — отозвался Хафец Хаим, воспользовавшись поговоркой мудрецов, — а разве жрице не положено то же, что и трактирщице?» (Евамот 16:7).

«В смысле?» — не понял его собеседник.

Хафец Хаим усмехнулся: «Изначально ты хотел учиться день и ночь, а торговле уделять один час. В итоге торговля тебя увлекла, и я тебя не осуждаю. Но дай Торе хотя бы то, что хотел дать торговле, — посвяти ей хотя бы час времени!»

Откуда Хафец Хаим узнал, что его бывший ученик не отводит времени для Торы? Либо ему было открыто это с Небес, по принципу «Тайна Б-га — трепещущим перед Ним» (Теилим 25:14), либо, и это кажется более вероятным, по человеку видно, посвящает он время Торе или нет.

Но собеседник внезапно ответил с дерзостью: «В том, что я погрузился в торговлю, виноват я сам. Но в том, что не посвящаю время Торе, виновата ешива!»

Хафец Хаим удивился такому заявлению: «А ешива-то чем виновата?»

«Скажу Вам правду, — ответил тот, — в ешиве я слушал уроки рава Нафтали Тропа, на которых давался глубокий анализ текста. Мы учились там приходить к верному пониманию, не довольствуясь поверхностным взглядом. Анализировать, задавать вопросы, искать понимания принципов и открывать свет в каждом разделе Талмуда. А теперь, когда я вынужден кормить семью и весь день работаю в бизнесе, вечером я захожу в бейт-мидраш и вижу, как рав дает урок собравшимся. За полчаса он проходит с ними страницу Гмары. А я поражаюсь: этой странице нужно было бы посвятить две или три недели! Преподаватель избегает всех вопросов, которые вызывает текст, не упоминает подходы ранних и поздних комментаторов и то, какие они проложили пути к пониманию изучаемого раздела. Он поверхностно скользит по тексту, иначе это и не назовешь!

Для меня такое чтение текста — это и не изучение вовсе. В ешиве меня научили, что это просто самообман. Как я могу в этом участвовать? Поверхностное изучение — это ничто. А чтобы учиться глубоко, у меня нет времени».

«Да снизойдут благословения на твою голову, — улыбнулся Хафец Хаим, — позволь я расскажу тебе историю.

Это рассказ о простом еврее, ремесленнике, который усердно трудился, чтобы прокормить семью. И так было всю неделю, без всякого отдыха. В шаббат же он компенсировал все пропущенные часы сна. Какое же у него было удовольствие в жизни? Было одно удовольствие, которого он ждал всю неделю. В пятницу он шел в баню, чтобы окунуться там в воду в честь святого шаббата, и там была парилка со скамейками. Когда сидишь там, пот так и струится по телу, выходит из всех пор на коже, а горячий пар наполняет легкие. Тело расслабляется, восприятие затуманивается, и все заботы забываются. О шаббате говорят, что он подобен будущему миру, а эта баня с паром была для нашего ремесленника вершиной наслаждения в нашем мире. Оттуда выходят распаренными и прыгают в холодный водоем. Что может сравниться с этим? Ты понимаешь, о чем я говорю?»

«Да, конечно», — ответил ученик. Он легко мог представить себе все это.

Хафец Хаим продолжил рассказ: «Однажды, в середине рабочего дня, у него случился приступ сердца. Его поспешно увезли в больницу и с большим трудом стабилизировали его состояние. Врач осведомился о его привычках, питании и распорядке дня. Он запретил больному любые физические нагрузки в ближайшее время и полностью изменил его рацион. Но еврей-ремесленник взмолился: “Об одном прошу: не запрещайте мне баню с паром, мое единственное наслаждение! Без этого в моей жизни не останется ничего приятного”.

Врач содрогнулся: “Если пойдешь туда, выходить будешь уже на носилках. Это проверенный путь к смерти! Категорически запрещено!”

Одно оставалось утешение: “Кто умер накануне шаббата, тому это добрый знак” (Ктубот 103 б).

Потемнело в глазах у ремесленника. У него отняли вкус к жизни. В пятницу он пошел в баню и с нетерпением посмотрел на дверь в парилку. Он стал завидовать счастливцам, которые открывали ее, а беловатое облако пара, выходившее оттуда, звало и соблазняло. Две недели он держался, а на третью неделю у него не осталось сил. Он уже поправился и почувствовал себя более здоровым — пора бы уже вернуть себе радость. Хотя бы на минуту.

Он вошел внутрь, и пар окутал его. Дыхание участилось, легкие словно горели огнем, взгляд затуманился, а голова пошла кругом. У него подкосились ноги, и казалось, наступил его конец. А ведь врач предупреждал и был прав.

Из последних сил больной выполз наружу и почувствовал, что его ждет беда. Последняя надежда — броситься в холодный водоем. Он сделал шаг в его сторону, но водоем оказался пуст. Сегодня, именно в этот день, его почему-то не наполнили.

Колени подогнулись, и больной потерял сознание. Окружающие стали кричать: “Спасите! Тут кто-то упал в обморок!”

“Воды!” Кто-то побежал к раковине, набрал холодной воды и вылил ему на лицо.

А тот из последних сил поднял руку, чтобы остановить их: “Нет, — простонал он, — мне нужно в холодный бассейн, но он пуст…”

Глупец, если бассейн пуст, пусть хотя бы польют водой тебе лицо. Тебе станет лучше.

Так, — закончил Хафец Хаим, — происходит и с тобой. “Нет воды, кроме Торы” (Бава Кама 17 а). И ты привык к бассейнам с водой. Да что там бассейны! Ты привык к рекам. К бурным потокам, к озерам и морям! Это была Тора, которую ты учил в ешиве. Ты ночевал в долине Алахи, поднимался к ее вершинам. Верно, нет большего счастья, чем это. Но когда воды нет, и бассейн опустел, вылей на себя хотя бы чашку воды — присоединись к уроку по Торе».

Как это верно и поучительно (Ве-игадта).