Так будет!

Известно, что в начале своей императорской карьеры молодой Наполеон живо интересовался нуждами своих подданных. Для этой цели он любил, на манер древне-восточных халифов, переодеваться иногда в простое платье и ходить, выдавая себя за обывателя, между людьми, чтобы услышать, что они говорят. Однажды таким образом он вышел из дворца и отправился в сторону еврейского квартала. Ранний вечер был тепл и приятен, и он ожидал найти улицы полными людьми, отдыхающими после работы. Но улицы оказались пустыми. Ни детей, ни женщин, никого не было видно. Вокруг царила удивительная тишина. Заинтригованный, шел он вдоль домов, из открытых окон которых наружу не вырывалось ни одного звука. Все как будто вымерло. И вдруг издалека до его слуха донесся приглушенный ропот. Будто печальные морские волны накатываются на берег, будто кто-то горько плачет в тишине. Он пошел в сторону шума и наконец увидел старое здание синагоги — полное людьми! Они сидели на низких скамейках, некоторые прямо на полу, — и все как один действительно плакали! Тусклые светильники выхватывали из полумрака их печальные лица. Вокруг царила атмосфера печали, траура и горя.

«Несчастье обрушилось на моих еврейских подданных, — решил император, — а мне о нем даже не сообщили». Он оглянулся в поисках человека, способного ответить на его вопросы, и заметил сидящего у дверей ветхого старика. По щеках старика катились слезы, он сидел, прикрыв глаза, и раскачивался в такт печальной молитвы. — Что случилось? Почему вы рыдаете, — обратился к нему Наполеон. Старик поднял на него глаза и коротко ответил:

— Наш Храм сожгли.

— Какой Храм?! — воскликнул Наполеон. — Кто сжег? Когда?

Его все больше расстраивало, что что-то непонятное происходит в его государстве, а он об этом ничего не знает.

— Храм был у нас, — не переставая качать головой в такт молитвы, ответил старик. — В нем мы служили нашему Б-гу. В нем собирались всем народом три раза в год. Но пришли враги и уничтожили Святой дом, Обитель Всевышнего.

— Кто осмелился без ведома властей совершить такое святотатство?! — грозно спросил император, забыв, что, переодетый в простое платье, он присутствует здесь инкогнито.

— Римляне, злодеи римляне, — ответил старик.

— Как?! Итальянцы перешли границу и осквернили молитвенный дом, стоящий на территории свободной Франции?

Старик удивленно посмотрел на пришельца, как будто только сейчас его заметил:

— Я говорю о Храме, который стоял в святом Иерусалиме.

«Час от часу не легче», — подумал Наполеон и спросил вслух: —

Когда это случилось?

— Около восемнадцати столетий назад, — промолвил старик,

удивляясь тому, что гость не знает таких простых вещей.

— Восемнадцать столетий?! Так что же вы плачете? Уж не хочешь ли ты сказать, что справляете траур по тем дням, когда не только вас не было в живых, но даже дедушки ваших дедушек еще не родились?

— Не знаю, поймешь ли ты меня, иноверец, но в уничтожении Храма мы видим причину всех наших бед и несчастий, включая сегодняшние. С тех времен мы потеряли родину, рассеялись среди народов, стали униженным и всеми притесняемым племенем. Но продолжаем верить, что Небесный Отец не оставил нас, что однажды Он соберет Свой народ со всех концов земли и вернет в Святую Страну, где отстроит Свою Храм…

Покинул Наполеон синагогу и вернулся к себе во дворец, продолжая размышлять над загадкой странного народа. Потом созвал своих советников, но высокий консилиум не пришел ни к каким выводам. Как так может быть, чтобы целый народ и через восемнадцать столетий продолжал так живо переживать былые трагедии? Наконец было решено пригласить во дворец раввинов, чтобы они объяснили, что заставляет их продолжать цепляться за старые законы. Пришли раввины и поведали императору обо всем, что произошло с их народом за это долгое время, о том, что для них значит разрушенный Храм и какие пророчества должны исполниться в будущем.

Рассказывают, что в конце той беседы, поднялся Наполеон со своего места и сказал:

— Вначале я решил, что у вас просто такой обычай — плакать о Храме, потому что так постановили ваши мудрецы. Но теперь я вижу, что вы воистину ВЕЧНЫЙ НАРОД. За свою историю вы встречались со многими империями и царствами, которые достигли пика владычества, рассвета и благосостояния. То были по-настоящему великие империи и могущественные царства. Но они бесследно пропали, а вы остались. Ничего не останется и от меня с моей империей, пропадет мой народ и все те, кто теперь обитают в Европе и других землях. А вы будете теми же, что и теперь. Рано или поздно вы вернетесь на свою родину, в этом я не сомневаюсь, и восстановите свой Храм. Я не знаю, когда это произойдет — через год, сто лет или двести. Но так будет!