ТЕИЛИМ 13

В основу наших бесед о теилим положены уроки рава Ицхака Зильбера, благословенна память праведника.

Просьбу к Б-гу о помощи, просьбу «взглянуть и ответить» мы находим во многих псалмах Давида. Какую именно помощь, какого именно ответа просит Давид в главе тринадцатой?

Ряд комментаторов связывает отчаянные восклицания Давида в этом псалме (четыре «доколе» — «до каких пор») с непрекращающимися преследованиями, которым он подвергался со стороны Шауля и его царедворцев. Ряд комментаторов видит в главе пророчество о наиболее тяжелых периодах в истории еврейского народа. Давид убеждает Всевышнего, что глубокое отчаяние опасно для духовного состояния народа. Оно поражает духовной слепотой и мешает видеть перспективу, заслоняет цель, к которой народ должен идти, препятствует выполнению им его духовной миссии.

¹ Для дирижера, песнопение Давида.

² Доколе, Г-сподь, Ты будешь забывать меня навечно? Доколе будешь скрывать Свое лицо от меня?

³ Доколе я буду искать в своей душе совета скорби, [что] в моем сердце каждодневно? Доколе возноситься моему врагу надо мной?

⁴ Взгляни, ответь мне, Г-сподь, Б-г мой, дай свет моим глазам, чтобы не заснуть мне смертным сном,

⁵[Чтобы] не сказал мой враг: «Я одолел его!», чтобы мои притеснители не радовались, что я споткнулся.

⁶ Я на Твою милость полагаюсь: будет радоваться мое сердце [посланному] Тобой спасению, воспою Г-споду, давшему мне благо!

Четырежды в двух стихах, следующих за названием, Давид восклицает: «Доколе?» Странным и даже грамматически и семантически (смыслово) не согласованным кажется слово «навечно» во втором стихе: «Доколе, Г‑сподь, Ты будешь забывать меня навечно?» Можно ли спрашивать, до каких пор будет продолжаться забвение, которое сам же спрашивающий считает вечным? Но если мы зададим свой вопрос немного иначе: не «считает», а «называет» вечным, воспринимает как вечное, — то поймем, что здесь слово «навечно» очень точно передает душевное состояние человека в большой беде. В большом горе народ так остро чувствует себя покинутым, что страдание кажется ему бесконечным (заметьте, в отличие от «бесконечного» горя счастливые состояния всегда кажутся нам мгновенными).

Существует и другая возможность понимания этого стиха. Некоторые считают, что стих содержит два вопроса в одном: первый — до каких пор это будет продолжаться, второй — неужели вечно? И если да, то что может быть страшнее такого душевного состояния?

Ведь что такое, в сущности, «забыл»? С чего евреи взяли, что Б-г забыл о них? С того, что в событиях, происходящих с ними, им не видна стала рука Всевышнего. Как будто в мире не стало Провидения, как будто он снова ввергнут в хаос и все в нем происходит случайно и неуправляемо.

Р. Шимшон Гирш (1808—1888, Германия), духовный руководитель евреев Германии своего времени и один из известных комментаторов книги «Теилим», рассматривает тринадцатую главу в связи с последующей, четырнадцатой (о чем мы еще будем говорить), и считает, что основное содержание псалма — чувство оставленности, испытываемое народом. А это чувство, говорит р. Гирш, тяжелее всякой беды. Не так страшна беда, говорил и один из наших мудрейших современников, р. Хаим Шмулевич, руководитель знаменитой ешивы «Мир», как чувство покинутости Б-гом.

Второе «доколе» ( «Доколе будешь скрывать Свое лицо от меня?») стоит в одном стихе с первым. Между тем между забвением (процессом непроизвольным) и сокрытием, отворачиванием лица (действием сознательным) чувствуется некоторое противоречие. Ведь если забыл, то к чему и отворачиваться, а если отворачивается, то уж наверно не забыл! Но в таком случае ситуация становится еще более отчаянной. Даже если Б‑г забыл о нас, мы все-таки могли видеть Его «лицо» и не чувствовать себя в таком мраке. А если Он не хочет показывать нам Своего лица, то мы теряем ощущение близости Б‑га. «Доколе» в псалме, как объясняет р. Гирш, означает не только «как долго», «до каких пор», но и — до какого предела, до какой границы отчаяния Ты намерен нас довести? Видишь ли Ты, что мы падаем духом?

В третьем стихе Давид продолжает свои вопросы: «Доколе я буду искать в своей душе совета скорби, [что] в моем сердце каждодневно?» Другими словами: если бы Ты, Всевышний, не отвернулся от меня, если бы у меня была возможность «являться пред лицо Г-спода», как сказано: «никто не пожелает земли твоей, когда пойдешь являться пред лицо Г-спода, твоего Б‑га, три раза в году» (Шмот, 34:24), мне не нужны были бы собственные советы, мучительные поиски выхода из той скорби, что постоянно в моем сердце, даже днем, когда человека все-таки, так или иначе, повседневные дела отвлекают от печальных размышлений.

Скорбь «в моем сердце каждодневно(буквально — днем)», говорит Давид. Когда восходит день и весь мир наслаждается милостью Всевышнего, и люди приступают к действию, ведомые Твоей рукой, мы в одиночку занимаемся поисками спасения от врагов. Мы не видим Тебя и у самих себя должны спрашивать совета, как спастись. До каких пор эти поиски выхода, сокрушающие сердце, будут мешать нам заниматься Твоей Торой и выполнять задачи, которые Ты поставил перед нами?

Даже когда мы находим для себя какой-то совет, какое-то временное решение, мы не уверены в успехе и в сердце у нас по-прежнему скорбь, и мы спрашиваем: «Доколе возноситься моему врагу надо мной?»

В четырехкратном повторении «доколе» Раши видит указание на четыре изгнания в истории народа: вавилонское, потом — при смене власти в Вавилонской империи — персидское, потом — греческое, потом — римское.

Беды и вызванное ими чувство покинутости ослепляют. Если бы хоть луч света мелькнул в этом мраке! Пусть даже беда еще не пройдет, но если Всевышний откроется мне — все станет по-другому, все изменится в моих глазах. Я смогу подняться и снова двинуться к цели. И Давид просит: «Взгляни, ответь мне, Г‑сподь, Б‑г мой, дай свет моим глазам, чтобы не заснуть мне смертным сном»( четвертый стих) .

Как минимум, «дай свет моим глазам»добрыми советами, чтобы я не заснул «смертным сном», чтобы не одолел меня мой враг, который хочет только одного — моей смерти.

В этих словах комментаторы видят указание на галут (изгнание), в котором мы находимся сегодня. Если Вавилонское изгнание сравнивается со сном: «когда возвращал Г-сподь пленников Сиона, мы были как во сне» (эти слова из псалма 126, наверно, многим знакомы; псалом 126 — один из пятнадцати псалмов, которые называются «Шир а‑маалот» — «Песни восхождения»; мы читаем его по субботам и праздникам перед благословением, которое произносится после трапезы с хлебом), то в нынешнем галуте мы близки к физической гибели, к тому, чтобы уснуть не просто, а «смертным сном».

Но, кроме этого, «дай свет моим глазам» — свет Торы, поддержи меня, чтобы скорбь не мешала мне, «чтобы не заснуть мне смертным сном»не только в этом, но и в будущем мире, чтобы не умереть мне смертью вечной, какой является утрата души.

Просьба «дать свет глазам» связана с последним изгнанием еще и тем, что евреи во мраке изгнания могли впасть в заблуждение и подумать, не дай Б‑г, что Всевышний их оставил и что не сбудется пророчество о вечности еврейского народа и о вечности Торы в устах народа. Действительно, в первые годы советской власти, например, когда были закрыты все учебные заведения, где изучали Тору, и в последующие десятилетия, когда изучение Торы было строго запрещено, когда целые поколения евреев в СССР росли без Торы, многим показалось, что что-то случилось с пророчеством о том, что Тора не забудется, что оно не осуществляется. Люди говорили: «Еще двадцать лет, и евреев вообще не станет». Но Б-г «дал свет» слепнущим глазам, прошло время, и они еще увидели, что это не так.

Слова «[чтобы] не сказал мой враг: “Я одолел его!”, чтобы мои притеснители не радовались, что я споткнулся»в стихе пятом выражают тревогу Давида о том, чтобы враг не восторжествовал и не заставил еврейский народ свернуть с пути, ведь победа и радость врагов еврейского народа — это поругание Имени Всевышнего.

В четвертом стихе, когда Давид переходит от описания душевного состояния народа к прямой просьбе к Всевышнему, он называет Его «Г‑сподь, Б‑г мой». А в последнем, шестом стихе, Давид говорит, что даже когда тяжкие беды отодвигают надежду на Всевышнего в самую глубину души евреев, она все равно всегда жива: «Я на Твою милость полагаюсь: будет радоваться мое сердце [посланному] Тобой спасению, воспою Г‑споду, давшему мне благо!»

Способность полагаться на Всевышнего называется на иврите «битахон» и опирается на наше твердое убеждение в Его милосердии («хесед» на иврите). Качество «хесед» отражено в Имени Всевышнего «Г-сподь». А в Имени «Б-г» содержится указание на качество «дин» (суд, правосудие). Казалось бы, прося о милости, надо обращаться к милосердию. Давид же взывает к Всевышнему и как к Судье! И, называя Его «мой», выражает этим уверенность в том, что Б-г будет справедлив к Своему народу. Потому что еврейский народ и Его Б-г — одно целое. В последнем стихе главы «Будет радоваться мое сердце [посланному] Тобой спасению»буквально сказано не «посланному Тобой», а «Твоему спасению», и некоторые комментаторы толкуют его так: спасение евреев — это спасение Б‑га.