«Раскаяние из любви» и «раскаяние из страха»

СВИДЕТЕЛЬСТВО ВСЕМОГУЩЕГО

Первым, кто поднял вопрос о том, насколько можно полагаться на то, что раскаивающийся не вернется к своим прегрешениям, был рабби Саадия Гаон. Он полагал, что Всемогущий ждет от кающегося лишь того, чтобы в минуту раскаяния его решение о том, что он никогда не повторит греха, было честным и искренним, даже если он не уверен, сможет ли на деле следовать своему решению. Следовательно, если в минуту раскаяния его намерения серьезны, то даже в том случае, если он снова согрешит, прощение, полученное благодаря раскаянию, совершенному ранее, останется в силе. Конечно, грешник отвечает за свой второй грех так же, как и за первый; но при этом предыдущее раскаяние не теряет силы. Рабби Саадия Гаон писал по этому поводу: «Давайте внесем ясность: если человек в ходе раскаяния решает, что он не будет грешить, его раскаяние считается действительным, и, если в дальнейшем, побуждаемый вожделением, он повторит свое прегрешение, то его раскаяние не будет (из-за этого) ретроспективно зачеркнуто; но прощены будут только те грехи, которые предшествовали раскаянию, а любые (грехи), совершенные после раскаяния, будут записаны за ним. И это касается всех повторных случаев, когда он кается и вновь грешит: за ним остаются только те грехи, которые совершаются после очередного раскаяния, если только его раскаяние было честным и искренним и если в каждом случае кающийся твердо решал не возвращаться к греху» (Эмунот Вэдеот 5:5).

Маймонид придерживается на этот счет другой точки зрения. В противоположность рабби Саадие Гаону, он с большей строгостью отзывается о тех, кто проникается чувством греха, чистосердечно раскаивается, но не обладает достаточной силой, чтобы жить в соответствии со своим решением. Во втором параграфе второй главы Законов Раскаяния он пишет: «Что такое раскаяние? Это такое состояние, когда грешник отказывается от греха, выбрасывает его из головы и решает в своем сердце никогда больше не повторять его, как написано: «Да оставит нечестивый путь свой, и беззаконник — помыслы свои» (Иешаяу 55:7); и когда он выказывает сожаление о своих прегрешениях, как написано: «Когда я был обращен, я каялся» (Ирмеяу 31:19); и Тот, Который знает все тайны, свидетельствует, что он никогда не повторит больше этого греха». Это последнее предложение очень проблематично, кажется, что оно ставит кающемуся такие условия, которые он найдет очень трудными или даже вообще невыполнимыми.

Это положение Маймонида можно истолковать двояко. Первое, буквальное толкование, состоит в том, что Всемогущий будет свидетельствовать о намерении грешника никогда не повторять своего греха. После такого свидетельства Того, Кто знает все тайны и предвидит будущее, больше нет вероятности, что грешник вновь согрешит. Слова Маймонида, истолкованные таким образом, резко отличаются от процитированного выше определения раскаяния, данного рабби Саадией Гаоном. Однако, интересно заметить, что вторая глава Законов Раскаяния явно написана под влиянием главы о раскаянии из книги рабби Саадии Гаона. В толковании же Лэхем Мишнэ к книге Мишнэ Тора мы находим другую интерпретацию мыслей Маймонида по этому поводу. Если мы примем это последнее толкование, которое кажется правильным, то поймем, что мнение Маймонида полностью совпадает с мнением рабби Саадии Гаона.

Итак, в Лэхем Мишнэ написано: «И Тот, Кто знает все тайны, засвидетельствует...» Вы можете спросить: Как может Всемогущий свидетельствовать? Разве в руках грешника не остается свободы выбора? И разве в Писании не сказано: «Вот Он и святым Своим не доверяет» (Иов 15:15)? Но это может быть истолковано таким образом: когда грешник кается, он должен призвать Б-га в свидетели (яид), что он никогда не повторит греха, как написано в Дварим (31:18): «и я призову во свидетельство на них небо и землю», — то есть Моше берет небо и землю в свидетели.

На иврите слово яид может иметь два значения. Первое — быть свидетелем, свидетельствовать, и второе — назначить или призвать в свидетели. Если мы истолковываем используемое Маймонидом слово в смысле «быть свидетелем», это значит, что Всемогущий призван свидетельствовать в пользу грешника, и тогда получается, что Маймонид расходится во мнении с рабби Саадией Гаоном. Но под влиянием сказанного в Лэхем Мишнэ мы можем предположить, что слово яид использовано у Маймонида в смысле «назначить или призвать в свидетели», как в отрывке: «и я призову во свидетельство на них небо и землю». То есть, когда кающийся решает не грешить больше, он должен сказать: «Владыка вселенной, будь моим свидетелем в том, что мои намерения искренни и чистосердечны». Здесь есть нечто от терминологии клятвы и обета на будущее. В такой интерпретации мнение Маймонида совпадает с мнением рабби Саадии Гаона, ибо, если раскаяние грешника изначально было настолько «откровенно и искренне», что кающийся призывал Всемогущего в свидетели его искренности, то его раскаяние является действительным, даже если позже он возвратился к греху и не смог сдержать свою клятву.

До сих пор мы говорили о том, что считается «совершенным» раскаянием. Существует, однако, вид раскаяния, который превосходит и «совершенное раскаяние», а именно — «раскаяние из любви». Все толкователи Маймонида отождествляют его понятие «совершенного» раскаяния с талмудическим понятием «раскаяние из любви», а маймонидовское «несовершенное» раскаяние с талмудическим понятием «раскаяние из страха». Несмотря на все мое уважение к этим толкователям, мне кажется, что они ошибаются. В действительности, «совершенное» раскаяние может происходить также из страха (когда Маймонид писал, что «несовершенное» раскаяние происходит из «страха и невозможности грешить более», он говорил о страхе перед человеком, а не перед Б-гом). Итак, существует «раскаяние из любви», которое превосходит даже «совершенное» раскаяние, потому что в этом случае решение грешника покаяться вызвано не страхом и скептицизмом, и это практически исключает возможность его возвращения к греху.

Маймонид в своих трудах не использует упоминаемые в Талмуде термины «раскаяние из любви» и «раскаяние из страха», но в действительности он описывает их. Мы были бы очень удивлены, если бы это было не так, ибо любой, кто внимательно изучает Законы Раскаяния, знает, как тщательно и всесторонне Маймонид рассматривает все идеи и определения, касающиеся раскаяния, в трудах Мудрецов. Следовательно, возможность того, что Маймонид оставил без внимания такое основное различие, какое мы находим в Талмуде между «раскаянием из любви» и «раскаянием из страха», должна быть отвергнута.

РАСКАЯНИЕ, НЕСУЩЕЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ

В первой главе Законов Раскаяния Маймонид основывает свои рассуждения на утверждении рабби Матьи Бен Хараша, касающемся четырех ступеней искупления: «Если человек нарушает предписывающую заповедь и раскаивается, то прощение приходит немедленное, как сказано в книге Ирмеяу (3:22): «Возвратитесь, мятежные дети, я исцелю вашу непокорность». Если человек нарушает запрещающую заповедь и раскаивается, его раскаяние отсрочивает приговор, и прощение приходит лишь в День Искупления, как сказано (Ваикра 16:30): «Ибо в сей День очищают вас, чтобы сделать чистыми от всех грехов ваших». Если человек нарушает заповедь, предусматривающую Б-жест-венную или судебную смертную кару, и раскаивается, то раскаяние и День Искупления дают отсрочку приговора, а страдание очищает, как сказано (Теилим 89:33): «Посещу жезлом беззакония их, и ударами — неправду их». Но раскаяние того, кто оскверняет Б-жественное Имя, бессильно отсрочить приговор, День Искупления не приносит ему прощения, и страдание не очищает его, но все вместе обеспечивает отсрочку приговора, а очищение приходит только со смертью, как написано (Иешаяу 22:14): «И открыл мне уши Б-г Воинств: не будет прощено вам это нечестие, доколе не умрете» (Вавилонский талмуд, Йома 86а).

Размышляя о раскаянии, рабби Кук приложил много труда, пытаясь найти истолкование этому сложному отрывку. Рабби Кука беспокоил вопрос о том, почему над кающимся должно тяготеть «отсроченное наказание», почему он должен ждать Дня Искупления, а иногда и дольше, пока не подвергнется страданию и т. д., чтобы получить прощение. Рабби Кук, в моем представлении, был человеком, который искренне любил весь Израиль и не мог понять, почему кающийся, после того как он раскаялся, должен еще долго ждать прощения. Почему его грехи не могут быть прощены сразу вслед за актом раскаяния?

Вдобавок к проблеме, поставленной рабби Куком, которую я тоже нахожу затруднительной, существует еще одна: почему кающийся должен ждать определенного дня или страдания, которому он подвергнется; разве раскаяние не обладает той немедленной излечивающей силой, которая обещана в Писании: «И Я вылечу его» (Иешаяу 58:19)?

В 7-й главе Законов Раскаяния, написанной возвышенным поэтическим стилем, Маймонид провозглашает: «Раскаяние приближает тех, кто отдалился. Вчера, накануне вечером (эмеш), презренным он был в глазах Всемогущего». Маймонид специально употребляет слово «вчера вечером» вместо слова «вчера» (этмоль), которое означало бы двадцать четыре часа назад. Маймонид употребляет слово «вчера вечером», имея в виду «на исходе вчерашнего дня», при наступлении темноты, или, возможно, даже за несколько минут до наступления сегодняшнего рассвета, совсем недавно, мгновение назад «презренным он был в глазах Всемогущего», презираемым, одиноким и отвергнутым, а сегодня «он любимый, желанный и близкий друг».

Маймонид непрерывно подчеркивает: «Как велика сила раскаяния! Вчера вечером согрешивший был отделен от Ашема, Б-га Израиля, как сказано: „Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Б-гом вашим"; он взывает к Нему и не получает ответа, как сказано (Иешаяу 1:15): „и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу"; он совершает добрые дела, а они швыряются ему обратно в лицо, как сказано (Иешаяу 1:12): „кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои?", а сегодня он в объятиях Шехины».

Близость к Шехине — наивысшая ступень, на которую может подняться человек: «И к Нему прилепляйтесь» (Дварим 13:4). Нахманид в своем толковании к Дварим (11:22) заявляет от имени рабби Иеуды Алеви, автора Куза-ри, что такой человек «сам по себе вместилище Шехины». И когда кающийся поднимается на ту ступень, которая «приближает его к Шехине», он, согласно Маймониду, удостаивается возможности исполнять заповеди, и принимается с радостью служение его, как сказано: «когда Б-г благоволит к делам твоим» (Коэлет 9:7).

Возникает вопрос: какой тип грешника имеется в виду, когда говорится о человеке, который перед раскаянием «презираем, одинок и отвергнут»? Конечно, эти слова относятся к человеку глубоко порочному, а не просто к еврею, нарушившему некую незначительную заповедь. Этот чело-век _ законченный негодяй, павший столь низко, что его плач и молитвы остаются без ответа, а добрые дела швыряются ему обратно в лицо. И даже в отношении такого законченного негодяя, который без сомнения нарушал заповеди, влекущие за собой Б-жественную или судебную кару, Маймонид не говорит, что его искупление «откладывается» и что он должен ждать Дня Искупления или прихода страдания: он упоминает только «вчера вечером», а затем «сегодня». Является ли такой порядок искупления и прощения установленным Мудрецами? Неужели превращение из «ненавидимого, презираемого и отвратительного» в «возлюбленного и желанного» происходит столь быстро и столь безболезненно поднимает человека на ту ступень, где «Б-г благоволит к делам твоим»? «Б-г благоволит» означает «принимает с радостью» — а это ведь есть нечто даже высшее, чем искупление. В начале Законов Раскаяния Маймонид основывает свои рассуждения на определении уровней прощения, данном рабби Матьей Бен Харашем, в то время как в 7-й главе он полностью игнорирует все это и описывает прощение как непосредственный, немедленный результат раскаяния.

Вероятно, объяснение кроется в том, что рабби Матья Бен Хараш не рассматривал все виды раскаяния. Очевидно, имеется одна категория раскаяния, которая действует немедленно, подобно переходу от «вчерашнего вечера» к «сегодняшнему дню», и другая, при которой должно пройти какое-то время до завершения искупления. В последнем случае кающийся должен медленно продвигаться вперед, ждать наступления Дня Искупления и затем, прежде чем получить прощение, подвергнуться очищающему страданию. Все это зависит от внутренней динамики того типа раскаяния, о котором идет речь. В одном случае раскаяние действует подобно молнии, превращая грешника из «презренного» в «нежно любимого» так быстро, что человек не успевает моргнуть глазом, в другом — раскаяние протекает медленно, тяжело.

Оба эти типа раскаяния, по определению рабби Иеуды, считаются «совершенным раскаянием». Если бы мне было позволено дать название этим двум видам раскаяния, чтобы различить их, я назвал бы первое «раскаянием, которое искупляет и очищает» («ибо в сей день очищают вас, чтобы сделать вас чистыми от всех грехов ваших»); этот тип раскаяния стирает пятна порока путем медленного процесса искупления и очищения. Что касается второго типа раскаяния, то я хотел бы обратиться к 130 псалму, который в соответствии с еврейскими традициями входит в число молитв, читаемых в течение Десяти Дней Трепета, ибо этот псалом, начинающийся словами «...из глубины взываю я к Тебе, Ашем», может дать имя второму виду раскаяния. В этом псалме говорится о прегрешениях и о прощении за них; в нем есть тот трепет ожидания перехода от «вчерашнего вечера» к «сегодняшнему дню», о котором упоминает Маймонид: «Душа моя ждет Ашема более, чем стражи — утра, чем стражи — утра». О чем говорится здесь? «Сейчас я порочен и переполнен грехами, но с рассветом, когда наступит завтрашний день, моя душа будет принадлежать Ашему». Здесь подразумевается нечто гораздо большее, чем простое прощение, о котором говорит автор псалма в начальных его строках. Прощение — результат постепенного процесса, различные стадии которого описаны рабби Матьей Бен Харашем. Но псалмист хочет большего, чем постепенное искупление. «Моя душа ждет Ашема более, чем стражи — утра», — взывает он к Всевышнему. И еще: «Да уповает Израиль на Ашема, ибо у Ашема милость». Милосердие Ашема неистощимо, и Он может избавить нас от медленного процесса прощения, сразу преобразив его, уподобив его быстрому переходу от темной ночи к светлому утру. Я молю не только об искуплении грехов, я жажду получить от милостивого и любящего Б-га «освобождение» и избавление от состояния греховности. И, действительно, в заключительных словах псалма нет просьбы о прощении или искуплении грехов Израиля: «И Он освободит Израиль от всех его прегрешений». Здесь говорится не о прощении, очищении или стирании пятен порока, а о полном освобождении души.

Подобный тип раскаяния описан у Иешаяу. Но пророк называет его «раскаянием спасения», а не «раскаянием освобождения»: «Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако» (Иешаяу 44:22). Сколько времени нужно, чтобы рассеять густое облако или даже тучу? Нужно ли ждать наступления Дня Искупления? Не случается ли иногда так, что «ветер дунет и разгонит облака»? Всемогущий обещает нам стереть грехи наши. А как же четыре ступени прощения и искупления, описанные рабби Матьей Бен Харашем? Иешаяу говорит от имени Б-га: «Обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя» (Иешаяу 44:22); Я избавляю тебя и от греха, и от мук искупления.

Упоминание о раскаянии освобождения и спасения, как о ступени более высокой, чем обычный процесс раскаяния, мы находим не только в Теилим и пророчествах Иешаяу, но и в самой Торе. Я говорю о той части ее, которая читается перед Рош Ашана (Дварим 30:1-3): «Когда придут на тебя все слова сии — благословение и проклятие, которые изложил Я тебе, и примешь их к сердцу своему... И обратишься к Ашему, Б-гу своему, и послушаешь гласа Его... тогда Ашем, Б-г твой, возвратит твоих пленных и умилосердится над тобой и опять соберет тебя от всех народов, между которыми рассеет тебя Ашем, Б-г твой».

Наш учитель Моше так говорит о спасении: «и Он возвратит (вэшав)\» Здесь связь с началом отрывка, где говорится о раскаянии: «Вэшавта ад Ашем Элокейха» (и ты возвратишься к Ашему, Б-гу твоему). Таким образом, раскаяние и спасение имеют одно и то же значение: «и опять соберет тебя от всех народов, между которыми рассеет тебя». Ибо что такое спасение из изгнания? Это возвращение к первоначальному состоянию. Грешник оторван от своих корней, от своего начала: раскаяние возвращает его к источнику его существования. Так происходит и при духовном, и при физическом освобождении. Раскаяние и возвращение изгнанников это в сущности не два понятия, а одно: «И обратишься к Ашему, Б-гу твоему... тогда Ашем, Б-г твой, возвратит твоих пленных...»

Интересно отметить, что первый из двух отрывков Торы, содержащих Порицание, относится к раскаянию очищения и искупления: «А оставшиеся из вас исчахнут за свои беззакония в землях врагов ваших и за беззакония отцов ваших исчахнут... тогда покорится необрезанное сердце их, и тогда потерпят они за беззакония свои» (Ваикра 26:39-41). Здесь говорится о раскаянии, которое начинается с мук «в землях врагов ваших», т. е. со страдания, а кончается принятием «наказания за беззакония свои», то есть искуплением и прощением. Второй же отрывок, содержащий Порицание (Дварим 30:2-3), который, согласно Нахманиду, является пророчеством, относящимся к нашему современному изгнанию, кончается словами о раскаянии, ведущем нас не к искуплению, а к спасению: «И обратишься к Ашему, Б-гу твоему... тогда Ашем, Б-г твой, возвратит твоих пленных».

Раскаяние, приносящее освобождение и спасение, Талмуд называет «раскаянием из любви», а раскаяние, приносящее искупление и очищение, — «раскаянием из страха».