До Потопа и после 30. Часть III, начало человеческой истории. Первое жертвоприношение

О жертвоприношениях, как важном аспекте служения Творцу было известно ещё Адаму. Подсказал ли ему это Всевышний или Человек постиг это сам, неясно. Адам первым принёс искупительную жертву, однако применить на практике жертвоприношение, как знак благодарности Творцу первым догадался ни кто иной, как Каин. И всё же готовность ещё не означает успех. Эвель, в отличие от Каина, отнесся к идее со всей серьёзностью и постиг её глубокую сущность.

Если Каин предназначил для жертвы плоды земли, то Эвель выбрал первенцев скота. Скорей всего, это были особи, появившиеся на свет в его уже разросшемся стаде, а не пойманные на воле, то есть после изгнания из Ган-Эдена прошло некоторое время. Как бы то ни было, Эвель уловил суть жертвоприношений: жертва не имеет смысла, если не сопровождается духовной потребностью приблизиться к Творцу. И это то, чего недоставало жертве Каина.^[1]

Об этом свидетельствовал и огонь, спустившийся с Небес и поглотивший лишь приношение Эвеля.

Каин приревновал, ему показалось, что Эвель украл у него награду, ведь то была его, Каина, идея. Он позавидовал духовной зрелости, достигнутой братом, и эта зависть оказалась фатальной. Выяснилось, что энергия и разрушительные последствия подобных ощущений, если их не сдерживать и не бороться с ними, необычайно опасны.

Каин был разочарован собственной духовной неполноценностью, и это наложило отпечаток на все его последующие поступки. Вместо того чтобы извлечь урок и исправить недостатки, первая неудача лишь озлобила его, настроив на конфликт.^[2]

А ошибка его заключалась в том, что желание принести жертвы было неполным. Он был ещё в сомнении. Он ещё не знал куда идти, то ли благодарить Творца, то ли наоборот, отдалиться от Него. И именно эта двойственность, нерешительность в добром деле, открыла ход тёмной силе, приведшей его к убийству. Оказалось, что для того, чтобы победить эту силу, нужно быть цельным и решительным в исполнении добрых дел. Именно раздвоенность, неясность открыли путь злодеянию.^[3]

С другой стороны, огорчение Каина не диктовалось гордыней. Главным было не то, что вышло не так, как ему хотелось. Его состояние было подобно скорби человека, потерявшего ориентир в жизни. Ведь обеспечивая потребности брата, Каин ожидал одобрения с Небес, награду за самоотречение, а теперь выходило, что весь его жизненный уклад в какой-то существенной своей части был неверным, его жизненная позиция не нашла одобрения Творца. Отныне он считал, что действительно ни на что не способен и достоин презрения. Он понял, что ошибался в своих воззрениях на человеческую жизнь и не строил иллюзий на будущее.^[4]

Поведение Каина в этой ситуации открыло человечеству важный закон. Нежелание исправить ошибку, неумение оценить собственную вину, лишь усугубляет положение. Оставленный без починки изъян не «рассасывается» сам собой, он вредит подспудно, заставляя человека или исправиться или перевести злодейство на более зловещий виток.^[5]

[1] Берешит Рабо, 22

[2] Даат Софрим

[3] Коль Элияу, Берешит, 5

[4] А-нацив

[5] Рамбан