Телесные наказания: «малкот» и «макат мардут»

Во времена Санэдрина нарушение многих запретов Торы каралось телесным наказанием «малкот», которое представляло собой удары специальным кнутом. Общее число этих ударов не превышало 39, зависело от физического состояния приговоренного и всегда должно было быть кратно трем.

Мишна («Макот» 3.1-3) перечисляет ряд запретов, за нарушение которых раввинский суд приговаривал к «малкот». К ним относятся различные запрещенные связи, женитьба коэна на женщине, брак с которой запрещен ему из-за его коэнского статуса, посещение территории Храма в состоянии ритуальной нечистоты, принесение жертв вне Храма, нарушение поста или работа в Йом Кипур, приготовление смеси для храмового воскурения («кторет») с целью использовать его вне Храма и т.д. За эти и многие другие нарушения суд приговаривал человека к «малкот», при условии что нарушитель продолжал совершать преступление, несмотря на полученное предупреждение, и два кашерных свидетеля рассказали о содеянном им в суде. Часть из перечисленных в мишне запретов влечет за собой не только «малкот», но и наказание «карет» — отсечение души от Источника жизни. Исчерпывающего перечня ситуаций, в которых раввинский суд приговаривал человека к «малкот», Мишна не дает. По-простому, суд мог приговорить к «малкот» за любые нарушения запретов Торы, кроме особо оговоренных случаев, когда человек обязан смерти, наказывается Свыше (отсечение души от Источника жизни либо смерть от руки Небес) либо освобождается от наказания.

Универсальность «малкот» позволяла использовать их и в том случае, когда суду нужно было покарать лжесвидетелей, но буквально исполнить требование Торы («сделайте ему, как он злоумыслил сделать брату своему» (Дварим 19:19)) оказывалось технически невозможно. В частности, в самом начале трактата «Макот» рассматривается ситуация, когда два обычных еврея оговорили коэна, объявив его «сыном разведенной женщины», т.е. «пустым коэном», который теряет все привилегии, связанные со священством. Поскольку этих лжесвидетелей нельзя лишить привилегий, которых у них нет, то их приговаривали к «малкот».

Кто мог приговорить к «малкот»?

Со времен Моше Рабейну, возложившего руки на Йеошуа бин Нуна, и до Илеля Наси (IV в. н.э.) непрерывно действовала «смиха» — рукоположение, передававшееся из поколение в поколение. Согласно Талмуду, принимать алахические решения мог только тот, кто получил «смиху» («Санэдрин» 5б). Обладатели «смихи» имели ряд исключительных полномочий в судебной сфере. В частности, лишь они могли приговорить человека к смерти или изгнанию, наложить штраф и разрешить имущественный спор, а также провозгласить год високосным. Приговорить человека к «малкот» тоже мог лишь тот суд, у членов которого была «смиха».

В мишне («Санэдрин» 1.2) есть спор: большинство считает, что приговорить к «малкот» могут даже три судьи, т.е. суд минимального состава, а раби Ишмаэль считает, что нужно 23 судьи (а это уже численность малого Санэдрина). В Талмуде Абайе и Рава по-разному объясняют мнение раби Ишмаэля. Согласно Абайе, раби Ишмаэль выучил, что требуется 23 судьи с помощью метода толкования Торы, который называется «гзера шава», «связав» стих о телесных наказаниях со стихом о смертных приговорах, которые выносил малый Санэдрин. Рава считал, что в принципе за нарушение воли Всевышнего человеку полагается смерть, однако Тора милосердно заменила смертную казнь на «малкот», тем не менее, нужны 23 судьи, как и в случае со смертными приговорами. Но закон был установлен по первому мнению: для «малкот» нужны три судьи со «смихой».

Чисто теоретически, если бы в наше время в судах заседали раввины с той самой «смихой», идушей от Моше, они бы могли приговаривать к «малкот», однако изначальная «смиха» прервалась, а та «смиха», которую получают сегодня — это лишь диплом, подтверждающий знания человека в определенных областях алахи, и не более того. Принято считать, что изначальная «смиха» прекратилась в конце эпохи амораим, после Абайе и Равы, в результате вновь усилившихся римских гонений (Рамбан «Сефер а-зхут», «Гитин» 36), когда Санэдрину запретили собираться, а передача «смихи» каралась смертью. А во времена законоучителей-ришоним уже было общеизвестно, что даже в Земле Израиля не рукополагают судей.

Написано «сорок» — читаем «тридцать девять»

Закон о том, что наказание «малкот» предполагает не более 39 ударов, тоже приводится в трактате «Макот» (3.10): «Cколько ударов ему наносят? Cорок без одного». Этот закон был выведен из сочетания двух стихов (Дварим 25:2-3): «И будет: если подлежит телесному наказанию виновный, то велит положить его судья и велит бить его спереди по вине его, по числу. [До] сорока ударов нанесет, не прибавит; а если прибавит к этому лишний удар, то будет унижен твой брат у тебя на глазах». Раши в своем комментарии к Торе объясняет, что по традиции слово «бе-миспар» («по числу»), которым заканчивается первый стих, отмечено огласовкой «шева», а не «патах», и это указывает на его сопряженность со словом «арбаим» («сорок»), с которого начинается следующий стих. Поэтому удары наносятся «по числу до сорока, но не полных сорок, т.е. число, близкое к числу сорок, и это сорок без одного».

Рабейну Бхайе в своем комментарии к Торе (Дварим 25:2) приводит совершенно другое объяснение «превращения» сорока ударов в тридцать девять: тот, кто нарушил законы своего Господина, должен получить наказание «карет» — отсечение души. Когда придет Избавление, праведники восстанут из мертвых при помощи ожиляющей росы, и подобно этому здесь мудрецы определили, что для искупления и «оживления» грешника наносится тридцать девять ударов, ведь числовое значение слова «таль» («роса») равно 39. А в книге «Он Ашир» (мишна 10) сказано, что намек на этот закон содержится во втором из вышеприведенных стихов. Про человека, который получает удары написано: «будет унижен твой брат» — и слова «твой брат» имеют числовое значение 39.

Тридцать девять — закон из Торы или постановление Мудрецов?

Возникает вопрос: поскольку в Торе прямым текстом написано, что ударов именно сорок, то что это за закон такой о 39 ударах? Это мудрецы постановили, что нужно давать не более 39 ударов, или же они просто объяснили нам что на самом деле имела в виду Тора? С одной стороны, Риван в комментарии к Талмуду пишет, что поскольку закон о 39 ударах был выучен из стихов Торы, то его статус — закон Торы, а мудрецы просто объяснили, что Тора на самом деле имела в виду. Аналогичного мнения придерживаются Ритва, автор книги «Хинух» (заповедь 595) и Рош (комм. к «Псахим» 10.40).

С другой стороны, Рамбам («Илхот Санэдрин» 17.1) пишет, что этот закон — специальное постановление мудрецов, и у его введения была важная причина. Преступника наказывают соразмерно его способности выдержать удары, и что даже самому сильному и выносливому человеку не дают за раз больше 39 ударов, а чем слабее человек, тем меньше ударов он получает. И именно поэтому мудрецы постановили, что ударов должно быть тридцать девять, чтобы ни в коем случае не дать человеку больше, чем ему положено по Торе. Ведь даже если представитель суда, который ведет счет ударов, вдруг ошибется и приговоренный получит один лишний удар, то получится что ему дали сорок ударов, которые и полагались ему по Торе изначально.

«Кесеф Мишна» считает, что поскольку Рамбам буквально написал «и поэтому мудрецы постановили…», то этот закон, с т.з. Рамбама, ни что иное как постановление мудрецов, а сама Тора предполагала сорок ударов.

Автор «Арух а-Шулхан» («Илхот Санэдрин» 56.4-6) придерживался особого мнения, что этот закон одновременно является и законом Торы, и постановлением мудрецов, поскольку из текста стихов невозможно понять, имеется ли в виду буквально сорок, либо все возможные варианты от 1 до 40. Он пишет, что мудрецы истолковали стихи следующим образом: поскольку в конце первого стиха написано «по числу», а второй начинается со слова «сорок», значит Тора позаботилась о том, чтобы преступник получил именно столько, сколько ему полагается — максимум тридцать девять ударов. Соответственно «Арух а-Шулхан» понимает Рамбама не так, как «Кесеф Мишна»: мудрецы издали облегчающее постановление чтобы разрешить наши сомнения относительно истинного намерения Торы в данном вопросе — а оно состоит в том, что наказание не должно превышать 39 ударов.

Какая разница, имеем мы дело с законом Торы или с постановлением мудрецов?

Радбаз («Илхот Санэдрин» 17.1) пишет, что если следовать Рамбаму, то в случае, когда преступнику дали лишний удар и от этого он умер (т.е. он должен был получить 39 ударов, а получил 40), судебный исполнитель не нарушил «баль тосиф» — запрет добавлять к тому, что требует Тора. Таким образом, исполнитель не будет отправлен за содеянное в изгнание, ведь, по Рамбаму, Тора изначально требовала от него нанести именно сорок ударов. Но если закон будет установлен по мнению Ривана, Ритвы и других авторитетов, которые считали, что 39 ударов это закон Торы, то за сороковой удар, приведший к смерти преступника, исполнитель приговора подлежит изгнанию как совершивший непредумышленное убийство.

Как могут мудрецы изменить закон, который написан в Торе?

Если принять позицию Рамбама в интерпретации «Кесеф Мишна» и сказать, что 39 ударов — это постановление мудрецов, а Тора требовала все 40, то возникает очевидный вопрос: как вообще возможно такое, чтобы мудрецы вносили изменения в предписание Торы? Этот вопрос относительно мнения Рамбама задает автор «Минхат Хинух» (594.4). Он приводит мнение ТАЗа («Орах Хаим» 588.5, «Йорэ Деа» 117.1), который объясняет, что мудрецы могут добавить устрожение к тому, что написано в Торе («строить ограду для Торы»), но облегчить, уменьшив число ударов, они не в праве. В качестве ответа можно привести слова автора «Эйнаим ламишпат» (20), который пишет, что поскольку мудрецы не отменили «малкот» полностью, то нельзя сказать, что они изменили то, что предписано Торой.

В наши дни

С момента прекращения «смихи» раввинские суды не имеют полномочий, позволяющих приговорить человека к «малкот» по Торе. Тем не менее, остается вариант телесного наказания, который называется «макат мардут» — это удары по приговору мудрецов. Рав Ай Гаон («Шаарей тшува», 15) объяснял, что понятие «мардут» этимологически связано с такими понятиями, как «наставление» и «увещевание».

Рашба в своих респонсах (4.264) писал, что в каждом поколении у раввинского суда есть полномочия наказывать тех, кто нарушает запреты и тех, кто «проламывает ограду», и что каждый раввинский суд, который так поступает, достоин благословения.

Уже в Талмуде мы встречаем несколько упоминаний о том, что раввинские суды даже в условиях изгнания применяли физические наказания за различные нарушения. В частности, написано («Кидушин» 12б) что Рав приговаривал к ударам за семь вещей, в числе которых женитьба без шидуха и посвящение женщины в жены на улице — аморальные действия, которые не запрещены Торой прямо.

В трудах законоучителей-ришоним обсуждается вопрос: «макат мардут» — это постановление мудрецов, которое было принято для того чтобы наказывать за нарушения в тех случаях, когда по Торе наказать невозможно, и тогда эти удары технически ничем не отличаются от «малкот», к которым приговаривали по Торе, и у них точно такие же законы и правила, — или же это совершенно самостоятельное постановление мудрецов, и у этого наказания другие правила, нежели у «малкот»? «Макат мардут» отличается от «малкот», как минимум, двумя моментами: во-первых, вынести приговор «макат мардут» раввинский суд может даже в отсутствие «классической смихи», а во-вторых, это наказание может быть применено в тех ситуациях, когда «малкот» невозможны в принципе — даже при наличии «смихи».

За что приговаривали к «макат мардут»?

В Талмуде («Ктубот» 86б) сказано, что за нарушение запрета раввинский суд приговаривает к «малкот», а за невыполнение предписывающей заповеди Торы суд приговаривает к «макат мардут», и может бить виновного до смерти, пока тот не согласится надеть тфилин, взять в руки лулав и т.д. И все ришоним согласны, что слова «бить до смерти» не нужно понимать буквально: имеется в виду, что экзекуция продолжается, пока в этом есть смысл — пока есть шанс, что грешник согласится исправить свой проступок. Но забивать человека до смерти, конечно же, нельзя.

Раввинский суд имеет право приговорить к «макат мардут» за нарушение запретов, которое по Торе не караются «малкот»; за невыполнение повелительных заповедей Торы (например, человек не хочет накладывать тфилин или сидеть в шалаше в праздник Суккот); а также за нарушение постановлений мудрецов (например, за лазание по деревьям в Шабат). Кроме того, раввинский суд может подвергнуть наказанию кнутом того, кто публично пренебрегает решениями раввинского суда.

Каждая община выбирает себе суд и подчиняется его постановлениям. И в наше время, в теории, тоже есть опция приговорить человека к «макат мардут», однако на практике, поскольку у нас сегодня нет государства, юридическая система которого основывается на законе Торы, или хотя бы допускает автономию раввинских судов в вопросах наказаний (как это было на определенном этапе в Персии) — мудрецы не могут вынести приговор «макат мардут». До недавнего времени некоторые раввинские суды осмеливались приговаривать к «макат мардут», а иногда даже к смерти! Например, один из последних наиболее известных нам случаев связывают с Хатам Софером (1762—1839 гг.), который вынес смертный приговор доносчику, пойдя при этом на большой риск, и это то, что имел в виду Рашба (см. выше): суд, который не побоится и воздаст нарушителю по заслугам — достоин благословения.

Почему именно удары?

«Макат мардут» — это наказание, которое предполагает именно удары, потому что Тора предписала карать ударами кнута — и это «малкот» — а «макат мардут» как бы заменяет собой «малкот». Некоторые спросят: почему «макат мардут» лучше, чем, например, штраф, который намного более гуманен, чем телесные наказания? Дело в том, что закон Торы не ограничен рамками представлений об этике и гуманности в той или иной стране в ту или иную эпоху. Те или иные заповеди могут стать невыполнимыми, и их исполнение прекращается, как в случае с «малкот». Но это вовсе не значит, что они никогда не вернутся, или что их отменили по каким-то «гуманитарным» причинам — они неисполнимы в наше время исключительно по техническим причинам: поскольку прервалась «смиха», раввинские суды даже теоретически не могут приговорить к «малкот» до восстановления «смихи» (которое теоретически возможно, но пока не осуществлено на практике). Аналогичным образом, мы не приносим жертв, поскольку нет Храма и невозможно очиститься от ритуальной нечистоты умершего («тумат мэт»).

За определенные нарушения Тора штрафует человека, но основным наказанием в те времена, когда действовала «смиха», оставались «малкот». И поскольку и наказание «малкот», и денежные штрафы это «гзерат а-катув», т.е. так постановлено Торой, мы не всегда понимаем, почему Закон требует штрафа в одном случае, и физического наказания в другом: почему Тора требует «малкот» за изнасилование, но, например, за «вынесение дурного имени» («моци шем ра») — штрафует.

Таким образом, «макат мардут» являются легитимным наказанием для нашего времени, и не применяется оно лишь по причине неготовности правовых систем государств, в которых живут евреи, предоставить раввинским судам автономию, при которой любые решения, выносимые судами, будут исполняться в принудительном порядке.

Р. Исраэль Левин, учащийся ешивы «Ор Эльханан»

Из журнала Мир Торы