Тайна восемнадцати благословений. Расставание

Б-г мой! Убереги мой язык от злословия
и уста — от лицемерия!
И проклинающим меня пусть не ответит душа.
И подобно праху станет душа моя для всех!
Раскрой мне сердце для Торы Твоей,
И да устремится душа моя за повелениями Твоими!
И затеи всех замысливших против меня злое —
нарушь, расстрой их планы!
Сделай это ради имени Твоего,
Соверши для прославления Десницы Твоей!
Исполни ради святости Твоей!
Осуществи ради Торы Твоей,
Чтобы выручить любимых Тобою,
Спаси в Милости Твоей и ответь мне!
И будут угодны Тебе речения моих уст!
Устанавливающий мир в Высотах Своих,
Он пошлёт мир нам и всему Израилю,
И провозгласим: омейн!

Многие из Мудрецов Талмуда, завершив основной текст «Амиды», добавляли ещё одну, личную, молитву. Она содержала переживания, которые, по их мнению, требовали дополнительного осмысления, более точного расставления акцентов. Какой-бы силы эмоциональный заряд не вкладывался в «стандартный» текст молитвы, всегда остаётся тень неудовлетворения: быть может, что-то упущено, не развёрнута боль, не сосчитано волнение, недопонята мысль. И когда же исправить, если не теперь, с ещё не остывшими чувствами, при открытых Воротах, в присутствии внимающего Царя.

Одну из таких дополнительных молитв мудрецы сделали как-бы эпилогом всех «Восемнадцати благословений».

Здесь собран ряд просьб, общее название которым — «тикуна-мидот» — духовное исправление. На каком бы уровне не находился человек, каких бы высот не достиг молитвой, изъяны характера, пренебрежение этической стороной жизни всегда несут в себе опасность деградации. Моральная незавершённость — прямая дорога к преступлению против Законов Торы.

Б-г мой! Убереги язык мой от злословия и уста от лицемерия,

אלוקי, נצור לשוני מרע ושפתי מדבר מרמה

Духовное исправление не случайно начинается с предостережения о злословии и лицемерии. Наши уста — ничто иное, как ключ этого исправления. Дурное побуждение, по словам Рамхаля, находясь снаружи, не имеет иного доступа к душе человека иначе, как через уста. Недостойные слова — вот лазейка для проникновения зла. Завершая молитву, покидая чудесный мир возвышенных слов, мы просим продолжения связи с ним.

Эта связь сохраняется до тех пор, пока уста наши чисты. Маленькие искорки святости, содержащиеся в словах: «борух а-Шем», «им ирце а-Шем», «бе эзрат а-Шем», словно капельки воды смачивают нам губы в иссушающем вихре повседневности. Не следует бояться «излишней» возвышенности речи, — остерегаться нужно лишь её загрязнения. Чистые слова сохраняют в чистоте и мысли. Нельзя впускать дурное начало. Пусть уста, словно стражники, берегут вместилище души. Речь — ни с чем не сравнимое средство влияния на мир. Слова, слетающие с губ, подобно катализаторам, влияют на духовную среду. Слова молитвы и любви к Творцу возвышают душу. Упованием и верой мы устилаем дорогу к Создателю. Но цинизм и насмешка, уличные словечки, подёрнутые грязнотцой, ведут лишь к духовной смерти.

Злословие особенно разрушительно во взаимоотношениях между людьми. Несправедливость к ближнему, пренебрежение к его боли и ревность к его счастью столь смертоносны, что Мудрецы уподобляют злословие пролитию крови.

Кроме того, язык может стать орудием язычества. Достаточно богатство или успех отнести на счёт собственных усилий и заслуг, как человек оказывается по «ту сторону» служения Всевышнему.

Есть у речи ещё одна особенность. Иногда человек не прочь согрешить, но совесть, а точнее душа сдерживает и «не пускает». «Взломать ограду» помогают нечестивые слова, поношение людей и всего, что свято в жизни. После такой «артподготовки» пересилить себя, преступить гораздо легче.

И, наоборот, не признак ли утончённой натуры — внимательный собеседник, умеющий во всём увидеть свет, для которого грубое, бесцеремонное слово — немыслимое дело? И суть тут не столько в интеллигентской деликатности, сколько в привязанности к внутренней хрупкой основе, или, попросту, — к душе. Мягкая речь, совестливость — верные знаки, что человек на верном пути.

И вот ещё что важно: слова, пусть возвышенные и верные, противоречащие стремлению сердца, создают внутреннюю атмосферы лжи. Чувственное начало обязано подчиниться высокому строю нашей молитвы, а молитва — всё ясней и безусловней — отражать чистый родник нашей души: «Убереги… уста мои от лицемерия!»

И проклинающим меня пусть не ответит душа!

ולמקללי נפשי תדום, ונפשי כעפר לכל תהיה

В чём смысл провозглашаемого «унижения»?

Все духовные изъяны, по словам Гаона из Вильно, происходят от гордыни — «гаава» или стремления к наслаждению — «таава».

В этой просьбе содержится рецепт устранения этих изъянов

Верный признак живёт ли в душе человека гордыня, — отношение к оскорблению и обиде. Если естественная реакция на неё — «ответный» удар, если первое движение — «справедливое» возмездие, значит гордыня «живёт и здравствует».

Если оскорбить богача, он обидится, как любой другой человек. Его сокровища не дают ему уверенности в себе. Почему? Да потому, что и в нём, как и в самом последнем нищем, живёт потаённое знание об истинной ценности человека. Его душа знает, что не деньги и не влияние определяют значимость личности, тогда как разум «делает ставку» на вещи, признанные «существенными» в современном «рациональном» мире.

Оскорбление, соединившись с тихим шёпотом души, вызывает подспудную неуютность, беспокойство, вызывающие раздражение.

Еврей воспринимает насмешку прагматично. Если содержится в ней рациональное зерно, — делает необходимый вывод, стараясь исправить положение, а если нет, — попросту игнорирует, оставаясь в душевном покое.

Критерий здесь, как и во всём, — позиция Торы. Самоуважение для еврея существует лишь постольку, поскольку это связано с выполнением заповедей и желанием Творца. «Личная» обида не причиняет еврею «душевного смятения». Претензия «меня оскорбили» имеет значение, только если связана с достоинством Царя Вселенной. По словам Гемары, человек, совладавший с собой пред лицом обидчика — достоин Будущего мира.

Когда Шими бен Гера прилюдно унизил царя Давида, тот запретил наказывать хулителя, объяснив, что обидные слова вложены в его уста самим Творцом. Гемара отмечает, что этот поступок вознёс Давида на духовную ступень праотцев — Авраама, Ицхока и Якова.

Чтобы достичь душевного покоя в подобных ситуациях, следует разобраться в происхождении чувства обиды.

Если достоинство человека основано на химере, — например, богатстве или власти, — душа ощущает обман. Когда её слабый голос, забиваемый сознанием, подтверждается чьим-то открытым упрёком: «почёт и уважение» зиждятся на пустоте, — человеку предоставляется выбор: либо признать горькую правду, либо отринуть обвинение. Второе — гораздо удобней. Душа, знающая истину, болит, а гнев — лишь дымовая завеса, застилающая нелицеприятную истину.

Попытка сохранить благостный сон, нежелание назвать себе настоящую цену и называется гордыней.

Истинная ценность человека — в обладании Б-жественной душой. Все сокровища этого мира, положенные на чашу весов, не перевесят её. Более того, никакой материальный эквивалент, будь то всё золото на свете или даже Свитки Торы, не берутся в расчет, если речь идёт о спасении человеческой жизни.

Беда только в том, что бесконечную ценность человеческой жизни как раз и измеряют ограниченной, привычной в обращении, валютой: богатством, красотой, силой, умом.

Понимание своей истинной значимости — вот рецепт невосприимчивости к обиде. Величие человека — в духовном прозрении, сила — в привязанности к Всевышнему, а красота — в поддерживании порядка, предписываемого Торой!

Это не всегда достигается одним ударом. Порой приходится переживать мучительный рост, постепенное духовное взросление, поэтапное становление. Потому-то так важно содействие Свыше, о котором мы просим.

И, подобна праху, станет моя душа для всех…

ונפשי כעפר לכל תהיה

Полное самоуничижение, звучащее в этот просьбе, — единственный способ устранить высокомерие.

Если гордыня мешает правильной самооценке, то высокомерие — соизмеряет себя с другими людьми, заставляя предпринимать шаги, утверждающие собственное превосходство. Высокомерие происходит от искажённого восприятия, когда игнорируется простейшая данность: все мы — фрагменты одной мозаики под названием еврейская душа. Любая потерянная деталь — общая невосполнимая утрата. Мы нуждаемся друг в друге, как части единого организма.

Никому в этом мире не дано знать — чья роль важнее, и чья жизнь дороже. Никто из смертных не может судить, чьи заслуги выше или служение значимей. Ясно лишь, что на служение Творцу следует положить все силы, а самый строгий счёт предъявлять самим себе. Для Творца каждое наше усилие в правильном направлении имеет непреходящую ценность.

Свой духовный капитал мы приобретаем не унижением других, но совершенствованием себя. Высокомерие и гордыня — препоны на этом пути. Умение правильно переносить обиду, верная расстановка ценностных акцентов — ни с чем не сравнимые средства для преодоления этих изъянов. Напомнив себе об этом уже с утра, мы закладываем основу удачно прожитого дня.

Раскрой моё сердце для Торы Твоей…

פתח ליבי בתורתך

Чтобы раскрыть сердце для Торы, прежде нужно очистить его от власти таавы.

Таава, — жажда наслаждений, — так же не может быть понята без расставления акцентов. Шкала желаний подобна горе. Если в подножии её — грубые чувственные удовольствия, то вершина сияет высочайшим духовным наслаждением, получаемым от изучения Торы, добрых дел и исполнения Воли Творца.

На каком-то этапе ценности секулярного общества укладываются на склон этой горы. Симфонический концерт предпочтительней времяпрепровождению в пивной, университетское образование превосходит своей духовностью торговлю наркотиками. Но у светского взгляда на духовность отсутствует одна наиважнейшая деталь, составляющая основу еврейского традиционного представления о жизни.

По мере подъёма, удовлетворение даже чисто физических потребностей в иудаизме приобретает всё большую духовность. Еда, питьё, отправления, семейная жизнь, освящённые Торой, становятся событиями одухотворёнными.

Пища, осветлённая благодарностью к Творцу, употребляемая как средство для заповеданной радости, при всей своей кажущейся приземлённости, становится частью работы души.

Отправления, совершённые с необходимой целомудренностью, сопровождаемые осознанием удивительного творения под названием «человеческий организм», открывают глаза на непревзойдённую Мудрость Создателя и Его Милосердие.

То же самое — отношения между супругами. Совместная радость исполнения заповеди возносит еврейский дом на вершину святости.

Всё зависит лишь от настроя, восприятия самого человека. Загрязнённость души опускает самые лучшие поступки к подножью горы, но духовная зрелость возносит их на вершину. Подчинение Торе жизненного уклада, включающего все стороны физического существования, — насущная, повседневная работа человека. Духовность не может состояться, если этого подчинения нет. Призыв «раскрой сердце моё для Твоей Торы», по словам Гаона из Вильно, ни что иное, как просьба сделать источником и проводником всех наслаждений Святую Тору.

И да устремится душа моя к исполнению заповедей Твоих!

ובמצותיך תרדוף נפשי

Жизнь состоит из повседневной суеты и мелочных забот. Результат усилий будет виден лишь на склоне лет. Жаль, если вся многолетняя «муравьиная» работа по построению собственной личности окажется впустую. Наша цель, чтобы каждый шаг, каждое решение в жизни оказались посвящены Всевышнему, духовному совершенству, достигаемому через заповеди.

И затеи всех замысливших против меня зло нарушь поскорей, расстрой их планы!

וכל החושבים עלי רעה, מהרה הפר עצתם וקלקל מחשבתם

Почему из всех несчастий важнее всего для нас предотвратить коварные замыслы врагов? Дело в том, говорит Гаон из Вильно, что речь идёт не столько о людских злокознях, сколько о духовных обвинителях, созданных нашими проступками. Их пагубное влияние на нашу жизнь столь велико, что даже люди, искренне вернувшиеся к Торе, ожидающие поддержки с Небес, терпят порой бедствия одно за другим.

Многих это сбивает с толку. Вместо помощи в нелёгкой борьбе с дурным началом, им приходится выдерживать усиленный натиск зла. Некоторые, сдавшись, прекращают подъём. В таких случаях следует отчётливо сознавать: идя в гору, чем дальше — тем подъём круче, чем выше — тем идти трудней.

Беды и несчастья на пути людей — не случайное явление, но воплощение основополагающего принципа: этот мир — испытательный полигон для нашей души.

В сущности, мы должны бы радоваться трудностям. Чем большая работа совершена здесь, тем ослепительней радость победы в Будущем Мире. В этом мире свои беды мы несём, как неотвратимый, мучительный груз, но там, на сияющей вершине, окажется, что всё вынесенное — ослепительные алмазы, украшающие нашу корону.

Но это в мире Будущем, а здесь каждый проступок — очередной прокурор, требующий максимального наказания. Мы просим выстоять под градом этих обвинений, ибо защитник наш — праведный путь, ведущий к Творцу.

Пока идёт суд, мы просим о благоприятном решении, но если приговор произнесён, мы молимся, чтобы испытание нас не сломало. Так или иначе, мы хотим, чтобы молитва и раскаяние стали искупительной жертвой.

Обвинителей рождают не только дурные поступки, но даже мысли. Это, последнее, часто ускользает от людей. Сила и влияние мысли не раз подчёркивается в Гемаре. Исправить последствия дурных помышлений можно лишь одним способом — изменить их полярность.

Подумав о ком-нибудь плохо, исправить причинённый ущерб можно лишь благословив этого человека. Так поступил Эли а-Коэн, заподозривший Хану в пьянстве. Через его благословение эта праведница удостоилась потомства.

Подозревая человека в дурном, объясняет Гаон из Вильны, мы сооружаем для него обвинителей — мекатрегин (творим мы их и себе, ибо прежде, чем откроется Небесный Суд над нашей жертвой, сперва рассмотрят наши поступки: строги ли мы так к себе, как к другим, — так что подозрительность вовсе не безопасна. прим. ред.) и, следовательно, в определённой степени ответственны за его страдания.

Если подозрения оказываются ложными, всё что мы можем предпринять, это совершить обратное тому, что сделали — создать мамлицим, или защитников. Это достигается искренней доброжелательностью и вымаливанием для этого человека благословения Свыше!

Таким образом, просьбу открыть наше сердце Торе и заповедям, чтобы достичь вершины духовности, мы подкрепляем мольбой устранить обвинителей, мешающих нашему подъёму.

«Шульхан Арух» устанавливает, что регулярное произнесение следующих четырёх фраз удостаивает человека ощущения Б-жественного Присутствия — Шехины и ГанЭдена. Важно лишь понять, как это делать.

Сделай это ради Имени Своего!

עשה למען שמך

Людские страдания, как следствие Сокрытия Всевышнего, оскверняют Имя Всевышнего. В тумане нарочитой лжи теряется ощущение Единства Управления Миром. Мы страдаем не столько от самих бед, сколько от кажущегося «бессилия» Добра.

Мы просим обесценить претензии и самооправдания нечестивцев, указывающих на Сокрытие Лица, как на «доказательство», что мир безхозен. Мы умоляем не сгущать туман, чтобы даже за тяжёлыми испытаниями угадывалась Тень любящего Отца.

Соверши ради Правой (Десницы) Твоей!

עשה למען ימינך

Правое — символ Милосердия. Всевышний не просто управляет миром, Он возносит Милосердие над Судом. Мы просим не только проявления Его руководства, но хотим, чтобы каждому стало ясно: Его Милосердие правит всем.

Исполни ради святости Твоей!

עשה למען קדושתך

Пусть поймут все: возвышенная отделённость Творца столь безмерна, что страшно даже самое незначительное пренебрежение к Нему.

Осуществи ради Торы Твоей!

עשה למען תורתך

Мы молим, чтобы всё в этом мире способствовало изучению и исполнению Торы.

Страдающий за сокрытие шехины, удостоится её видеть. Об этом говорит Гемара и постановляет «Шульхан Арух».

Если, оказавшись в беде, человек не замыкается в себе, но ощущает Творца разделившим с ним горе, это — свидетельство высокой духовной ступени.

В несчастье, соприкоснувшись с самой сокровенной частью души, человек ощущает боль как-бы целого мира. Человек в трауре, произнося слова кадиша: «Да возвысится и освятится Его великое Имя» возносит стон к глобальной муке Сокрытия Лица. Обнаружить Присутствие Творца для возвышения и освящения, — вот какое право предоставлено человеку, погружённому в печаль. Ведь именно Сокрытие и ввергло его в беду. Постижение этого Сокрытия — лучшая порука принятия самых заветных молитв. Не потому ли именно здесь Мудрецы установили место особых личных просьб!

Чтобы выручить любимых Тобою, Спаси меня в милости Твоей и ответь!

למען יחלצון ידידיך, הושיעה ימינך וענני

Мы — Народ, любимый Всевышним, но Сокрытие столь велико, что кажется порой, что связь эта вот-вот прервётся!. Да спасёт Он нас от этого чувства, укрепит в Вере, даст воочию убедиться, что Милосердие Его всё ещё с нами!

И будут угодны Тебе речения моих уст, и помыслы сердца моего, Г-сподь, — оплот и избавитель мой!

יהיו לרצון אמרי פי והגיון לבי לפניך, ה' צורי גואלי

В этой фразе, говорится в книге «Седер а-йом», заключена тайна. Она начинается с буквы «йюд» и завершается ею же. В ней насчитывается десять слов, а в них — десять «йудов».

Всего же букв сорок две, как и в полном Имени Всевышнего. Того самого Имени, при произнесении которого первосвященником в ЙомКипур, евреи в страхе падали ниц.

Всё это не случайно. Фраза эта, как завершающий аккорд всей молитвы, заключает в себе энергию необычайной силы.

Произноситься она должна с особым вниманием и сосредоточением, ибо в ней, — средство, выстраивающее в законченный порядок все усилия, все благословения, произнесённые прежде.

Здесь — сгусток высказанных и невысказанных желаний. Здесь — вершина духовной радости и концентрированная святость. Мы словно говорим, расставаясь: всё, что мы хотим — исполнять волю Творца и радоваться Его радостью.

Мы хотим, чтобы все дела наши были приятны Творцу: если шутка — пусть будет чистой, если вино — кашерным, а если веселье — то вместе с Ним.

Мы заканчиваем молитву, полные живого ощущения, что Всевышний, — родник из которого проистекает всё, — источник наших сил и Избавления.

Устанавливающий мир в высотах Своих, Он пошлёт мир нам и всему Израилю, и скажем: Амен!

עושה שלום במרומיו, הוא יעשה שלום עלינו, ועל כל ישראל. ואימרו: אמן

Перед произнесением этих слов, мы отступаем на три шага, а, говоря их, склоняемся, поочередно влево, вправо и вперёд.

Кабалисты насчитывают четыре существующие вселенные: ацилут — Покой, брия — Творение, ецира — Создание и асия — Осуществление.

Наша Вселенная — мир Осуществления. Делая первый шаг назад, мы перемещаемся из высшего из миров — Спокойствия в мир Творения, затем — из мира Творения спускаемся в мир Создания, и, наконец, третий последний шаг возвращает нас «домой» — в привычный, земной мир.

Эти три шага соответствуют ещё и трём частям нашей души: руах, нефеш, нэшомо.

Завершая молитву, пишет Рав Хаим Воложин в книге «Нефеш а хаим», мы спускаемся с высочайших сфер в наш «обычный» несовершенный мир. Но предшествовавший этому взлёт не проходит бесследно. Воспоминание о покое и гармонии заоблачных миров заставляет смотреть на себя и окружающих «другими» глазами.

Мы помним пережитое вдохновение и стараемся не расплескать духовности, взятой оттуда.

Мы пытаемся сохранить установленную связь с Творцом, и на этой возвышенной ноте продержаться весь, ещё один, подаренный нам день жизни.