Царица Суббота и ее подданные 27. Вдова и ветер

В дни царя Шломо жила одна бедная вдова по имени Шуламит. Ее жалкая лачуга с пальмовыми ветвями вместо крыши стояла в деревушке у самого моря. Зарабатывала вдова на жизнь тем, что вязала сети для соседей-рыбаков.

Наступила пора сильных штормов. Ни одно судно не выходило в разбушевавшееся море, и бедной женщине, оставшейся без работы, не на что было жить.

К кому обратиться в беде? Пойти побираться по домам рыбаков? Но у них и у самих ничего нет. А неподалеку от деревни в просторном доме жил большой богач, у которого был огромный двор и масса всякого добра. Б-г дал ему и сады, и поля, и виноградники, и овец, и лошадей, и ослов, и верблюдов.

Однажды, проснувшись рано утром и увидев, что небо все еще в тучах, а ветер дует с прежней силой, поняла Шуламит, что придется ей просить подаяние.

Надела она свои лохмотья и решила отправиться к богачу.

К вечеру подошла женщина к ею дому, а в воротах сам хозяин стоит. Опустилась она перед ним на колени, а он ей:
— Зачем передо мной на коленях стоишь? Встань и скажи, чего тебе надобно.
— Шуламит я, вдова из рыбацкой деревни. Не ела уже много дней и пришла просить у тебя, господин, кусок хлеба, чтоб не помереть с голоду.
— Взгляни сюда, — показал он на суетню во дворе, — видишь, я только что вернулся из Иерусалима, ездил во дворец великого царя Шломо. У него самый красивый дворец на земле. Каждый, кто хочет, может войти туда и посмотреть. Вот и я вошел. Сидел царь Шломо на золотом троне, а на голове — золотая корона. Вокруг толпились знатные господа, царедворцы и много простого народу. А царь держал перед всеми мудрые речи. «Тот, кто не берет подаяний, долго жить будет», — говорил он. И слова его были для меня слаще меда, ибо значили: кто подаяния принимает, жизнь себе укорачивает. Хочешь укоротить свои дни — грех на тебе будет, я тебе в том не помощник. Задаром ничего не дам!

И повернулся богач к ней спиной.

— Хорошо, — сказала вдова, — пусть не задаром. Дай мне кусок хлеба или немного муки, а я за это благословлять тебя стану и молиться о продлении дней твоих.
— Не согласен, — сказал богач. — Царь Шломо говорил еще, что давать человеку взаймы значит делать его своим должником. А я не хочу делать еврейскую женщину своей должницей. Хорошо ли так обходиться с вдовой! Что люди скажут! Я у других не занимаю и сам в долг не даю.
— Неужто ты будешь смотреть, как я на твоих глазах с голоду помираю? — спросила женщина. — Разве так Б-г велит поступать с бедной вдовой?

— Не беспокойся, — ответил богач. — Б-г мне свидетель, я постараюсь помочь бедной вдове. Как? Очень просто. Иди и бери себе все, что бесхозным лежит.
— Да что ты такое говоришь, господин мой? — удивилась Шуламит. — Ничего здесь нет бесхозного, кругом пустыня. Ее и за три дня не обойти. И что я найду в ней? Сухие колючки? Ты смеешься над бедной вдовой? И как только ты не боишься Всемогущего Б-ra, который не дает в обиду сирот и не позволяет обижать вдов?
— Слушай внимательно, женщина, — сказал богач. — Амбары мои нынче пусты. Лежали в них сто мешков белой муки, да свез я их в Иерусалим, во дворец царя Шломо. Остались лишь пустые полки. Они белы как снег от мучной пыли. Кто возьмет на себя труд собрать ее, тому она и достанется. Иди в мои амбары, наскреби, сколько сможешь, и неси домой. По дороге набери хворосту, натопи печь и испеки себе хлеб. Вот Б-г и спасет тебя от голода, а ты благодари Его за доброту.

Вдова все так и сделала. Наскребла муки, набрала хворосту — буря наломала много сухих веток, вся дорога была ими устлана — и к ночи вернулась домой. Дома испекла три маленьких каравая, благословила Б-га за Его доброту и села поесть.

Только отломила она кусочек, как вдруг дверь отворилась и вбежал человек с криком: «Спаси меня от смерти! Три дня у меня во рту маковой росинки не было!» — и в полном отчаянии он поведал женщине свою печальную историю.

— Огонь спалил мою деревню. Пожар начался ночью, когда все спали. Ветер разносил пламя от дома к дому. Все сгорело дотла. Погибли женщины, дети, скот. Я один уцелел и вот уже три дня и три ночи скитаюсь. За все это время у меня во рту крошки не было.

Дала ему вдова хлебец и ласково сказала:
— Ешь на здоровье.

Поблагодарила она Б-га за то, что помог ей не дать погорельцу погибнуть, — ведь тем самым исполнила она важнейшую заповедь, которая велит спасать человека от смерти.

Потом взяла женщина второй хлебец и только хотела отрезать кусочек, как вдруг дверь снова распахнулась и вбежал еще один человек и тоже с криком: «Спаси меня от смерти!»

Он, как и первый гость, поведал вдове свою историю. Был он богат, имел много овец и другого скота, который пасся на зеленых лугах.

— Жил я в роскошных шатрах, был счастлив с женой и детьми, — рассказывал он, — и много пастухов стерегли мои стада. Но вдруг налетели на быстрых скакунах дикие орды с луками и стрелами, напали на нас, побили камнями, забросали стрелами, а скот угнали в пустыню. Когда стих конский топот, поднялся я с того места, куда они бросили меня умирать, и увидел, что один остался в живых. Три дня и три ночи крошки во рту у меня не было. Смилуйся надо мной, дай мне поесть, иначе я умру у тебя на глазах.

Дала ему вдова второй каравай и поблагодарила Б-га за то, что помог ей выполнить заповедь милосердия. Взял беженец хлеб и исчез в ночи.

Только она принялась за третий хлебец, как вдруг налетел сильный ветер, сметая все на своем пути. Крышу с хижины совсем унесло, а стены попадали на землю. Вырвал ветер из рук вдовы последний хлебец и, забросив его в море, стих так же внезапно, как и налетел. Женщина только руками всплеснула.

Море успокоилось, ветер совсем улегся, показалось солнце, и лучи его заиграли на тихой глади воды. Вскоре проснутся рыбаки, спустят на море свои судна, снова закинут сети, дети вприпрыжку будут провожать отцов и радостно кричать: «Кончился голод! Будет у нас хлеб! Благословен великий и милостивый Б-г!»

Но что-то тревожило Шуламит. Одна мысль не давала ей покоя: «Почему Б-г так обошелся со мной, с бедной вдовой? Один хлебец я отдала погорельцу — благословенно имя Б-га. Амен. Другой отдала беженцу, и за это да будет Б-г благословен. Но третий каравай — зачем Б-г отнял его у меня? Просто, чтобы выбросить в воду?»

Этого она понять не могла и рассудила так: быть того не может, чтобы на то была воля Б-жья, это все ветер натворил. Пошел против Б-га и содеял зло, нисколько не считаясь с Его Торой. Б-г-то защищает вдов и сирот! Значит, во всем виноват ветер. Его и следует призвать к ответу. Но к кому же идут судиться к царю Шломо! Ему она пожалуется на злой ветер. Скорей — в Иерусалим!

Не мешкая, надела вдова свое рваное платье и отправилась в путь. Придя в Иерусалим, спросила она, где дворец царя, и тут же была допущена к нему.

— Дворец царя Шломо открыт для всех, особенно для вдов, — сказали стражники, почтительно провожая ее.

Подошла вдова к царю и упала на колени, прежде чем заговорить.

— Прошу тебя, великий царь, рассуди нас — меня и моего обидчика.
— А где же твой обидчик? — спросил царь Шломо. — Ты, я вижу, пришла одна.
— Обидчик мой — ветер. Вот кто мой обидчик! — ответила вдова, поднялась с колен и рассказала царю все, что с ней приключилось.

— По существу твоя жалоба, и весьма серьезна она, — сказал царь Шломо. — Но прежде, чем я начну суд, тебе нужно немного поесть и отдохнуть. Ты очень устала, глаза твои воспалены, ты вся дрожишь от голода. Сначала подкрепись. Садись вон там, добрая женщина, в тот угол судебного зала, а я велю подать тебе вина и хлеба. Наешься досыта, и я разберу твою жалобу.

Пока Шуламит ела, в зал вошли три чужестранца, у каждого за спиной висел тяжелый мешок. Судя по виду, они были жителями Египта. Один из них сказал:
— У нас важное дело к царю.
— Что за дело, чужеземец, и что за мешки вы несете? — спросил царь Шломо.
— Мы — египтяне, — ответили чужеземцы, — ездим из города в город, торгуем драгоценными камнями, украшениями из золота и серебра, дорогими пряностями и благовониями. А в мешках — наше добро. Плыли мы сегодня рано утром на корабле неподалеку от берегов твоего великого царства. Вдруг подул страшный ветер, и поднялась сильная буря. Наш корабль качало все сильней и сильней, но мы моряки бывалые и продолжали плыть дальше. К вечеру мы с ужасом увидели, что вода заливает корабль. В нем оказалась пробоина, и нам нечем было ее закупорить. Тогда мы стали звать на помощь. Мы были совсем близко от берега, но нам никто не отвечал. Ветер относил наши крики в открытое море, и рокот волн заглушал их. Корабль быстро наполнялся водой и постепенно шел ко дну. Мы взывали к нашим богам, но они нас не слышали. Мы взывали к богам других народов: моавитян, филистимлян, — но и они не слышали нас.
И тогда мы вспомнили про Б-га Израиля. Мы были наслышаны о Его милосердии к страждущим, к путникам, к вдовам и сиротам, к бездомным и чужестранцам. Сделали мы последнюю попытку и в отчаянии воззвали к Нему: «О, Б-г Израиля, спаси нас от гибели! Мы отдадим тебе все золото и серебро, какое только у нас есть в мешках, — лишь бы Ты спас нас от смерти!» Не успели мы дать этот обет, как ветер начал стихать, последние его порывы прибили к нашему борту какой-то предмет, который заткнул пробоину, и вода перестала заливать корабль. Затем ветер улегся совсем; мы невредимыми добрались до гавани и стали искать дом Б-га Израиля, чтобы выполнить свой обет. Добрые люди указали нам дорогу в Иерусалим.
На улицах святого города мы спрашивали прохожих: «Где ваш Б-г? Нам нужно отдать Ему долг», а они, к нашему великому удивлению, отвечали: «Ни один человек никогда не видел Б-га Израиля». «Как же нам отблагодарить Его? Мы привезли Ему дорогие дары», — спрашивали мы. Люди удивлялись, слушая нас, и даже смеялись над нами! Потом кто-то посоветовался со старейшинами города, но и они не знали, как нам исполнить обет пред Б-гом. Только самый старый и мудрый из них додумался — и вот мы перед тобой, великий царь Шломо. Научи нас, как быть. Ты слывешь во всем мире мудрейшим из мудрых, и мы сделаем все, что ты скажешь.

Кончив свой рассказ, чужестранцы почтительно поклонились царю.

— А не знаете ли вы, добрые люди, что это за штука, которую прибил ветер к вашему кораблю, и она закупорила пробоину? — спросил царь Шломо.
— Как же, знаем, великий царь, — ответили они. — Причалив к берегу, мы вытащили ее и стали рассматривать. Оказалось — маленький хлебец. Да вот он при нас. Мы принесли его показать тебе, великий царь, — и тот, что постарше, достав из мешка каравай, положил его перед царем Шломо.

Тогда царь громко позвал:
— Вдова Шуламит, подойди, пожалуйста, сюда.

Когда бедная женщина смиренно приблизилась к трону, царь Шломо спросил ее:
— Узнаешь ты этот каравай? Ты его испекла?
— Да, — удивилась женщина, — это и впрямь тот самый хлебец, что я испекла, а ветер у меня его вырвал.

И тогда царь вынес решение: отдать три мешка с золотом и серебром вдове Шуламит. Он рассказал всем собравшимся, как ей достался этот хлеб, как она отдавала его другим и как ветер унес у нее третий каравай. Торговцы еще раз благословили Б-га Израиля и ушли своей дорогой.

А царь Шломо повернулся к Шуламит и сказал:
— Бери свое золото и серебро, Шуламит. Б-г посылает тебе это богатство взамен караваев. Ничто не делается без Его воли. И ветер, что вырвал хлеб из твоих рук, тоже был посланником великого Б-га Израиля.