«Толдот» («Родословная»). Измена и верность

Потерявший зрение Ицхак благословил Яакова, думая, что перед ним Эсав. Ицхак ощупал Яакова, на руки и на шею которому мать надела шкурки козлят, и произнес: «Голос, голос Яакова, а руки, руки Эсава» (Берешит, 27:22) – широко известные слова. Потом, поев еды, что Яаков принес ему, Ицхак попросил сына приблизиться и поцеловать отца. Что-то в этой ситуации оставалось Ицхаку неясным, и он хотел воспользоваться своим обонянием, раз уж он не может воспользоваться зрением, чтобы удостовериться, что перед ним – достойный его благословений человек. Сказано в Торе: «И он обонял запах от его одежды, и благословил его, и сказал: гляди, запах от сына моего, как запах поля, которое благословил Г-сподь» (там же, 27:27).

На иврите «его одежды» – «бгадав». Мидраш раба говорит: читай не «бгадав», а «богдав», что значит – «его предатели (предатели из его среды)». Почему в связи с этим эпизодом возникает тема предательства, измены, т.е. вероотступничества? Почему Ицхак думает о вероотступничестве? Разве это не противоречит тому факту, что он считает нужным дать благословение этому человеку, несмотря на неопределенность положения, да при этом еще говорит об аромате благословенного поля?

В этот момент Ицхак думал о своих потомках. Он знал, что в будущем их ожидают рабство и изгнание. В такой ситуации можно опасаться, что евреи растворятся среди народов, пренебрегут заветами отцов. Но когда Ицхак понял, что его потомки, даже изменники среди них, даже люди, которые, казалось бы, полностью порвали с еврейством, обладают «ароматом», неистребимым духовным потенциалом, он успокоился и благословил Яакова.

Когда римляне захватили Второй Храм, рассказывает мидраш, они поначалу страшились войти в него. Для этих целей был нанят некто Иосеф ми-Шита, еврей, готовый за плату помочь оккупантам в разграблении храмовой утвари.

Римляне пообещали Иосефу, что первый предмет, который он вынесет из Храма, станет его собственностью. Первой этот изменник вынес храмовую менору, сделанную из чистого золота. «Нет, – сказали римляне, – такая вещь не подходит простому человеку. Ступай обратно и выбери себе что-нибудь другое».

К их удивлению, Иосеф ми-Шита отказался войти в Храм снова. Чего только ему ни сулили, даже освободить от налогов на целых три года, – он не соглашался: «Я уже рассердил Творца один раз, я не готов прогневить Его еще раз». Римляне разозлились, связали Иосефа и взялись за пилу. Всякий раз, как зубья пилы вонзались в его тело, Иосеф кричал: «Горе мне, разгневавшему своего Творца!» Вскоре его душа покинула этот мир.

Еще одна история о вероотступнике, которую мы находим в мидраше, произошла во времена греческого завоевания.

Якум Иш-цророт приходился племянником раби Иоси бен Иоэзеру, тогдашнему главе Санедрина, при этом сам он тяготел к эллинизму, а к иудаизму относился даже враждебно. Неудивительно, что греки назначили его на высокий пост, дядю же его за изучение Торы приговорили к смерти.

В субботу, когда Якум, довольный жизнью, совершал утреннюю верховую прогулку, он увидел, как его дядю везут к месту казни. «Посмотри, – сказал он презрительно раби Иоси бен Иоэзеру, – на коня, на которого посадил меня мой господин, и посмотри на коня, на которого тебя посадил твой Господин».

Смысл этой фразы вполне понятен. Якум, прилюдно нарушающий шабат, демонстрировал превосходство «свободных» взглядов над дядиным «фанатизмом», стоящим человеку жизни. Раби Иоси ответил племяннику:

– Если Б-г так награждает тех, кто Его сердит, представь себе, как Он наградит тех, кто выполняет Его волю!

Но Якум не унимался:

– Разве кто-нибудь из людей выполнял волю Б-га ревностнее, чем ты?

– Если так страдают выполняющие Его волю, – промолвил осужденный на смерть раввин, – представь себе, как будут наказаны те, кто прогневил Его…

Слова раби Иоси вонзились в сердце племянника, «вошли в него, как яд», говорит мидраш. Вероотступник вдруг понял со всей ясностью, в чем он погряз и каков он сам. Мидраш рассказывает, что Якум сам совершил казнь над собой: подверг себя четырем видам казни, предписанным Торой за совершение определенных грехов. (Не углубляясь в вопрос о том, допустимы ли такие действия с точки зрения Торы, скажем только, что выдающийся комментатор Мидраша рав Шмуэль Яффе Ашкенази (1525 – 1595, Турция) в своем труде «Ефей тоар» («Красив станом») говорил об этом примерно так: «Если бы он нас спросил, мы бы сказали: «Не делай так». Но он не спросил, и он не знал законов, и он сделал это с глубоким чистым чувством…»). В предсмертном видении раби Иоси увидел, как ложе племянника уносится в небеса.

– Он на короткий миг опередил меня, входя в Ган-Эден, – прошептал раби Иоси.

Иосеф ми-Шита, страдая от чудовищной боли, не стонал и не жаловался, а просил прощения у Всевышнего, которого разгневал. «Баловень судьбы» Якум Иш-цророт в одно мгновение осознал степень своего морального падения.

Отличительная особенность потомков Яакова – глубокие внутренние силы, позволяющие духовно упавшему подняться даже в самой, казалось бы, безнадежной ситуации, способность раскаяться искренне и глубоко, вернуться к Б-гу даже после дурных поступков и неправедно прожитых лет. Понимание этого и побудило Ицхака благословить Яакова.