Книга основ 1. Введение

Биографические данные

О жизни раби Йосефа Альбо, автора «Книги основ», нам известно крайне мало. Он родился примерно в 1380 г., умер — в 1444 г.; жил в христианской части Испании, был раввином в г. Дарока в Арагоне и г. Сория в Кастилии. Он учился у раби Хисдая Крескаса* духовного вождя арагонского еврейства, одного из оригинальнейших и смелых мыслителей среди тех, кем славится еврейское средневековье, хотя непосредственное влияние его идей на философско-теологическую систему р. Йосефа Альбо весьма незначительно. Еще нам известно (и это очень важно для понимания исторического фона, на котором появилось его сочинение), что он принимал участие в большом диспуте между представителями еврейской общины и выкрестом Йошуа Аллорки, состоявшемся в 1413-1414 гг. в присутствии папы римского в г. Тортоса.

Диспут в Тортосе

Событие это — в высшей степени важное во всей истории евреев христианской Испании. Диспут был организован вскоре после страшных погромов 1391 г., опустошивших большинство еврейских общин Кастилии и Арагона. Ему предшествовал целый ряд публичных диспутов между евреями и христианами, издание книг о них, как теми, так и другими, непрекращающихся подстрекательств к погромам (и время от времени их осуществление) в течение всего XIV столетия. Этими средствами католическая церковь стремилась раздробить еврейство Испании и привести его — по доброй воле или насильно — к церковной купели. Несмотря на то, что к началу XV в. эта цель в немалой степени была достигнута — влияние раввинов на еврейскую маесу крайне ослабело, ее приверженность вере отцов дала многочисленные трещины, а будущее представлялось беспросветным, — диспут в Тортосе неожиданно выявил, что религиозное и общественное сознание испанского еврейства все еще находится на значительной высоте.

Христианская сторона старалась доказать, что и из текста Священного Писания и даже из высказываний наших мудрецов ясно следует, что принятие христианства — священная обязанность каждого еврея. Иными словами: что верное следование еврейской религии непременно приводит к крещению. Но аргументация сводилась, в основном, к ругани и поношению иудаизма. Однако евреям не разрешалось высказывать какое-либо мнение, оспаривающее основы христианства, скольконибудь полно излагать свою точку зрения и обосновывать ее. Евреям было дано лишь право защищаться и отвечать на задаваемые вопросы, и они мастерски использовали это право, время от времени даже отваживаясь на осторожное нападение. Однако подобные выходы за пределы навязанных рамок были лишь отдельными вспышками пламени, все время подавляемого страхом. Еврейская сторона вышла из диспута с ощущением поражения, что немедленно вызвало в еврейской массе острое чувство горечи, а в среде еврейских интеллектуалов — отчаяние и пораженческие настроения.

«Книга основ» была написана непосредственно после диспута в Тортосе. Она явилась попыткой выявить непоколебимые основы еврейской религии и одновременно дать ответ на утверждения христианской стороны в диспуте — утверждения, которые в том поколении превратились в насущные проблемы, от разрешения которых зависело само существование испанского еврейства.

Исторический фон

Какие же пути привели к такому положению дел?

После относительного расцвета, пережитого испанским еврейством в XIII в., с приходом XIV в. начался спад. Правда, сначала он был незаметен: по-прежнему при королевских дворах Кастилии и Арагона находилось немало евреев — влиятельных царедворцев, откупщиков налогов, врачей и ученых, некоторые из которых были выдающимися личностями, обладавшими сильным влиянием. Не раз им удавалось принести значительную пользу еврейской общине. Однако экономическое и политическое положение евреев неуклонно ухудшалось. Все заметнее становился разрыв между богатством немногочисленных одиночек и нищетой еврейских масс, задавленных непосильными налогами и всевозможными поборами. Особенно пострадали евреи Кастилии в результате войны между претендентами на престол, продолжавшейся несколько лет. Как всегда в подобных случаях, лишившись покровительства короля, евреи оказались беззащитны перед любителями легкой наживы и толпой, подстрекаемой попами. Все это привело к катастрофе 1391 г.

Экономические и политические потрясения отразились и на внутренней жизни еврейского общества

Между богачами, близкими к королевскому двору, и примкнувшими к ним интеллектуалами, с одной стороны, и общей массой евреев, возглавляемой раввинами, с другой, отношения становились все более и более натянутыми. Это выразилось в ожесточенной борьбе за власть в еврейской общине, причем состоятельный класс постоянно обвинялся в нарушениях Галахи, распущенном и пустом образе жизни, а интеллектуалы — в тайном или явном безбожии. В результате внешних потрясений и внутреннего раскола еврейская община утратила ряд своих прежних привилегий и не могла более защищаться от нападений погромщиков. Высший слой еврейского общества, постоянно соприкасаясь с испанской знатью, усваивал ее взгляды и старался подражать ее образу жизни. Научная и философская мысль все больше и больше сосредоточивалась на материальной стороне жизни человека, оставляя в стороне его духовную жизнь. Критерием для оценки личности являлся только материальный успех. Поэтому, когда давление извне стало особенно сильным, эти круги еврейства не смогли устоять перед испытанием и изменили своей вере — несмотря на то, что по своему мировоззрению они от христианства стояли намного дальше, чем от оставленного ими иудаизма.

Эта малочисленная кучка богачей и интеллектуалов была правящей верхушкой еврейской общины, поэтому распад ее не только уничтожил сохранявшуюся еще общественную структуру, но и порождавшееся ею чувство стабильности, уверенности. Больше того, еврейская община лишилась всякого политического руководства, способного представлять ее интересы перед христианскими властями и защищать их. И случилось это именно в такой момент, когда необходимость в умелом и гибком руководстве достигла остроты вопроса жизни или смерти.

С другой стороны, широкие массы евреев все глубже и глубже погружались в бездны невежества и отчаяния. Время от времени вспыхивали мессианские надежды, грозившие не меньшей опасностью, нежели социальные и экономические искушения. Во-первых, крушение этих надежд каждый раз вызывало новый взрыв разочарования, горечи и ожесточения; во-вторых, они каждый раз были связаны с попытками разрушения тесных рамок Галахи, ассоциирующихся с безрадостной жизнью в галуте и потому, якобы, могущих исчезнуть с приходом Избавителя. Легко видеть, что эти представления были на руку христианским попам и охотно культивировались ими. В результате в среде широких масс исподволь нарастало стремление освободаться от своего еврейства как выражение стремления освободиться от своего бедственного положения. В отдельных случаях — правда, достаточно редких, это стремление приводило к крещению сознательному, по доброй воле. Таким парадоксальным образом, с диаметрально противоположных друг другу сторон испанскому еврею угрожали одни и те же опасности.

Идеологические споры в XIV в.

Буря идеологических споров, начавшаяся в XIII в. также внутри еврейства и оказавшая сильнейшее влияние на еврейскую религиозную мысль вплоть до XV в., прекрасно иллюстрирует те особенности социально-политической жизни испанского еврейства, о которых говорилось выше.

В еврейской мысли той эпохи выделялись два противоположных друг другу течения: аристотелизм, ведущий свое начало от школы Рамбама и, главным образом, привлекавший умы тех интеллектуалов, которые были близки к придворным кругам, и кабала, развившаяся в XIII в. в Провансе и Арагоне и превратившаяся усилиями Рамбана и его учеников в достояние тех, кто был предан Торе и не принимал мнения радикалов толкователей книги «Морэ невухим». Однако, как и всякая схема, это разделение очень далеко от точного отображения действительности. На самом деле в каждой из этих школ были представители, цели которых очень отличались друг от друга, в то же время между представителями противоположных течений существовали очень прочные связи. Но в самом общем виде эта схема все же верна.

Что именно было камнем преткновения в споре этих двух направлений? Сосредоточимся на споре, разгоревшемся вокруг «Морэ невухим». Противники этой книги утверждали, что их оппоненты — лицемеры, не верящие на самом деле ни в сотворение мира из ничего, ни в то, что Всевышний обладает волей и сообщает ее людям, и, следовательно, отрицающие как Синайское откровение и возможность чудес, о которых говорит Тора, так и принцип воздаяния за поступки человека, бессмертия души и воскресения из мертвых. В сущности, их воззрения заимствованы у Аристотеля, который видел окончательное совершенство человека в развитии его разума и отрицал пророчество и Б-жественные заповеди. В свою очередь, адепты «Морэ невухим» обвиняли своих противников в элементарном невежестве, ведущем к материализации Всевышнего, искажению истинного смысла Торы и заповедей и, в конечном счете, к замаскированному идолопоклонству.

Если представить себе эту полемику на фоне социально-политической обстановки, о которой говорилось выше, легко понять, какие опасности таились в этом, на первый взгляд, отвлеченно-философском споре. Следует учесть также, что именно в это время спор между иудаизмом и христианством приобрел особенно ожесточенный характер. Сказанного достаточно, чтобы понять, почему крупнейшие авторитеты Торы отмежевывались как от философии, так и от кабалы, выдвигая взамен лозунг простого, чистосердечного благочестия, ограничиваясь лишь рамками того, о чем буквально говорится в Торе, и видя идеал в тщательном исполнении мицвот как Б-жественных повелений человеку.

Обоснование принципов еврейской религии

Во второй половине XIV в. учащаются попытки дать новое теологическое обоснование принципам иудаизма. В их характере нетрудно усмотреть косвенное (а иногда и прямое) влияние христианской теологии врага, которому было необходимо противопоставить настоящую теоретическую систему. Наиболее смелой и оригинальной попыткой такого рода является книга учителя р. Йосефа Альбо, раби Хисдая Крескаса «Ор Гашем» («Б-жий свет»). Книга эта — последовательная критика аристотелевской «Физики», не оставляющая камня на камне от каждого из пунктов этой философской системы. Р. Хисдай поставил перед собой цель подорвать авторитет Аристотеля, считавшийся неоспоримым, и доказать, что средствами человеческого разума в лучшем случае можно доказать лишь существование Б-га — но познание Его воли и Его атрибутов недостижимо никаким другим путем, кроме Б-жественного откровения.

В этой книге p. X. Крескас сформулировал основные принципы иудаизма и изложил их в порядке важности для воплощения Торы в реальной действительности. Сначала приведены принципы, неприятие которых означает отрицание всей Торы целиком: 1) всеведенье Б-га, 2) Его наблюдение над созданиями, 3) Его веемогущество, 4) пророчество, 5) свобода выбора у человека, 6) наличие конечной цели Творения. Затем идут принципы, основанные на Торе, но отрицание которых не является отрицанием всей Торы: 1) сотворение мира из ничего, 2) бессмертие души, 3) воздаяние человеку за добро и зло, 4) воскресение мертвых, 5) вечность Торы, 6) истинность пророчества Моше-рабейну, 7) урим ветумим, 8) приход Машиаха. И, наконец, перечисляются верования, основанные на Торе, но в которые верить необязательно: 1) вечность Вселенной, 2) множественность миров, 3) признание небесных тел живыми, 4) влияние небесных тел на поведение человека, 5) сила амулетов, 6) существование нечистой силы, 7) перевоплощение душ, 8) бессмертие души ребенка, не достигшего возраста «бар-мицва», 9) Ган-Эйден и Гейгином.

Легко увидеть существенное различие между этой системой принципов иудаизма и той, которую дает Рамбам в своем комментарии к Мишне, к гл. 10 трактата «Сангедрин». P. X. Крескас вообще не упоминает веру в существование Б-га, в Его нематериальность и вечность в качестве принципов иудаизма, считая их философски доказуемыми. Наоборот, он перечисляет множество таких верований, которые Рамбам не признает принципиальными и даже отрицает некоторые из них. Короче говоря, p. X. Крескас утверждает, что основа иудаизма — это Б-жественное откровение, и если он не отрицает возможность познания человеческим разумом сформулированных им принципов, то, во всяком случае, он не ставит их в зависимость от интеллектуального доказательства, а основывает их только тем, что можно вывести из Торы.

Смелый философский труд p. X. Крескаса не оказал в свое время заметного влияния: его современники не были готовы принять столь сокрушительную критику Аристотеля. Однако его попытка сделать единственной основой иудаизма Б-жественное откровение чрезвычайно показательна для тогдашнего направления мысли религиозной еврейской философии: нечто подобное мы находим и у рабейну Нисима бен Реувена Герунди (Гарана*), учителя Крескаса в Галахе, и у раби Ицхака бен Шешета (Рибаша*), и у его младшего современника раби Шимона бен Цемаха Дурана* (Рашбаца), сочинения которого оказали решающее влияние на формирование теории р. Й. Альбо. Р. Шимона Дурана по праву следует назвать наиболее выдающимся представителем этого направления религиозной мысли, оказавшим самое сильное влияние на еврейскую религиозную философию позднего средневековья.

Теория принципов иудаизма р. Й. Альбо

Как признают все исследователи системы р. Йосефа Альбо, в целом она носит эклектический характер и почерпнута из многочисленных источников — как еврейских, так и нееврейских. Среди еврейских предшественников Альбо — рав Саадия-гаон*, раби ЙеГуда Галеви, раби Аврагам Ибн-Эзра, Рамбам и Рамбан, Гаран, раби Хисдай Крескас и раби Шимон бен Цемах Дуран. Что же касается нееврейских источников, то на первое место следует поставить Аристотеля и его арабских комментаторов — таких, как Ибн-Сина* и Ибн-Рошд*, а также их противника Аль-Газали. Следует отметить также, что, борясь прямо или косвенно с христианскими теологами, Альбо, тем не менее, тоже испытал их влияние.

Выше уже отмечалось различие между p. X. Крескасом и Рамбамом в вопросе об основных принципах иудаизма. Подобное отличие существует также между Рамбамом и Альбо, однако в иной плоскости. Чтобы яснее понять своеобразие подхода Альбо, нам придется вернуться к системам Крескаса и Рамбама.

Сформулировав принципы иудаизма в своем комментарии к Мишне, Рамбам вернулся к ним и более подробно разъяснил их в начале своего фундаментального труда «Мишне Тора». Он хотел дать ясное и понятное изложение их в виде четко сформулированных законов, обязательных для каждого еврея. Даже если и невозможно провести знак равенства между мышлением философа и простого еврея, в основе 13 принципов Рамбама лежит полное отождествление мировоззрения философии с истинным смыслом слов Торы. В сущности, эти 13 принципов призваны привести каждого, кто будет им следовать, к духовному совершенству. А что можно назвать духовным совершенством? Это — знание вечной истины: той, которую постигают философы, и той, которая, согласно Рамбаму, обеспечивает человеку удел в будущем мире. И непременным условием этого является принятие всех этих 13 принципов даже тем человеком, который не в состоянии понять их во всей полноте.

В противоположность Рамбаму Крескас выдвинул в качестве первоосновы иудаизма Б-жественное откровение. Естественным следствием этого явилось создание системы принципов вне связи с философией, но основанной исключительно на Торе и на том, о чем она говорит буквально или только намеком.

Р. Йосеф Альбо пошел третьим путем — в известной степени, промежуточным, равно удаленным и от пути Рамбама, и от пути Крескаса. Альбо не удовлетворяется ни системами принципов своих великих предшественников, ни самими принципами. В противоположность 13 принципам Рамбама и 6 главнейшим принципам Крескаса Альбо выставляет всего 3 принципа: сушествование Б-га, Б-жественность Торы и наблюдение Всевышнего над Его созданиями, наказывающего или вознаграждающего их за их поведение. Это, по мнению Альбо, необходимые и достаточные основы, на которых зиждится Тора, и если убрать любой из них, Тора не сможет устоять. Из этих трех принципов выводятся другие, которые Альбо классифицирует как «корни», «ветви» и производные верования. В этом — принципиальное различие между системами Рамбама, Крескаса и Альбо. Последний не включает в свою систему основные проблемы теологии как таковой, но и не выдвигает в качестве основных принципов то, что следует из Торы. Безусловно, все слова Торы он признает абсолютной истиной, которую мы обязаны тщательно изучать как самостоятельную систему, построенную на первых трех допущениях. Однако только за этими тремя признается право называться принципами в полном смысле этого слова. Можно сказать, что Альбо строит свою теорию религии по образцу научной теории: его цель — изучить внутреннюю взаимосвязь между тремя первичными элементами ее и строго последовательно, нигде не нарушая логическую связь, вывести из них следствия и результаты («корни» и «ветви»), делая невозможным возникновение противоречий или парадоксов.

С этой точки зрения система Альбо сближается с системой Рамбама — хотя последний далек от того, чтобы, формулируя свои принципы, выставить на первый план метод научной систематизации. Однако в другом аспекте Альбо очень удаляется от Рамбама и, напротив, приближается к Крескасу: когда он заявляет, что три элемента, на которых он строит свою теорию религии, не выводятся из каких-либо предшествовавших теорий и не опираются на них (в противоположность тому, как, например, метафизика заимствует свои основные понятия из физики и основывается на них). Кроме принципа существования Б-га, который может быть доказан интеллектуально (хотя, конечно, верующий не нуждается в подобных доказательствах), принципы Альбо основываются на очевидности, порождавмой непосредственным опытом, подобно аксиомам, не требующим доказательств. Итак, его теория религии совершенно самостоятельная, основанная на вере в Бжественное откровение, подтверждаемым историческим опытом. И еще: в противоположность и Рамбаму, и Крескасу Альбо, строя свою теорию на самой широкой научной основе, самым тщательным образом выверяет границу, отделяющую область его исследований от областей смежных наук. Так, с одной стороны, он начинает не с принципов еврейской религии, а с основных принципов религии вообще и лишь потом обращается к иудаизму как к примеру истинной религии, хотя и допускает возможность существования других религий — как истинных (религия Адама, религия Ноаха, религия праотцов), так и ложных (христианство и ислам). С другой стороны, Альбо тщательно исследует различие между «Б-жественным законом», основанным на откровении, и законами «естественным» и «конвенциональным», источник которых — человеческий разум, осмысливающий жизненный опыт человека. (Правда, у Рамбама мы находим рассуждения об отличии закона, устанавливаемого пророком, от законов государственных, однако анализ Альбо гораздо более детальный и точный — причем, в отличие от Рамбама, он связывает этот вопрос с проблемой выявления принципов, на которых основывается религия.)

Идя этим путем, Альбо желал спасти авторитет Торы, не уклоняясь безмолвно от спора об истинности ее основ. Он предложил четкий критерий, опирающийся на разум и на опыт, позволяющий выявить достоверные различия между иудаизмом как религией истинной и христианством и исламом — как религиями ложными.

Категории «вера» и «милость Всевышнего» в учении Альбо

Альбо удалось своей книгой создать совершенно определенный литературный жанр, нисколько не поступаясь при этом глубиной теологического анализа. Тем самым он создал нечто новое, оригинальное, оказавшее заметное влияние на все развитие средневековой религиозной еврейской философии. Анализируя труд Альбо, совершенно необходимо постоянно сравнивать его с трудами Рамбама. И есть один аспект, в котором различие между ними выявляется особенно ярко. Позиция Альбо, непримиримого борца против христианства, определяется очень четко при рассмотрении роли, которую выполняют в его теории два понятия: категория «вера» и категория «милость Всевышнего».

Согласно Альбо, каждый человек предназначен для достижения двойного совершенства: естественного и сверхъестественного. Первое дается ему просто в силу того, что он — человек и одарен силами, необходимыми для достижения этого. Однако, кроме того, перед человеком поставлена еще одна, более высокая цель, для достижения которой человек черпает силы не в себе самом, а получает их от своего Создателя. Анализируя любое создание Творца, мы убеждаемся в Его доброте: только добротой, милостью Всевышнего можно объяснить тот факт, что Он ниспосылает Свои дары тем, кто вовсе не достоин этого. Во «Введении к “Книге основ” Альбо иллюстрирует это положение на примере геометрического совершенства медовых сот, которые, без всякого сомнения, не являются свидетельством природной одаренности пчел. В самой же книге Альбо придает этой идее статус основополагающего принципа в учении о человеке и о государстве и именно на ней строит теорию пророческого откровения. Естественное совершенство человека, как говорят философы, состоит в познании истины, потому что качеством, отличающим человека от всех прочих созданий Всевышнего, является разум. Однако вечное блаженство в будущем мире — более высокая ступень совершенства, для достижения которой разум бессилен, и здесь на помощь человеку может прийти только Сам Творец.

На основании этого легко выявляется различие между функциями “естественного” закона и закона “конвенционального”, порождаемых человеческим разумом и ведущих человека к “естественному совершенству” с одной стороны, и с другой — предназначением “Б-жественного закона”, открываемого человеку свыше и ведущего человека к тому совершенству, которое может дать ему лишь Творец. Отсюда неизбежно следует различие между Альбо и философами типа Рамбама в трактовке пророчества: в то всемя как те необходимым условием для достижения пророчества видят интеллектуальное совершенство (“естественное совершенство” человека), Альбо считает причиной пророчества лишь доброту Всевышнего, давшего человеку заповеди, которые тот не в состоянии создать собственным разумом. Только благодаря этим заповедям, человек может достичь того высшего совершенства, которое предназначено ему его Творцом. Здесь ясно проявляется попытка Альбо превзойти идеал философии интеллектуальное совершенство человека, отождествляемое Рамбамом с истинным служением Всевышнему, и заменить его служением в буквальном смысле этого слова, то есть совершением определенных действий ради достижения какой-то цели. Но у Альбо эти действия отнюдь не рассматриваются только как вспомогательные средства.

Альбо подчеркивает, что дарование Торы есть проявление особой милости Всевышнего и тем самым вносит новый смысл в понятие “вера”, отделяя его от понятия “достоверное знание”, достигаемое разумом путем доказательств. Согласно Рамбаму, например, “вера” отождествляется со “знанием”, добываемым опытным путем. “Вера” истинна, если она подкрепляется разумными доказательствами, в противном случае — она ложная. Разумеется, в этом нет внутреннего противоречия только в том случае, если принять, что истина пророческая — это та же самая истина философов, только иначе названная. Однако если допустить, что Тора открывает нам истину и заповеди, априори превосходящие интеллектуальные возможности человека, то из этого неизбежно следует изменение смысла понятия “вера”. И действительно, Альбо отпределяет “веру” как признание истины, находящейся выше всех доказательств, и признание этой истины опирается или на непосредственное откровение Б-га, или на знание о Нем. Отсюда вовсе не следует, что “вера” не поддается какой бы то ни было проверке разумом. Наоборот, Альбо в качестве непременного условия выставляет требование, чтобы “вера” не противоречила тому, что доказывается разумом, и чтобы истинность предания поверялась надежностью его передачи. Однако в противоположность рационализму Рамбама, Альбо выше всего ставит степень преданности человека тому, что недоступно его пониманию. Более того: именно в этом (и здесь несомненно замечается влияние на Альбо Кабалы) он видит достижение человеком высшего совершенства.

Представляется верным, что только на этом фоне мы способны понять, почему так много места уделяет Альбо вопросу о том, можно ли исследовать истинность своей религии, сравнивая ее с другой. В учении Рамбама этот вопрос вообще не возникает, однако во времена Альбо, когда измена религии стала почти повседневностью, он превратился в проблему исключительной остроты. Новый смысл, вложенный Альбо в понятия “доброта” и “вера”, давал силу верующему еврею устоять перед соблазнами крайнего аристотелизма, школы Рамбама, но порождал опасность с противоположной стороны: поскольку эти понятия играют первостепенную роль в христианстве, все это могло показаться сближением обеих религий. Для того, чтобы эту опасность нейтрализовать, Альбо предпринял немалые усилия для развенчания христианской религии.

Полемика с христианством

Одним из главных двигателей творчества Альбо была полемика с христианством. Однако из самих положений его учения о принципах религии легко возникали весьма острые вопросы, наподобие следующих: возможно ли, чтобы существовало несколько истинных религий; если да — то чем отличаются одна от другой; любая ли религия, основанная на трех аксиомах, выдвинутых Альбо, должна считаться истинной религией, — а если нет, то как отличить истинную “Б-жественную религию” от ложной; возможно ли внесение изменений в “Б-жественную религию”*, отмена ее и замена другой? В них и подобных им явно ощущается беспокойство, вызываемое и самим фактом существования христианства, и его претензией на статус истинной религии взамен иудаизма.

Мы уже видели, что Альбо выстроил свою теорию на общей основе принципов “Б-жественной религии” вообще, не только именно иудаизма. Такая установка допускает (по крайней мере, теоретически) возможность сосуществования нескольких “Б-жественных религий”, опирающихся на одни и те же принципы. Однако тут же возникает вопрос, который на первый взгляд может показаться чисто теоретическим, но на деле способный породить далеко идущие последствия: где критерий различия между религиями, совершенно равными на уровне своих первичных элементов? Ответ таков: возможно, что эти религии примут различный облик в зависимости от характера откровения, которое ляжет в основу их, и в зависимости от пророка, который станет посредником между Б-гом и людьми в момент этого откровения, или в зависимости от заповедей, которые будут даны Всевышним в рамках данной религии. Наконец, возможно, что эти религии будут отличаться одна от другой на уровне частных принципов, не вытекающих непосредственно из трех основных, но и не противоречащих им. Например, вера в исключительность миссии Моше-рабейну в еврейской религии или вера в приход “мессии” в христианстве. Заметим, что еврейский аналог этого верования в христианстве — то есть вера в приход Машиаха — по мнению Альбо, является малозначительным элементом иудаизма, так что отрицающий возможность прихода Маишаха грешит, но не может квалифицироваться как отступник.

Вот тут-то мы и становимся лицом к лицу с христианско-еврейским диспутом. Проблема веры в приход Избавителя — одна из важнейших проблем, поднятых в этом споре. Ведь утверждение христиан, будто крещение является естественным следствием верности еврейской религии, базируется на предсказаниях Священного Писания о приходе Машиаха, которые, якобы, осуществились с появлением Йешу (Иисуса Христа). Этот вопрос занимал главнейшее место во всех христианско-еврейских диспутах XIV и XV в.в. Во время Тортосского диспута он также стоял в центре внимания. Поэтому для Альбо он отнюдь не был вопросом теоретическим, но в буквальном смысле слова вопросом жизни или смерти. Факт существования нескольких “истинных религий” Альбо отрицать не мог, так же, как и положения о том, что с течением времени они способны изменяться и заменять одна другую — хотя не обязательно должны при этом исчезать. Повторяем, Альбо должен был признать возможность всего этого хотя в результате его признания условия дискуссии становились чрезвычайно тяжелыми. Если религия Адама, основанная на Б-жественном откровении, была заменена на религию Ноаха, а на смену той пришла религия Моше, — причем, заметим, это произошло только ради народа Израиля, а у других народов религия Ноаха продолжала оставаться в силе и позже (отчего неевреи, исполняющие семь “мицвот сынов Ноаха”, заслуживают себе удел в будущем мире) — то, безусловно, невозможно просто отмести утверждение христианства, что оно истинная религия, пришедшая на смену религии Моше подобно тому, как сама религия Моше заменила в свое время религию Ноаха.

Легко понять, что и трактовка Альбо категорий “вера” и “милость Всевышнего”, приближающаяся к христианской, нисколько не облегчала ему ведение диспута. Напротив, к трудностям исторического характера она прибавляла еще трудности теологические.

Во всяком случае, главные вопросы, вынесенные на обсуждение, на этом диспуте формулировались следующим образом. Во-первых, как доказывается истинность “Б-жественной религии” и как отличить ее от религии ложной, если обе они признают истинность принципов “Б-жественной религии”? Во-вторых, какие различия допустимы между истинными религиями? И, наконец, когда и при каких обстоятельствах одна религия уходит и уступает место другой? На все эти вопросы Альбо дал подробные ответы, суть которых мы сейчас рассмотрим.

Чтобы доказать истинность “Б-жественной религии” и отличить ее от религии, похожей на нее, но ложной в своей сущности, Альбо предложил два критерия. Один из них основан на разуме и касается содержания рассматриваемой религии и, в свою очередь, включает в себя два вопроса. Первый: сохраняется ли логическая связь между первичными принципами этой религии и производными “корнями” и “ветвями”? Религия, основанная на истинных принципах, но отказывающаяся от закономерно проистекающих из них следствий, тем самым сама отрицает свои основы. Второй вопрос: выдерживают ли все ее принципы — как общие, так и частные — проверку разумом? Как указывалось, Альбо признает веру, превосходящую возможности разума, но решительно отрицает веру, противоречащую разуму. Легко понять, что именно в этом пункте Альбо атакует христианство после того, как признался, что в понимании термина “вера” он стоит с ним на одной платформе — эта религия содержит догмы, которые не принимает здравый смысл, и кроме того, верование в троицу и “боговоплощение” отрицает принцип монотеизма, лежащий в основе христианства.

Другой критерий опирается на исторический опыт и исследует, каким образом данная религия появилась на свет. Он также разделяется на два момента. Во-первых, можно ли утверждать, что мы обладаем абсолютно достоверными свидетельствами о том, каким образом Всевышний открылся тогда человеку, исключающими возможность обмана? Во-вторых, как происходило это откровение — было ли оно откровением Всевышнего в полном смысле слова, или же это было какое-то событие, выходящее за рамки природы, но свидетельствующее только о проявлении необычной силы? Нужно подчеркнуть, что в этих вопросах прекрасно выражается религиозная концепция Альбо: в зависимости от ответов на них устанавливается, может ли адепт данной религии достичь духовного совершенства, или нет. Если в предании об откровении нет абсолютной достоверности — и с точки зрения надежности свидетельства о нем, и с точки зрения самого характера откровения, — то вера в него не может считаться безупречной. Альбо противопоставляет Синайское откровение, при котором присутствовал весь народ Израиля, откровениям отдельным лицам, на которых основаны христианство и ислам, и доказывает, что совершенно невозможно сравнивать с Дарованием Торы чудеса, совершенные Йешу. В лучшем случае они свидетельствуют только о том, что он обладал какими-то сверхъестественными возможностями, но никак не могут служить доказательством истинности основанной им религии. Отсюда ясно следует, что христианство не в состоянии занять место иудаизма, и более того: христианство само по себе слишком сомнительно.

Тот же самый метод — размежевание с христианством после выяснения общности платформы — мы обнаруживаем в том, что Альбо говорит о типах различий, которые могут существовать между истинными религиями, и об условиях, при которых одна религия может сменить другую. Сначала он признает, что между истинными религиями могут проявляться различия и в заповедях, и в общем историческом предназначении. Источник этих отличий — в несхожести потребностей людей, адептов этих религий. Однако Альбо не согласен с тем, что различия между истинными религиями могут иметь своей причиной изменение намерения Всевышнего, дающего новую религию. Поэтому, если приходит христианство и начинает изменять законы, данные Самим Б-гом, касающиеся самих основ религии как, например, положения о единстве Всевышнего, о Его нематериальности, о соблюдении субботы, — то оно не может считаться религией истинной. И еще: Альбо признает, что какая-то религия, бывшая в свое время необходимой человечеству для того, чтобы исправить его социальное и моральное состояние, перестает быть таковой после достижения этой цели и должна уступить свое место другой. Однако это не относится к иудаизму: Тора, данная Всевышним через Моше, представляет собой идеальный кодекс законов для здорового, нормального общества.

Поэтому нет оснований для отмены иудаизма и замены его христианством. Хотя теоретически Альбо допускает возможность того, что другой пророк, подобный Моше, придет и даст другую Тору (и в этом Альбо противоречит Рамбаму, декларирующему исключительность и неизменность Торы Моше-рабейну), и новая Тора может отличаться от прежней лишь в какихто отдельных заповедях, не затрагивающих ее сущности. Этого достаточно, чтобы раз и навсегда отмести все претензии и христианства, и ислама. Более того: Альбо снова и снова подчеркивает, что вера в исключительность пророчества Моше и в неизменность данной через него Торы относится к специфическим основам, отличающим иудаизм. То есть: тот, кто принадлежит к народу Израиля, обязан всегда и при любых обстоятельствах придерживаться Торы, полученной им с Синая. Представляется нужным снова подчеркнуть, что одновременно Альбо видит в религии потомков Ноаха истинную религию, необходимую для всех народов мира, кроме евреев, и что, таким образом, нет в мире народа, который не обладал бы истинной, “Б-жественной религией”, хотя очень часто задрапированной в одежды религии ложной, которой в настоящее время придерживается данный народ. Те неевреи, которые исполняют “семь заповедей, данные потомкам Ноаха”, являются истинно благочестивыми людьми и удостаиваются удела в будущем мире. Заметим, что в анализе различий между иудаизмом и христианством, как в плане историческом, так и в плане структурном, прямыми последователями Альбо являются еврейские ученые XVIII и XIX в.в., полемизировавшие с христианством по тому же принципу: сначала выявление сходства, потом — различий.

Подведем итог сказанному. Стремясь избегнуть опасностей, таящихся в крайнем рационализме, Альбо вынужден удалиться от аристотелизма Рамбама и встать на платформу общую для иудаизма и христианства. Однако в ходе дальнейшей дискуссии с христианством Альбо снова возвращается к аристотелизму, используя те рациональные и исторические критерии, которые выработал Рамбам для доказательства истинности и исключительности иудаизма в противовес ложности ислама и христианства. Это — обширное силовое поле, могущее стать фоном для развития оригинальной и плодотворной мысли. Не будет преувеличением утверждение, что обсуждение большинства проблем, поднятых в “Книге о принципах” — в их числе цель человеческой жизни, смысл заповедей Торы, сущность любви к Б-гу и б-гобоязненности, — получает питание именно из энергии этого силового поля.

Построение " Книги основ»

«Книга основ» не была создана сразу. Ее первый раздел первоначально был написан как отдельная книга. Затем к нему было добавлено еще три раздела. И тем не менее, с литературной точки зрения, структура книги отличается единством и цельностью. Первый раздел посвящен обсуждению принципов в узком смысле слова: Альбо начинает с доказательства необходимости теории религии, говорит о трудностях и опасностях, подстерегающих того, кто займется созданием такой теории, и, полемизируя со своими предшественниками (и в особенности с Рамбамом), закладывает основы теории религии. В конце первого раздела рассматривается проблема доказательства истинности «Б-жественной религии» и отличие ее от религии ложной, а также вопрос, позволительно ли верующему исследовать свою религию. Остальные три раздела книги призваны более подробно осветить некоторые центральные вопросы, намеченные в первой части. Так, второй раздел посвящен анализу первого из трех основных принципов — существованию Б-га; третий — второго принципа, сверхъестественному происхождению Торы. В связи с этим в нем обсуждаются проблемы цели человеческого существования, пророчества и его разновидностей, возможности изменений в «Б-жественной религии», исключительности и вечности Торы, данной через Моше-рабейну и совершенству, достигаемому благодаря «Б-жественной религии». Четвертый раздел книги рассматривает последний из трех принципов религии — принцип воздаяния, и затрагивает проблемы всеведения Всевышнего, свободы выбора человека и извечный вопрос «почему нечестивцу хорошо, а праведнику плохо». Затем обсуждению подвергаются те заповеди, которые непосредственно касаются проблемы детального наблюдения Творца за Своими созданиями и отношения Его к человеку: молитва, благословения и раскаяние. Уделив значительное внимание принципу бессмертия души, Альбо заканчивает свою книгу на оптимистической ноте: он говорит об уповании на Всевышнего, о надежде на лучшее, которая всегда есть у человека в этом мире, и о духовном добре, которое есть добро абсолютное.

Издания «Книги основ»

Одно из свидетельств необыкновенной популярности «Книги основ» — это факт, что она числится среди первых еврейских книг, изданных в печатном виде. Впервые она вышла в свет в такой форме в 1485 г., а затем многократно переиздавалась, по крайней мере, 17 раз. К «Книге основ» были написаны два комментария: «Огель Яаков» («Шатер Яакова») раби Яаковом Копельманом в XVI в. и «Эц шатуль» («Цветущее дерево») раби Гедальей бен Шломо Залманом Липшицем в XVII в. В 1772 г. в Жолкве был издан сокращенный вариант «Книги основ», составленный раби Элиягу бен Шломо-Гершоном. Кроме того, она была переведена на латинский, немецкий и английский языки. В 19291930 гг. И.Гузик осуществил научное издание «Книги основ», снабженное переводом ее на английский язык и многочисленными примечаниями. Необходимость в таком издании стала к тому времени крайне острой, так как прежние издания были полны искажений и пропусков, навязанных христианской цензурой. Текст издания И.Гузика лежит также в основе настоящего издания.

Представляется, что и в наши дни это сочинение способно вызвать к себе интерес. Во-первых, его социально-историческое значение чрезвычайно велико. Благодаря простоте стиля изложения оно более, чем знаменитые философские труды, отражает образ мысли религиозных ученых того времени. Во-вторых, благодаря своему энциклопедическому характеру, оно вво-

дат читателя в круг почти всех проблем, занимавших умы еврейских мыслителей средневековья, и намечает наиболее удачные подходы к их разрешению. В-третьих, оно дает читателю истинное представление о своеобразии еврейской религиозной философии и чрезвычайно обогащает понимание уникальности религии народа Израиля. Наконец, в этой книге обсуждаются фундаментальные проблемы религиозной жизни вообще и жизни религиозного еврея в частности, особенно, проблема взаимоотношений иудаизма с другими религиями, которая нередко тревожит умы евреев и в наши дни. В решениях, предлагаемых «Книгой основ», есть оригинальный, пусть скромный, вклад, достойный и внимания, и специального обсуждения.

Принципы настоящего издания

Чрезвычайная подробность в изложении, нередко переходящая в многословие, отсутствие очевидной связи между отдельными главами, многочисленные экскурсы в экзегезу Священного Писания и склонность к гомилетическим рассуждениям значительно, на наш взгляд, затрудняют изучение «Книги основ» современным читателем. Поэтому мы решили не издавать труд р.Й.Альбо в его полном объеме. Кроме этих соображений, есть еще два. Первое: нет смысла заставлять читателя пробираться через главы, в которых автор лишь излагает чужие взгляды — с ними можно ознакомиться в первоисточниках, где они изложены болеее оригинально и более глубоко. Второе: незачем представлять современному читателю, чей духовный мир — порождение нашего времени, проблемы, вряд ли способные вызвать его интерес из-за крайней отдаленности от них и недостаточной подготовки к их аутентичному пониманию.

Итак, мы предлагаем вниманию читателя сборник избранных отрывков из «Книги основ», в которых ясно отображается оригинальный вклад автора в еврейскую религиозную философию и отражается культурноисторическая специфика его времени, а также то, что, по нашему мнению, должно живо заинтересовать образованного еврея нашего времени, — проблема религиозного образа жизни и сравнение иудаизма с христианством. С этой целью мы разделили весь материал на четыре раздела, каждый из которых посвящен определенной теме: I — система принципов религии, II — доказательство истинности «Б-жественной религии» и уникальности еврейской Торы, III — путь человека к совершенству, согласно Торе и IV — возможность обращения человека к Б-гу и упование на Него. В рамках главок, составляющих каждый из этих четырех разделов мы постарались, по возможности, приводить слова автора без сокращений. Мы полагаем, что таким образом нам удалось создать книгу, представляющую собой единое целое, все части которой дополняют одна другую.

Сказав, что мы стараемся приводить слова автора без сокращений, мы имеем в виду следующее: мы сохраняем последовательность изложения какой-то определенной темы, что не исключает сокращений и даже пропусков целых глав из-за чрезмерной склонности Альбо к гомилетике. При этом мы исходим из предположения, что восприятие нашего современника значительно отличается от восприятия предыдущих поколений и что когда-то представлялось важным и занимательным в глазах современного читателя только осложняет восприятие текста. Нами исключены также те места, правильное понимание которых чрезвычайно затруднено необходимостью основательного знания средневековой философии и разъяснить которые в рамках настоящего издания невозможно. Чтобы исключить повторения и сделать изложение более концентрированным, мы были вынуждены соединять в рамках одного раздела отрывки из различных мест оригинального текста или, наоборот, разделить главу оригинального текста между различными частями нашего издания. Читатель, безусловно, должен помнить об этом и, чтобы облегчить ему эту задачу, мы сочли необходимым сделать ссылку в каждом из подобных случаев на оригинал Альбо, а также специально отметить знаком /…/ все случаи сокращений.

Естественно, тематический принцип подбора материала затушевал первоначальную структуру книги и деление ее на главы. Однако, чтобы дать читателю представление о ней и в то же самое время не создавать ему лишних препятствий, мы, как сказано выше, снабдили наше издание сносками, указывающими, откуда взят данный отрывок. Кроме того, чтобы облегчить восприятие материала, мы предпослали каждому отрывку подзаголовок, резюмирующий его содержание, а в нужных местах дали краткие комментарии, вынесенные в сноску.

Надеемся, что всем этим мы приблизили современного читателя к образу мысли автора «Книги основ» и помогли правильному пониманию его идей.