Избранные комментарии к недельной главе Ваикра

«Вся третья книга состоит из наставлений, которые рассказывают нам, как ответить на требования, предъявляемые Святилищем Закона; как отдельным людям и народу в целом вести святую жизнь, которая должна выражаться символически — нашими жертвоприношениями — и практически — нашим поведением».

Комментарий к Ваикра 27:1

Глава I

קרבן — ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ Б-ГУ. Р. Йоси отмечает в Торат коаним: «Везде (в Писании), где обсуждаются жертвоприношения, в отношении Б-га используется Тетраграмматон (Четырехбуквенное Имя), чтобы не дать возможности тем, кто презирает Закон, низвести истину иудаизма до уровня языческого заблуждения».

Когда Писание обсуждает жертвоприношения, Б-г не характеризует Себя как אלקים, т.к. Он не желает, чтобы его воспринимали через наказующий, беспощадный атрибут Его Правосудия, как божество, получающее удовольствие от жертв, божество, которое, согласно богохульному языческому заблуждению, является Б-гом мщения, принимающего предсмертные конвульсии животного в качестве платы за человеческую жизнь. В контексте жертвоприношений, Его следует рассматривать как 'ה, любящего Б-га, который готов в любой момент и со всей силой Своей всемогущей любви даровать новую жизнь и новое будущее. Не убийство, но возрождение, оживление, нравственное и духовное воскресение, вступление — вечное вступление во все более возвышенную, чистую жизнь, восстановление силы для такой жизни, силы, которая черпается из неоскудевающего источника вечной любви — вот концепция, на которой основываются жертвоприношения в иудаизме. На жертвеннике умирает только то, что смертно и в человеческой жизни. На жертвеннике сжигается то, что является скоропроходящим все то время, пока оно далеко от Б-га. Но как только оно приближается к Б-гу, оно получает Его одобрение и, таким образом, вступает в принадлежащий ему по праву надел вечной жизни. Имя ‘v, которое употребляется в Писании в связи с жертвами лишь тогда, когда их приносят Б-гу евреи, опровергает всю глупую болтовню срамителей Закона, желающих умалить величие еврейских законов о жертвоприношениях до уровня «кровавого жертвенного культа» и намеревающихся стащить то, что они называют «Моисеевым» иудаизмом, из вечных возвышенных сфер его Б-жественной истины в низину давно обветшавшего языческого понятия.

3. עולה— ВОСХОДЯЩЕЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ. Традиционный перевод слова vkug, как «огнепалимая жертва», т.е. жертва, «полностью сгорающая в огне», имеет очень слабое основание в значении корня עלה (восходить).

Если мы рассмотрим названия других жертвоприношений: жертва за грех, повинная жертва, мирная жертва, благодарственная жертва и жертва преданности, мы увидим, что все названия выражают повод или цель жертвоприношения без указания связанной с ней процедуры.

И поэтому мы убеждены, что и עולה также следует понимать (не в терминах ритуала, но) как констатацию ее цели, т.е. это — жертвоприношение, которое порождено желанием или стремлением подняться… עולה возникает из осознания индивидуумом того факта, что ему необходимо сделать больше для достижения добродетели и благочестия и что он способен на это… Как бы то ни было, עולה приносится с сознанием того, что человеку не удалось исполнить определенные обязанности и что ему следует остерегаться такой небрежности в будущем. Каждая исполненная обязанность — это положительный шаг вперед, подъем морального уровня личности к идеалу совершенства, еще один шаг к тому нравственному возвышению, которое приближает нас к Б-гу…

БЕЗ ПОРОКА… ПРИНЕСЕТ ОН ЕГО. Малахи (1:8 и далее) бичует тех, кто приносит в жертву Б-гу слепое, хромое и больное животное. Он заявляет, что это — умаление Имени Б-га и Его жертвенника. Он обвиняет коэнов в том, что своими учениями они потакают этому умалению. «И вы оскверняете его» (1:12), «говоря, что стол Б-га загажен и что его плод и его пища — гнусны» (1:7). Вы оскверняете жертвенник; в своих речах вы представляете Б-жий стол как нечто презренное, а Б-жью жатву как нечто такое, в чем никто не пожелает участвовать.

Безусловно, критика пророком коэнов в этом отрывке заключается в том, что вместо того, чтобы представлять Б-га и Его Святилище как величайшее благо, которое имеет право на все самое лучшее, самое жизненное и сильное из того, что может предложить человек, они низводят Святилище до уровня лазарета или дома для неизлечимо больных, устроенного для обломков человечества, куда приходят лишь те, кому больше некуда идти, и кто, поэтому, должен удовлетворяться крохами со стола человечества. «Попробуйте поднести это вашему паше, — гневно восклицает пророк, — и посмотрим, окажет ли он вам благосклонный прием!» (1:8).

Точно такое же обвинение бросает Ошеа святошам царства Израиля: «Когда народ скорбит о себе, жрецы будут радоваться» (Ошеа 10:5). Жрецы и их приспешники используют горе и несчастья своих «правоверных». Не энергичные и не радостные стекаются в их храмы. Лишь слепые и хромые, больные и немощные прокладывают путь к тем алтарям. Они рассматривают религию не как правительницу сильных, наполненных активной жизнью, переполненных радостью бытия, но лишь как утешительницу страждущих и попранных. Но не таков Б-г, Которого Израиль должен превознести в истории как Б-га всего человечества, и не таков Его Храм. Святилище Его Закона требует полной, неограниченной, беспредельной преданности человеческой жизни. В ответ на это оно обещает своим приверженцам активную жизнь, в которой даже смерть и горе теряют остроту боли. Поэтому, точно так же как коэны, служащие возле жертвенника Закона Израиля, должны быть лишены всяческих недостатков и физических изъянов, так — и даже в еще большей степени — и животные, принося которых на жертвенник Его Закона, человек отмечает свое вступление в Завет Б-жественной близости и свое продвижение в нем, должны быть свободны от порчи и изъянов, полны энергии и безупречны.

9. …КАК ЖЕРТВУ ВОСХОЖДЕНИЯ, КАК ОГНЕННУЮ ЖЕРТВУ — ВЫРАЖЕНИЕ УГОЖДЕНИЯ Б‑ГУ. Эти слова относятся к слову הכל (все). Коэн должен положить всю ее на жертвенник, чтобы в дыму она вознеслась вверх как עולה и т.д.

10-13…Жертвы, которые приносят из мелкого рогатого скота, символизируют личность человека в аспекте его судьбы, которая зависит от Б-жественного водительства. Они символически представляют человека как члена Б-жьей паствы. Жертвы из крупного рогатого скота, с другой стороны, символизируют личность человека в аспекте тех практических задач, которые перед ним поставлены, в его функции работника, возделывающего собственное поле Б-га. Таким образом, каждая из этих двух категорий жертвоприношений символизирует одну из двух фаз, которые вместе составляют жизнь человека.

И тогда становится понятным, почему жертва восхождения из крупного рогатого скота и жертва восхождения из мелкого скота должны обсуждаться в двух отдельных разделах Писания, хотя и та, и другая во всех отношениях подчиняются одним и тем же законам. Но мы также видим, что они дополняют друг друга; это обстоятельство подразумевается в соединительном ваве в начале раздела, рассказывающего о жертве из мелкого скота.

Глава II

8. …Хотя акт подношения (הגשה) не существенен для валидности жертвоприношения, это одно из тех действий, которые может совершить только коэн, облеченный официальными полномочиями коэна. Отсюда понятно, что (акт подношения) должен быть принципиальным элементом в концепции минхи (дара преданности).

Мы читаем в Писании (I Мелахим 5:1): «И Шломо правил всеми царствами от Реки до земли филистимлян… они приносили жертвы преданности и служили Шломо все дни его жизни». Таким образом, именно подношение делает жертву актом преданности; это — акт передачи жертвы в распоряжение того, для кого она предназначена. Такова же и коннотация подношения в случае дара преданности. …Коэн символически признает, что лишь Б-гу мы обязаны всем материальным комфортом нашей жизни: и питанием, и достатком, и тем физическим удовлетворением, которое получают от них обоих, и что поэтому мы должны подчинить все эти ресурсы тому духу, который исходит от Его Закона. Это указывает на тот настрой, с которым, как ожидается, мы должны исполнять следующие действия: взятие пригоршни муки… ее помещение в сосуд, расположение приношения на жертвеннике, откуда оно вознесется в дыму и, наконец, отведывание приношения коэном.

Если этими действиями мы символически позволяем Святилищу Б-жественного Закона взять горсть нашего материального богатства, чтобы употребить его для Его целей; если мы таким образом посвящаем часть наших материальных ресурсов и всю радость нашего бытия культивированию благочестия на земле, указывая этим на нашу решимость бросить в огонь Б-жьего жертвенника также и ресурсы, связанные с нашим физическим существованием и удобствами; если мы готовы черпать радость своей собственной жизни единственно из сознания своей угодности Б-гу; если Б-жественное ликование в нас будет единственным источником нашей радости; если тот факт, что коэны имеют долю в даре преданности, учит нас тому, что такой отказ от принадлежащих нам материальных ценностей в пользу Б-га не предполагает отречения от всех мирских благ и удовольствий, но лишь предполагает, что этими благами следует наслаждаться так, как это приличествует коэнам, в духе Б-жественного Закона, превращающего самый акт наслаждения в мицву, в добровольный акт нравственного служения Б-гу, — тогда акт подношения действительно научит нас воспринимать это посвящение нашего физического существования одобрению Б-га не как акт, который исполняется по нашему усмотрению, сверх призыва долга, но как исполнение каждой клеткой нашего существа обязательства, которое мы имеем перед Б-гом… Даже величайший акт нашей самоотдачи Б-гу есть не что иное, как выполнение нашего элементарнейшего долга по отношению к Нему… Из вышеизложенного мы можем также понять, почему действие подношения выполняется лишь с теми менахот (дарами преданности), у которых часть приношения возлагается на жертвенник.

Отметим далее, что в то время как при изложении всех предшествующих и последующих законов для обращения к приносящему жертву в тексте используется безличная форма третьего лица единственного числа, при описании минхи форма глагола меняется на второе лицо единственного числа (2:4-8). Причина этой особенности, возможно, такова: в случае всех других жертвоприношений лишь сам человек, чья кровь представляет животную душу, стремится достичь близости Б-га при помощи icre. Другими словами, считается, что человек все еще далек от Б-га; вот почему для обращения к нему используется безличная форма. В случае же минхи, напротив, человек, приносящий дар, уже чувствует, что его личность приблизилась к Б-гу; и поэтому он ощущает необходимость приблизить к Б-гу и материальные аспекты своей физической жизни. Таким образом, человек предстает перед Б-гом и символически возлагает к Его ногам важные вещи, символизирующие его материальные ресурсы. Поэтому и форма обращения здесь — (более интимное) второе лицо единственного числа…

11 и 12. שאור — ЗАКВАСКА. Как мы уже излагали в наших заметках к Шмот 12:8, символика хамеца (квасного хлеба) и мацы (пресного хлеба) исторична. Маца символизирует состояние политической зависимости, ситуацию, в которой мы потеряли возможность свободно распоряжаться своим временем, что равносильно потере власти над собственной физической силой. Это — признак рабства. Напротив, закваска и хамец символизируют независимость и возможность быть себе хозяевами.

Первоначальным хлебом Израиля была маца. Если бы Израиль был предоставлен самому себе, «хлеб рабства» сделался бы его вечным уделом. Каждый год, когда мы отмечаем праздник, посвященный нашему освобождению из Египта, маца заменяет закваску и хамец в наших домах, вновь и вновь напоминая нам, что мы обрели свободу и независимость не самостоятельно, но можем обладать ими лишь как вечным даром Б-жественного благоволения. Поэтому напоминающие об этом символы неизменно присутствуют в Его Святилище напротив жертвенника Его Закона. Хлеб, который мы возлагаем на жертвенник Б-га, как символ нашей преданности, всегда должен быть пресным. Мы получили хлеб свободы из Его рук лишь на условии оставления фараоновой службы, чтобы навеки сделаться слугами Б-га. Маца в наших руках символизирует основание, на котором покоится наша связь с Б-гом и Его Законом. Истинно, что свобода от всякого другого рабства, полная политическая независимость среди народов — это награда, обещенная нам за служение Б-гу, за наше полное подчинение воле Единого Б-га. В Шавуот — праздник дарования Закона, который является также днем Первых плодов, когда мы начинаем располагать перед Б-гом наши первые плоды, признавая, что «я вошел в Землю, о которой Б-г поклялся нашим отцам дать нам» (Дварим 26:3) и что Б-г сдержал Свое слово относительно Обетованной Земли, — Израиль предстает перед Б-гом с двумя квасными хлебами. Это — хлеба свободы и независимости, символически утверждающие, что Израиль пользуется свободой и независимостью лишь в ответ на подчинение Закону Б-га.

Однако это происходит лишь раз в году. Лишь в день, который посвящен дарованию Закона, Израиль должен, как следствие того, что он соблюдает Закон, принести Б-гу хлеб своей политической независимости; так сказать, плод, созревший на дереве Закона. Но эти хлеба не должны возлагаться на жертвенник в качестве символа желания угодить Ему. Их нельзя возложить на жертвенник как огненную жертву, питающую Б-жественный огонь, выражая символически наше желание угодить Б-гу. Мы должны возложить на жертвенник в качестве огненной жертвы, как выражение нашего желания угодить Б-гу, лишь то, что уже принадлежало нам прежде, то, что мы не получали взамен, отказываясь от чего бы то ни было, имущество, которое мы отделяем лишь сейчас, чтобы посвятить его Б-гу для установления Его воли на земле.

ХАМЕЦ, ЗАКВАСКА. Политическая независимость, напротив, это тот дар, о котором мы всегда должны помнить, что даже крохи его мы не получили благодаря собстенной силе. Он наш лишь до тех пор, пока мы полностью подчиняемся Б-жественному Закону. Это дар, который мы можем получить лишь, когда ведем себя так, как это символизирует огненная жертва, выражающая наше желание быть угодными Б-гу. Однако сам этот дар не может быть предложен Б-гу в качестве «огненной жертвы — выражения угождения Б-гу», т.к. он не может быть нашим без (уже достигнутой) близости Б-га.

דבש — ФРУКТОВЫЙ МЕД. Вышеизложенное должно пояснить, почему דבש не может использоваться в качестве огненной жертвы. דבש , «сладость плода», — это продукт земли, который в особенности символизирует значимость земельной собственности для человека. Именно его природа акцентированно приготовила человеку для непосредственного наслаждения. Как продукт, сопутствующий плодам деревьев, он замечательно подходит в качестве символа землевладения. Но владение своей землей, так же как и свобода и политическая независимость, принадлежит к тем благам, которыми Израиль владеет не благодаря своей собственной силе и которые он приобрел не благодаря своему могуществу. Израиль может вступить во владение своей землей и сохранить ее, лишь подчиняясь Закону Б-га. Вот почему праздник Дарования Закона знаменует начало поры, когда первые плоды земли, главным образом, первые плоды деревьев следует приносить Б-гу, в Святилище Его Закона, и передавать коэну для возложения на жертвенник, говоря при этом: «В этот день я свидетельствую перед Б-гом, твоим Б-гом, что я пришел в Землю, о которой Б-г поклялся нашим отцам дать им» (Дварим 26:3). Но еще раз: «их нельзя возложить на жертвенник как выражение желания быть угодным Б-гу». Земля, которой мы владеем, не является нашей изначально; следовательно, мы не в праве поделиться ею, чтобы продемонстрировать нашу преданность Закону Б-га. Она, также, есть то сокровище, которое мы можем завоевать лишь своей преданностью этому Закону.

Глава III

1. שלמים — МИРНАЯ ТРАПЕЗА. שלם предполагает состояние полноты, совершенства. Когда этот термин употребляется по отношению к человеку, он обозначает состояние, в котором человек не чувствует изъянов, проблем ни в одном из аспектов своей жизни; он ни в чем не ощущает недостатка. Ср. ויבא יעקב שלם (Яаков пришел неповрежденным) (Берешит 33:18). Таким образом, שלם — понятие относительное; главным образом, оно описывает предмет в связи со всеми его частями, а человека — в связи с обстоятельствами и окружением, в котором он живет. Однако этот термин, хотя и редко, используется в Писании также и для определения состояния этих обстоятельств и окружения в связи с человеком, который через них становится oka. Ср. האנשים האלה שלמים הם איתנו (Эти люди миролюбивы по отношению к нам) (Берешит 34:21); т.е. отношение этих людей к нам таково, что они не причинят нам ощущения какой-либо «нехватки» или утраты.

שלום — это такое положение дел, при котором ни одна из составляющих человека или вещи не умаляет других, а напротив, дополняется ими… שלום не просто поверхностное сосуществование, но органическое согласие и взаимодействие всех частей целого. Таким образом, שלמים — это жертвы, которые берут свое начало в чувстве внутренней гармонии, цельности… Жертва мирной трапезы символизирует поиск близости Б-га, основанный на ощущении полноты и покоя, при котором жертвователь не чувствует никакой нехватки. Единственное, в чем он сейчас нуждается, это увенчать свое благо Б-жественной близостью Б-га, и этой близости он символически стремится достичь своей жертвой. שלמים — это резюме еврейской философии жизни. Не горе, а радость должна стать вечным мостом к Б-гу; высшая форма служения Всевышнему — наслаждение своим земным существованием перед лицом Б-га. Стремиться к Б-гу, даже если, и именно потому, что не стремишься получить от Него какие-то конкретные милости, даже не для того, чтобы воздать Ему благодарность за некую экстраординарную удачу — вот концепция, на которой основаны שלמים — жертвы мирной трапезы.

Тот факт, что שלמים призваны отражать такое состояние духа, при котором человек, приносящий их, не чувствует себя ни обиженным, ни обделенным, находит свое естественное выражение в законе: «онен не должен приносить жертвы». Т.е. в тот день, когда человек лишился близкого родственника (супруга, родителя, брата или сестры), когда он находится в состоянии глубокой скорби, ему не позволяется совершать жертвоприношение в Храме. Этот закон был первоначально сформулирован в связи с שלמים : «Он должен приносить שלמים , находясь в мире с собой, не тогда, когда он пребывает в глубокой скорби», но он приложим и к другим жертвоприношениям — даже к (обязательной) пасхальной жертве, если человеку случилось стать оненом в полночь того дня, когда эта жертва должна приноситься (Зевахим 99б и 100а). Ощущение мира, которое порождает שלמים и которое они предназначены выразить, должно сопутствовать всем видам жертвоприношений! Стих говорит нам: שלמים קרבנו (его жертва должна быть шламим), т.е. все жертвы человек должен приносить в состоянии «целостности» (Зевахим 99б). Нельзя переступать порог Святилища Б-га, когда сердце разрывается от горя; лишь дух, пребывающий в полном покое и примиренный со своей судьбой, может найти путь к Б-жественной близости.

Другие религии считают своим величайшим триумфом, если им удается помочь своим приверженцам в преодолении горя и печали, если они могут дать им утешение в жизненных печалях. Но в иудаизме печаль должна быть преодолена до того, как входят в Святилище; это фактически предварительное условие влияния Святилища на еврея. Цель Святилища не в том, чтобы утешить нас в печали, но в том, чтобы дать нам силу и решимость для радостного служения Б-гу через конкретные дела. Спокойное мужество, чтобы встретить все, что может принести жизнь, — вот атмосфера, которая наполняет залы Святилища. Святилище Б-га — это Святилище Его Закона.

ЕCЛИ … ИЗ КРУПНОГО РОГАТОГО СКОТА. Тот, кто чувствует себя שלם, может (символически) рассматривать себя как «крупный рогатый скот» и видеть свою миссию в труде на службе Б-га, или как «мелкий скот» или часть «стада» и воспринимать свою судьбу как элемент Б-жественного водительства. В последнем случае человек может рассматривать себя как овцу, полностью доверяющуюся Б-гу — Пастырю своей жизни — и/или как козу, осознающую свою силу сопротивляться любому влиянию, которое может попытаться соблазном увлечь ее из-под Б-жественного водительства. В зависимости от того, какой образ более полно соответствует его самооценке, человек должен выбрать свое жертвоприношение из крупного или мелкого скота(ср. стихи 6 и12). В жертву можно принести самца или самку в зависимости от того, какой видит человек свою жизненную позицию: независимой или зависимой. Потому что человек может чувствовать себя oka, даже если он находится в зависимом положении. Еврейский закон признает состояние раба, который не желает сменить состояние рабства на свободу и независимость, т.к. «ему хорошо живется с тобой» (Дварим 15:16). Но, независимо от положения человека, его жертва должна быть «без порока». Именно как «цельная» личность, во всей полноте своего существа, должен он предстать перед единственным Направителем его поступков и Водителем его судеб.

11. … Мы думаем, что можем понять, почему понятие לחם, которое, как мы увидим в главе 21, применяется ко всем жертвоприношениям, возлагаемым на жертвенник, в данной главе выражено, главным образом, в связи со שלמים. שלמים— это те жертвоприношения, которые должны символизировать присутствие Б-га во всей нашей счастливой жизни на земле. Именно это жертвоприношение в силу связанной с ним процедуры (включая удовольствие от трапезы в домашней обстановке) превращает семейный стол в жертвенник, а дом — в храм и возвышает домочадцев до положения коэнов. Предпосылкой такого завершения является идеал, который символизируется понятием לחם: все живое на земле, желающее наслаждаться Присутствием Б-га, должно стать достойным этого Присутствия через те цели, которые оно перед собой ставит, и при помощи тех средств, которые используются для достижения этих целей…

17. ЭТО БУДЕТ ВЕЧНЫМ УСТАНОВЛЕНИЕМ. Подробности закона о חלב (нутряном сале или твердом жире, которое нельзя употреблять в пищу) даны в главе 7, стихи 23 и далее. Здесь же упоминание о запрете на употребление в пищу твердого жира и крови прилагается к словам из предыдущего стиха «весь жир принадлежит Б-гу», чтобы указать на связь этого запрета с ролью жира и крови в жертвоприношениях и, кроме того, подчеркнуть то обстоятельство, что, хотя использование этих веществ в жертвоприношениях ограничивается определенными установленными случаями и определенным местом, запрет на употребление в пищу крови и нутряного сала остается в силе «на все ваши поколения во всех местах вашего проживания». Запрет имеет силу безотносительно к существованию Храма и не только в Земле Израиля, но и за ее пределами… Торат коаним провозглашает: «Вечное установление — т.е. для Вечного Дома. Для ваших потомков — т.е. обязательное для всех будущих поколений. Во всех ваших жилищах — т.е. как в Земле (Израиля), так и за пределами Земли (Израиля)».

Слова «вечное установление» продолжают цепь мыслей, которая начинается с заключительных слов предыдущего стиха «весь жир принадлежит Б-гу» и которая показывает, что весь חלב животных, принесенных в жертву Б-гу, принадлежит Ему и что это справедливо не только в Мишкане, построенном в пустыне, но и в том месте, которое на все времена останется Святилищем Б-га, единственном месте, где разрешается приносить жертвы — (Иерусалимском) Храме, который по этой причиине называется также «Вечным Домом». Затем текст логически продолжается утверждением: «… на все ваши поколения во всех местах вашего проживания: никакой жир и никакую кровь не ешьте», т.е., что никакой нутряной жир и никакая кровь не могут быть употреблены в пищу никем из ваших потомков вне зависимости от того, где он проживает. Ибо так же как Храм называется «Вечным Домом», так и законы, касающиеся жертвоприношений даны нам как «вечное установление». Это означает, что жертвенные законы и все законы из них вытекающие обязывают нас во все времена.

Разрушение Храма и наше изгнание из нашей земли — это преходящие обстоятельства, которые лишь на время лишили нас возможности соблюдать эти законы. Временно мы лишены тех условий, при которых от нас ожидается и нам разрешено соблюдение законов жертвоприношений. Но это ни в коем случае не означает, что эти законы и вытекающие из них следствия упразднены, как не перестает быть обязательной для ребенка заповедь «чти своего отца», даже если его родители временно отсутствуют, или как предписание «и вы должны учить им (т.е. законам Торы) своих детей» не теряет смысла для человека, не имеющего пока своих собственных детей. Итак, законы, запрещающие потребление твердого жира и крови, которые мы обязаны соблюдать «на все ваши поколения во всех местах вашего проживания», и обязанности, связанные со службой в Храме и с жертвоприношениями, актульны для нас даже сегодня в буквальном смысле. Всякий раз когда мы воздерживаемся от употребления в пищу крови или нутряного жира, мы свидетельствуем о вечной действенности законов жертвоприношений, подтверждаем нашу убежденность в конечном восстановлении жертвоприношений в Храме и заявляем самый решительный протест против любой попытки оправдать усилия так называемой «реформы», утверждающей, что законы жертвоприношений устарели и давным давно отменены.

Связь между запретом на употребление в пищу нутряного жира и законами жертвоприношений делается особенно очевидной благодаря тому факту, что этот запрет относится только к домашним животным, которых можно использовать в качестве жертв, т.е. быкам, овцам и козлам (Ваикра 7:25). Он не относится к диким животным и птицам. Но запрет на употребление в пищу крови, также связанный с жертвоприношениями, как и запрет на употребление нутряного жира, не ограничивается лишь животными, пригодными для жертвоприношений, но применяется и к диким животным и птицам — фактически ко всем теплокровным животным. Поэтому запрет на употребление крови в пищу должен основываться на соображениях, более широких, чем те, которые связаны с жертвоприношениями.

Тот факт, что запрет на употребление в пищу нутряного жира и крови связывается в этом стихе с жертвоприношениями животных, указывает на следующую важную мысль: кровь и нутряной жир, известный как חלב, — это две субстанции, на которых основывается организм животного. Все существо животного сконцентрировано в его крови («кровь — это душа» (Дварим 12:23)). חלב — это конечный продукт органической жизни животного… Таким образом, когда животное приносится в жертву, его кровь можно интерпретировать как субстанцию, представляющую человеческую личность, тогда как его חלב символизирует ориентированные на служение самому себе цели человека. Однако в реальности «я» животного никогда не может стать личностью человека, как и не позволено человеку делать направленные на службу себе цели животного своими целями. Именно потому, что в ритуале жертвоприношения нутряной жир и кровь животного (символически) представляют аспекты человеческой личности, они никогда не должны физически становиться частью тела человека, чтобы в нашем представлении о самих себе не было и следа уравнивания натуры человека с натурой животных.

Глава IV

1. ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК СОГРЕШИТ НЕУМЫШЛЕННО… И СДЕЛАЕТ… נפש (душа) — это подлинная сердцевина человеческой личности, которая проявляется в воле и духе человека, и управлению и руководству которой подчинены органы тела и его силы. Для того чтобы осуществлять функции управления и руководства в соответствии с волей Б-га, נפש, в свою очередь, должна подчиняться «огню» Б-жественного Закона, всегда позволяя смягчать себя светом и жаром Закона. Если тело подчинено душе, а душа подчиняется Б-гу, тогда вся деятельность человека — духовная и физическая — будет направлена на службу Б-гу. В этом случае, если человек использует повинующееся ему тело для проявления своей собственной свободной воли, он будет делать лишь то, что является и волей Б-га. Однако, если его душа сопротивляется просвещению и поощрению, которые предлагает огонь Б-жественного Закона (это и есть основное, буквальное значение слова חטא: удаление предмета от своего «законного» места; в данном случае, отдаление нашей личности от Б-жественного «огня», назначение которого — проникать в нас, оживлять и очищать нас), …тогда существует опасность, что органы и силы тела, которым должно быть позволено функционировать лишь в пределах, освященных волей Б-га, будут действовать против Его воли. Жертвоприношение, посредством которого душа, покинувшая сферу Б-жественной воли (которая должна быть фокусом всех поступков человека), ныне стремится восстановить близость Б-га, от которой зависит чистота ее активной жизни и которую она никогда не должна покидать, называется ,קרבן חטא (жертва, которая очищает (приносящего ее) от греха).

3. ОН ПРИНЕСЕТ ЗА СВОЙ ГРЕХ, КОТОРЫЙ СОВЕРШИЛ. Выражение «введя в грех народ» определяет грех, ненамеренно совершенный «помазанным коэном», т.е. первосвященником, и искупление которого должно осуществиться при помощи חטאת (жертвы, которая очищает (приносящего ее) от греха), точно так же, как оно определяет и ошибку, совершенную всей нацией, а именно, как практическое нарушение Б-жественного Закона, порожденное интеллектуальной ошибкой. Это выражение включает как неосведомленность в Законе, так и практическую ошибку. Но прибавление слов «за свой грех, который совершил» делает понятным, что указание помазанного коэна может навлечь вину на весь народ лишь в том случае, если он сам совершил грех ненамеренно, в результате своего собственного ошибочного толкования Закона. Сказанное здесь не относится к случаю, когда ошибочное указание первосвященника привело к совершению греха другими людьми, даже всей еврейской общиной, но не им самим (Орайот 6б).

Этим ограничением Закон проводит четкое различие между функциями первосвященника и функциями Санхедрина — Верховного Суда. В иудаизме ни коэн, ни даже первосвященник не обладает личной властью в силу своей коэнской должности. Его коэнство само по себе не дает ему права быть толкователем Закона. Его слово, как коэна, не обладает предписывающей силой. Лишь в Храме коэн символически представляет то единство, которое должно существовать между Верховным Судом и еврейской общиной, идеал нации, ведомой духом Закона Б-га. Указания коэна обязательны лишь для него самого; лишь относительно законов храмовой службы «указание помазанного коэна по отношению к нему самому равносильно постановлению Верховного Суда по отношению к общине» и, следовательно, подлежит такому же искуплению перед Б-гом. В повседневной жизни, среди своего народа, положение коэна в отношении Закона Б-га ничем не отличается от положения последнего дровосека. Единственное различие заключается в том, что первосвященнику нельзя использовать жертвоприношение, чтобы искупить обычный грех, совершенный им непреднамеренно.

Сказанное выше перечеркивает все представления о еврейской «теократии», которые стремятся изобразить еврейское коэнство как квинтэссенцию священнической надменности. Это предположение, которое передавалось из уст в уста в качестве неоспоримого факта, было полностью дискредитировано как теорией еврейского Закона, так и фактами еврейской истории. Нигде в многотысячелетней еврейской истории мы не видим, чтобы коэн в силу своего священнического сана оказывал значительное влияние на развитие своей общины. Подавляющее большинство лидеров и учителей, оказавших влияние на жизнь еврейской нации, не были коэнами, а те из них, которые оказывались коэнами, заработали авторитет не положением, но благодаря своим личным качествам, которые открыли бы им сердца и умы народа, даже если бы они и не принадлежали к потомкам Аарона.

Сказанное совпадает с объяснением, которое Сифри дает стиху Писания (Дварим 17:9) «И вы придете к коэнам, левитам и к судье»: если среди коэнов и левитов оказываются люди, достойные быть членами Санхедрина, то это мицва включить их в состав Санхедрина. Это, однако, не означает, что Санхедрин может осуществлять свою власть лишь в том случае, если в него входят коэны и левиты, и, безусловно, неверно полагать, что Санхедрин должен состоять из одних лишь коэнов. «Мицва включать в Санхедрин коэнов и левитов, но Санхедрин дееспособен с точки зрения закона, даже если среди его членов нет ни коэнов, ни левитов».

С другой стороны, согласно Талмуду (Санхедрин 14б), сопоставление Высшего Суда с коэнством предполагает, что Санхедрин полностью правомочен действовать только тогда и в том случае, если коэны осуществляют свои функции в Храме. Подобным же образом, осуществление верховной власти Санхедрина ограничивалось в пространстве тем, что Санхедрин мог собираться лишь на территории Храма. В иудаизме правосудие рассматривается не как отдельная область политической и национальной целесообразности, а как эманация той же воли Б-га, Который предписал построить Свой жертвенник для Своего Закона и Который повелел, чтобы исполнение Его воли было символически представлено в Его Святилище жертвами, предаваемыми огню Его Закона. Функция Санхедрина заключалась в том, чтобы осуществить в практической жизни те идеалы, которым в символической форме учили коэны в Святилище. Функция коэна и функция Санхедрина заключалась в служении Всевышнему, каждого на свой лад.

Воистину, Слово Б-га предполагает, что их функции в Святилище Закона и их положение в народе без обеспечения личной земельной собственностью должны толкнуть коэнов, да и все колено Леви, на то, чтобы рассматривать Самого Б-га в качестве своего наследия и стать людьми, исполненными знаниями и духом Торы. Те, кто «возлагают пред Тобою воскурения и всесожжения на Твой жертвенник» (Дварим 33:10), должны быть и теми, кто «учат Яакова Твоим (социальным) законам и преподают Израилю Твое Учение» (там же); или, по словам Малахи, последнего из пророков, изобличающего развращенных коэнов своего времени, «уста коэна должны хранить знание, и Тору должно искать в его устах» (Малахи 2:7). Как бы то ни было, функции коэна в иудаизме — и в теории и на практике — ограничивались его личным примером: лишь своим поведением должен он был учить, увещевать, порицать и вести людей обратно к Б-гу и друг к другу («Закон истины был на его устах, и неправедность не пребывала на его губах; он шел со Мной в мире и прямоте и многих отвратил от зла» (там же 2:6)). Функцией коэнства не являлось осуществление власти Закона и вынуждение подчинения ему. Талмуд (Санхедрин 6б), ссылаясь на этот стих из Малахи, проводит четкое различие между функциями Санхедрина и кругом обязанностей коэнов. «Моше говорил: Закон должен прорубать горы; об Аароне (сказано, что он) любит мир, и стремится к миру, и творит мир между людьми…» В любом случае, нигде в еврейской истории мы не находим даже малейшего намека на еврейского первосвященника, который бы служил прототипом «папской» власти. Урим и тумим действительно провозглашали Б-жественное решение, но использовались они лишь в очень немногих случаях национального масштаба, и даже в этих случаях лишь для того, чтобы удостовериться, согласуется ли данное начинание с волей Б-га или нет.

Если мы примем во внимание, что «бык помазанного коэна» должен приноситься в жертву лишь «за его грех, который он совершил», лишь за поступок, совершенный самим коэном вследствие его ошибки в толковании Закона, тогда станет понятным, что задача еврейского первосвященника заключается буквально в том, чтобы своим поведением являть пример другим, пример того, как следует понимать и соблюдать Закон. Функция Санхедрина — учить нацию тем идеалам, которые она должна воплотить; функция первосвященника — служить воплощением этих идеалов своей собственной жизнью. Он должен быть тем знатоком, с которым каждый может посоветоваться насчет деталей Закона, но, прежде всего, он должен употребить свое знание Закона на такую организацию своей жизни, чтобы она могла служить примером для подражания. По этой же причине наш первосвященник должен был быть «цельным» человеком; он обязан был жениться и иметь семью, чтобы быть способным проявить себя со всех сторон образцом человека и гражданина среди своих собратьев. Нашему первосвященнику не позволяли оставаться холостяком.

БЫЧКА. Его жертвой должен быть פר, подчиняющееся воле хозяина рабочее животное, т.к. он приносит свою жертву не как частное лицо, но как слуга, назначенный трудиться на поле Б-га. Он должен рассматривать свой грех с позиции «помазанного коэна» и должен сознательно принять решение в будущем быть верным этому призванию. Говоря языком символов, он приходит ко входу в Святилище Б-га, как פר (бык, который трудится в поле), как тот, кто ведет жизнь, соответствующую его обязанностям в Святилище Закона Б-га и кто должен открыть сердца и умы Б-жьего народа, чтобы тот смог получить семена света и жизни от Б-жественного Закона. Он приходит, символически говоря, как פר בן בקר. Согласно Торат коаним, פר обозначает взрослое животное, тогда как בן מקר — животное незрелое. Таким образом, сочетание פר בן בקר означает «молодой бык», т.е. бык на первом этапе зрелости, бык-трехлетка (См. также Рош ашана 10a). Так же как нация всегда должна оставаться «годовалым животным», представая перед Б-гом в вечной юности, так же как одно из самых ужасных опасений, высказанных в Слове Б-га, заключается в том, что связь общины с Б-гом может «состариться» и утратить новизну («и вы состаритесь в земле» (Дварим 4:25)) и так же как Тора стремится каждый день встряхивать нас, чтобы мы с новым энтузиазмом и энергией решали задачи, которые ставит жизнь, так и те, кто служит Б-жьему народу и поддерживает его, хотя они могут быть зрелыми людьми, должны вечно оставаться «молодыми», неизменно ощущая свое обновляющееся призвание во всем его величии. Они никогда не должны «стареть», слишком хорошо устроившись в своей должности. Ибо именно тогда, когда они «устраиваются со всеми удобствами», именно тогда им грозит опасность совершить тот грех, искупление которого описано в этом разделе. Изучение и практическое осуществление Закона в течение многих лет может с легкостью стать рутиной и заставить нас поверить, что нам нет больше нужды с вечно живой преданностью припадать к источникам Б-жественного Закона прежде, чем предпринять в жизни какой-либо шаг, как и нет необходимости постоянно удостоверяться, что наше поведение соответствует требованиям Закона Б-га. Следовательно, в своем жертвоприношении помазанный коэн, который «согрешил, ибо он неправильно истолковал Закон», и поэтому «допустил ошибку на деле» должен предстать перед Б-гом символически, как פר בן בקר, показывая свою готовность избавиться от заблуждения, что он «в полном порядке» относительно знания и соблюдения Закона.

13. ВЕСЬ ВЫСШИЙ СОВЕТ ИЗРАИЛЯ. Как правило, Писание, говоря о взрослых мужчинах-евреях как о целом, использует собирательное выражение עדת בני ישראל, общество, состоящее из всех сынов Израиля. Лишь в главе 12 книги Шмот, где описывается начальный период образования нации, нам несколько раз встретился термин בני ישראל, используемый для характеристики общества как такового, т.е. множества, объединенного общим предназначением, присущим их имени ישראל. В двух дальнейших примерах из Писания мы находим термин בני ישראל, относящийся к этой национальной общности: один раз, для того чтобы поставить заслон бесстыдству Кораха, Писание намеренно подчеркивает то привилегированное положение, которое уже получили левиты над остальной частью общества, в котором первоначально все были равны в силу общего предназначениия (Бемидбар 16:9), и еще раз, когда, предваряя требования колен Реувенa и Гада на особое отношение, нам говорится, что вся нация имеет равное право на завоеванную территорию (Бемидбар 32:4). Во всех остальных местах Писания для описания нации используется обобщающий термин עדת בני ישראל. В данном отрывке термин בני ישראל употребляется по отношению к Высшему Суду, Санхедрину, в задачу которого входило наблюдение за тем, чтобы Израиль как нация оставался верен исполнению своих задач. Подобным же образом, в Бемидбар 35:24 и 25, верховный уголовный суд, полномочный решать вопросы жизни и смерти, называется просто העדה. На тот факт, что данный стих относится именно к Высшему Совету, стоящему у кормила нации, указывает прибавление слова ישראל. Таким образом, עדת ישראל обозначает Санхедрин, состоящий из семидесяти одного мудреца.

22. В двух предыдущих случаях, когда «помазанным коэном» приносился в жертву молодой бычок, а за «нечто, скрывшееся от общины» — взрослый бык, искупления требует грех, совершенный всей нацией, т.к. грех «помазанного коэна» ложится на весь народ. Оба вида греха обладают той особенностью, что они суть не просто практические прегрешения, но поступки, совершенные в результате теоретических ошибок, допущенных двумя высочайшими авторитетами в области Закона: помазанным первосвященником, с которым могут советоваться по вопросам закона, и Высшим Судом, т.е. Санхедрином.

Последующие стихи рассматривают два других типа жертв за грех: жертву, которую следует принести главе нации, и жертву, которую должно приносить частное лицо. Оба этих случая включают практические нарушения, чистые и простые, грехи, совершенные по ошибке, не являющиеся результатом неверного толкования Закона. Отсюда, в обоих случаях, искупление должно происходить как за чисто личные ошибки…

Согласно Талмуду (Орайот 11a), добавление слов «которые Б-г, его Б-г, приказал не делать определяет князя, главу, чей грех обсуждается здесь, как человека, выше которого нет никого, кроме Б-га. Он не просто один из племенных вождей, но правитель, стоящий во главе всей нации, царь, о котором в том же духе говорится: “…чтобы он научился бояться Б-га, своего Б-га…” (Дварим 17:19).»

Группировка отрывков о жертвах, которые очищают неосознанно согрешивших, выявляет ключевую роль царя в практическом исполнении Закона, равно как и ключевую роль первосвященника в знании и распространении Закона. Такая группировка предполагает, что царь должен быть первым в народе, кто подчиняется Закону. Но тот факт, что в описании приносимой им жертвы не делается акцент на ошибке в изложении Закона, указывает на то, что царский статус не содержит функции толкования Закона. Подобно всем другим представителям своего народа, он должен обращаться в суд, чтобы узнать, что «правильно» в соответствии с Законом. Он лишь первый среди других. В отличие от грехов, совершаемых первосвященником, или грехов, совершаемых всем народом в результате (ошибочного) решения Верховного Суда — поступков, определяемых словами אשמת העם (стих 3), ואשמו (стих 13) и חטא הקהל (стих 21) — относительно любого греха, совершаемого царем, нам говорят, что любой совершаемый им грех подвергает опасности лишь его будущее. Неважно, сколь высоко вознесен он над народом в силу данной ему власти; перед Б-гом он должен стоять один, отвечая за свои грехи, как смиреннейший из граждан. Эта же мысль проглядывает в словах раби Йоханана бен Закая о согрешившем правителе: «Счастливо поколение, правитель которого стремится к искуплению, принося жертву за совершенное им по ошибке зло! Сколь совестливым должен стать рядовой гражданин, видя совестливое поведение царя, и если грех, совершенный по ошибке, производит на него столь сильное воздействие, насколько сильнее повлияет на него виновность в умышленном грехе».

Глава V

5. והתודה — ОН ПРИЗНАЕТСЯ СЕБЕ. В высшей степени многозначительно, что Писание почти всегда употребляет возвратную форму והתודה для обозначения признания вины. Не ожидается, что грешник «сделает признание» другому человеку, и уж, конечно, не Б-гу, который, в любом случае, не нуждается в наших «признаниях», чтобы знать о наших грехах. Себе и только себе должен грешник признаться, что согрешил. Действительно, такое признание в виновности самому себе — это самый первый и необходимый шаг к исправлению, торжественное решение, являющееся по сути предпосылкой для принесения жертвы за грех. Ибо жертвоприношение как таковое предваряется наисерьезнейшим решением о раскаянии; «жертва за грех» — лишь внешнее проявление этого решения. В его отсутствие жертвоприношение бессмысленно…

Первый шаг к решению раскаяться — свободное от всех иллюзий самопознание, когда человек ясно видит, где и как он согрешил. До тех пор пока сознание охвачено самообманом, скрывающим действительность, от грешника нельзя ожидать в будущем истинно безупречного поведения. Но недостаточно и того, что «он признается себе, что согрешил», в общих чертах согласится с тем, что поступил дурно. Он должен осознать то конкретное, «в чем он согрешил». Он должен представлять именно то, относительно чего совершено прегрешение. Лишь тогда он сможет избежать повторения подобного греха в будущем. Такое провозглашение вины, дословно «признание», должно было иметь место всякий раз, когда человек приносил жертву за грех, повинную жертву и жертву восхождения; его произносили в тот момент, когда человек возлагал руку на жертву (Йома 33). Понятие והתודה столь далеко от общепринятого перевода этого слова как «исповеди», и признание вины перед самим собой — в такой степени единственный приемлемый путь к покаянию, что иудаизм считает ошибкой, а не добродетелью, когда в своих грехах признаются другому человеку. Иудаизм считает такое признание в грехах, признание, касающееся лишь наших отношений с Б-гом, должных быть известными лишь Ему Одному, неуместной демонстрацией позора, который истинно кающийся грешник должен хранить в сердце (Брахот 34 и Йома 56)…

20-26. ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК СОГРЕШИТ И ЗЛОУПОТРЕБИТ ПО ОТНОШЕНИЮ К Б‑ГУ. Любой бесчестный поступок в отношениях между людьми рассматривается как злоупотребление по отношению к Б-гу. Как сказано в Торат коаним, Б-г — это невидимая Третья Сторона, Которая присутствует там и тогда, когда один человек завязывает отношения с другим, даже если нет других свидетелей. Сам Б-г выступает Гарантом честных отношений между людьми. Если, поэтому, этот Гарант призывается в качестве свидетеля, когда отрекаются от какого-либо фактора в этих отношениях, то это не просто акт обычного вероломства. Ибо в этом случае обидчик поручился своим священным свойством, своей связью с Б-гом в качестве залога своей честности, и если его призыв к Б-гу был лишь притворство и обман, тогда самое подходящее определение, которое можно дать такому проступку, — это מעילה .

25. … Из всех законов, вытекающих из того, что упомянуто выше, мы выделим два типичных для более подробного рассмотрения. Они выглядят взаимосвязанными и, как кажется, имеют существенное значение для правильного понимания того, каким должно быть наше отношение к Б-жественному Закону. Мы имеем в виду утверждение Закона, что если священный предмет был ненамеренно использован не по назначению, он становится профанным (не святым), тогда как если его неправильное использование было преднамеренным, он сохраняет свой священный статус. Более того, как отмечено в Торат коаним, «сомнительный» грех (когда человек не уверен, совершил ли он наказуемое действие) более нуждается в искуплении, чем явный. В случае «сомнительного» греха установлена стандартная оценка жертвы, в то время как в случае явного греха, достаточной считается номинальная стоимость (Зевахим 48a).

Не умышленного осквернения, а лишь безразличия должно опасаться Святилище иудаизма со стороны своих детей! Сдается, что такая мысль выражена положением: «Если использование не по назначению было неумышленным, предмет становится профанным, но если неправильное употребление было преднамеренным, предмет не осквернен». Когда же акт профанации был намеренным, священный предмет сохраняет свою нерушимую святость, ибо сам факт выбора его для преднамеренного осквернения лишь доказывает, что он поистине священен. С другой стороны, שגגה безразличие, бездумный акт профанации, совершенный потому, что некто забыл о священном характере предмета и о том, как мы должны к нему относиться, роет могилу святости Святилища, ибо его трон, с которого она (святость) должна направлять и пропитывать наши жизни, основан единственно на осведомленности тех, кто заявляет о верности ей.

Глава VI

2. ВОТ УЧЕНИЕ О ЖЕРТВЕ ВОСХОЖДЕНИЯ. Эти дополнительные указания коэнам относительно того, как им следует обращаться с передаваемыми им жертвами, начинаются с законов, приложимых к тому периоду времени, когда Святилище отдается исключительно коэнам и закрыто для всех остальных: к ночным часам.

Ночь, время, когда вещи «перемешаны», когда и человек возвращается к зависимости от физических сил, приближает языческое сознание к его богам. По ночам язычник верит, что ощущает власть богов, которые держат его, вместе с другими творениями, в рабстве. И, напротив, он ощущает יום (день), время «прямостояния» (ср. с корнем קום), когда человек начинает осознавать себя и возобновляет борьбу за подчинение физического мира, как время, когда человек должен возобновить борьбу против богов.

Благодаря Б-жественному Слову, позиция иудаизма — прямая антитеза этим представлениям. Еврею не нужно ждать ночи, чтобы почувствовать власть своего Б-га. Он близок к своему Б-гу, особенно когда его дух ясен и когда он занят своими усилиями по подчинению мира. Он считает ясность разума, энергию свободной воли и результаты своих творческих усилий, т.е. всю свою свободную личность, которая достигает своего наивысшего потенциала во время дневной деятельности, даром Создателя, Единого Б-га. Вдыхая в него крошечную искру от бесконечной полноты Своего собственного духа, наполняющего мир Его мыслями, от Его собственной священной, незакрепощенной воли, от Его собственной творческой энергии, которая свободно правит миром, который Он Сам свободно создал, Б-г возвысил человека до Себя, преодолев путы физического мира. Б-г, таким образом, поднял человека, созданного по образу Б-жьему, чтобы тот стал свободной личностью, свободно управляющей миром на службе Б-гу и Б-жественным целям. Именно употребляя эту силу в своей повседневной личной жизни, исполняет человек волю своего Б-га; лишь таким образом, поднятый и одобренный Самим Б-гом, может человек служить Б-гу в этом мире.

Языческий менталитет считает дневное время тем периодом, когда смертные должны вести борьбу против могущества богов. Для евреев день — время действий, время свершений на службе Б-гу и для Его одобрения. Поэтому в Святилище иудаизма не ночь тянет за собой день в могилу, но день поднимает за собой ночь в вечность жизни близости к Б-гу. Физическая природа не является посредником между евреем и его Б-гом, личность человека стоит высоко над физической природой и в непосредственной близости к Б-гу. По этой причине именно в пустыне, где у человека нет ничего и никого, кроме его самого, Б-г приблизился к Израилю. Именно там Б-г установил с Израилем завет Своего Закона. Именно там, в пустыне, где человек не мог предложить своему Б-гу ничего, кроме себя самого, ничего, кроме того, что было заложено в его собственной личности, Б-г впервые повелел Израилю принести жертвы своей преданности Ему.

Освобожденная личность, которая подчиняет свои мысли, свои стремления и свои достижения Б-гу по доброй воле: такова личность, которой было предназначено повеление Б-га и которая является предпосылкой жертвоприношений, совершаемых для Него. «Вот учение о жертве восхождения, о даре преданности, об искупительной жертве, о повинной жертве, о жертве уполномочения и о жертве мирной трапезы, которое Б‑г уже заповедал Моше на горе Синай в день, когда Он в пустыне Синай повелел сынам Израиля приносить жертвы Б‑гу» (Ваикра 7:37-38).

4. … Здесь сформулирован закон: место, где сжигаются жертвы, должно быть очищено от всяких следов жертвоприношений предыдущего дня; это место должно быть готово для службы следующего дня … Эти подготовительные действия являются, по всей вероятности, частью жертвенной службы. (См. Мишнэ ламэлех к Рамбаму Илхот тамидим умусафим 2:10). «Подымание» пепла представляет начало службы нового дня как завершение дня предыдущего, как постоянное напоминание о прошлых свершениях; вынос пепла за пределы стана воплощает мысль о том, что, в то же самое время, еврейская нация должна каждый день заново приступать к выполнению своей задачи. Начало каждого нового дня требует от нас с такой предельной, неубывающей преданностью приступить к исполнению нашей задачи, словно до этого мы никогда ничего не совершали. Память о вчерашних свершениях не должна уменьшить энергию, с которой мы должны исполнить свой долг сегодня. Мысли о том, что уже сделано, могут повлечь за собой гибель того, что еще предстоит совершить. Горе тому, кто почивает на лаврах в самодовольном благодушии, кто не начинает работу каждого нового дня с такой же новой совершенной преданностью, как в самый первый день труда своей жизни.

И ВЫНЕСЕТ ПЕПЕЛ. Все следы вчерашней преданности следует удалить с того места на жертвеннике, где сжигались жертвы, чтобы служба наступающего дня могла начаться, так сказать, на совершенно нетронутой почве. В свете сказанного выше, закон, предписывающий коэнам надевать скромную, ношеную одежду, когда они имеют дело с продуктами деятельности предыдущего дня, когда они выносят и, возможно, также «подымают» пепел, предстает во всей своей полной значимости. Прошлое должно отступить на задний план; оно не должно облачать нас гордостью, когда мы приступаем к новой задаче, исполнить которую призывает нас каждый новый день.

15. …Коэну следовало все время помнить, что он не должен исполнять свои служебные обязанности ради приносимых ими материальных выгод, но должен рассматривать эти выгоды лишь как необходимое условие своего физического существования, которое он должен полностью посвятить Б-жественным целям своего служения. Коэн видел в своей службе единственную цель своего существования. Однако он не должен был позволять своему физическому существованию переплетаться с должностными обязанностями, но, напротив, должен был посвятить все свое физическое бытие исполнению своей службы.

16. ВСЯКАЯ ЖЕРТВА ПРЕДАННОСТИ КОЭНА ДОЛЖНА БЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ СОЖЖЕНА; ЕЕ НЕЛЬЗЯ ЕСТЬ. Ожидается, что каждый отдельный представитель нации возложит все свое имущество, так сказать, к «ногам» Б-га, чтобы затем позволить Святилищу Закона забрать от него «горсть» для «питания» Б-жественной цели на земле. Именно эта готовность посвятить часть своего имущества Святилищу Б-га делает человека евреем. Он также поручает свое материальное существование памяти и заботе Б-га и ставит свою радость бытия в зависимость от того, одобряет ли Б-г его поведение. Но в случае коэна не часть лишь, но все его существование, включая все материальные аспекты его жизни и благополучия, должно быть отдано служению Б-жественным целям на земле. Своим собственным образцовым поведением … он должен «готовить» (как следует из термина коэн (от הכין — готовить)) место для святости на земле. В нем не должно быть ничего некоэнского и несвятого. Поэтому, когда он берет в Святилище свои «средства к существованию», свое «благосостояние» и свой «покой», которые символизирует его минха, он не просто кладет «долю памятования» от нее на жертвенник Б-га, но должен всю ее предать огню Б-жественности на земле.