Благословения на различные виды пищи

Широко известен закон, гласящий: все благословения являются не законом Торы — «деорайта» на языке Талмуда, а повелением мудрецов — «дерабонан». Исключение составляет только специальное благословение «Биркат амазон», произносимое после трапезы с хлебом.

Так написано в «Шульхан Арухе», автор которого опирается на заключения Рамбама и других великих законоучителей прошлого. Именно поэтому в случае, если человек сомневается, сказано ли им благословение на пищу, которую ест, он не должен произносить благословение. Ведь есть правило, выведенное в Талмуде: в случае сомнения относительно постановлений мудрецов идем на облегчение. А вот если человек насытился трапезой с хлебом и не помнит, произнес ли он благословение после еды — обязан по закону сказать «Биркат амазон», так как это заповедь самой Торы, а в них мы устрожаем.

В Торе написано: «И будешь есть ты, и насытишься, и благословишь Всевышнего». Следовательно, нам заповедано благословлять имя Творца, только если мы поели и насытились. О произнесении же благословений на пищу до еды там не сказано ни слова.

Итак, благословения на пищу — постановление мудрецов. Однако следует помнить, что практический закон, записанный в «Шульхан Арухе», это чаще всего лишь «вершина айсберга» — конкретный результат обработки законоучителями целого пласта знаний Устной Торы по данной теме, дошедший до нас в Талмуде. А такой пласт очень часто включает в себя острые дискуссии между мудрецами Талмуда по поводу определения принципов, лежащих в основе понятий и законов, что, естественно, приводит к разногласиям в конкретных выводах по практическому исполнению заповедей и законов. Более того, нередко заключения Талмуда в разных местах кажутся противоречащими друг другу. А это, само собой, создает трудности как в понимании текста Талмуда, так и в применении полученных из него законов на практике. Поэтому задачей великих комментаторов прошлого было, кроме объяснения прямого смысла слов и понятий Талмуда, еще и разрешение противоречий, кажущихся и имеющихся в действительности, а также сведение результата талмудических дискуссий в русло практической алахи — законов, регламентирующих реальную жизнь евреев.

Приведенный выше закон о произнесении благословений вовсе не такой простой и самоочевидный; и он является примером подобного «айсберга». Будет небезынтересно найти корни, из которых он вырос. Начнем по порядку. Трактат «Брахот», первая мишна шестой части:

— Как благословляют на плоды? На плоды дерева произносят: «Благословен Ты…, создающий плод дерева».

В Талмуде спрашивается:

— Откуда нам это известно? (То есть где источник закона о необходимости говорить благословения на еду?)

Мудрецы Талмуда отвечают:

— Написано в Торе: «И будут святостью восхвалений Всевышнего». Отсюда учим, что следует произносить благословение на плоды дерева до и после еды.

Поясним. Данный стих Торы говорит о плодах на четвертый год после посадки; восхваление Всевышнего — это ни что иное, как благословение Его Имени; и слово «восхваление» приведено в стихе во множественном числе, а минимум множества — два. Отсюда следует, что стих Торы обязывает нас дважды благословлять имя Всевышнего в связи с плодами дерева. Мудрецам Талмуда ясно, что речь идет именно о благословении до и после еды.

Далее сказано в Талмуде:

— Отсюда раби Акива делает вывод: «Запрещено человеку даже пробовать пищу, до тех пор пока не произнесет благословение».

Кстати, насчет плодов четвертого года. В Торе сказано, что плоды первых трех лет жизни дерева после его посадки в землю запрещены к использованию, а плоды четвертого года разрешены, но с условием: только в Иерусалиме и только в состоянии ритуальной чистоты. По поводу их съедания с соблюдением этих условий сказано в Торе, что они обладают «святостью восхвалений Всевышнего». Между мудрецами Талмуда есть разногласие по поводу того, к каким именно видам деревьев относится закон о плодах четвертого года. Одни высказывают мнение, что ко всем видам плодовых деревьев. Другие считают, что только к винограду.

Далее в Талмуде приведено доказательство, что на самом деле из этого стиха Торы можно вывести лишь закон об одном благословении, так как одно из «восхвалений» «схвачено» для извлечения другого закона, а нам известно, что из одного слова Торы нельзя извлечь более одного закона. Этот другой закон — разрешение Торы выкупать плоды четвертого года. При этом плоды дозволяются к использованию всем и везде. Деньги же, на которые их выкупили, обязаны «проесться» в Иерусалиме в состоянии ритуальной чистоты, так как они приобрели святость плодов четвертого года.

Учится это так:

— Известно, что похожие буквы в ивритском алфавите взаимозаменяемы для извлечения законов из текста письменной Торы. В слове «восхваление» на святом языке — «hилуль» (первая буква слова «hей» произносится как украинское «г»). Буквы «hей» и «хет», которая звучит как «х», похожи, а, следовательно, взаимозаменяемы. По этой причине мы имеем право читать слово «hилуль» как «хилуль». (Это правило можно использовать для понимания законов, но не при чтении Торы в синагоге). Значение слова «хилуль» — лишение чего-либо его святости. В нашем случае это перенос святости плодов четвертого года на их денежную стоимость через выкуп.

Таким образом, одно благословение из этого стиха: «И будут святостью восхвалений Всевышнего» «ушло». Однако другое осталось. По мнению мудрецов Талмуда, эти слова Торы обязывают произносить благословение после съедения плодов, а не до. Раши (великий комментатор Талмуда, живший около 900 лет тому назад) объясняет, что в Торе уже фигурирует благословение после еды, как было приведено выше, поэтому новоизвлеченное благословение по аналогии следует понимать так же.

В Талмуде спрашивается:

— Допустим, мы нашли в Торе повеление говорить благословение после того, как съели плоды, но откуда учится необходимость произносить благословение и до еды? (Ведь в мишне приведены именно благословения до еды.)

Мудрецы Талмуда отвечают:

— В этом нет трудности. Это выводится из логического построения от сложного к простому («каль вахомер» на языке Талмуда). Ведь если мы обязаны произнести благословение, когда насытились, то, конечно же, будем обязаны благословлять, когда голодны. (Имеется ввиду, что голодный более остро ощущает необходимость восхвалить имя Всевышнего за то, что послал пищу.)

Логическое построение «каль вахомер» является одним из тринадцати способов извлечения законов из текста письменной Торы. Эти способы были получены Моше от Всевышнего на горе Синай, и все законы, полученные при их использовании, имеют статус законов самой Торы, как будто записаны в ней.

Получается, что кроме «Биркат амазон», также и благословения на хлеб и плоды являются повелением Торы, а не мудрецов. И это еще не все. В Мишне упоминаются также и благословения на овощи, молоко, яйца. Откуда они учатся? Мудрецы Талмуда хотят доказать, что они — из Торы. Для этого ими используется еще один из способов, упомянутых выше. Это правило «отцовского построения» или «биньян ав» на языке Талмуда. Оно заключается в следующем: если имеется несколько похожих по смыслу и по строгости законов или понятий, и мы нашли в Торе дополнительное устрожение в одном из них — оно автоматически распространяется и на остальные. В нашем случае таким множеством является совокупность видов пищи. Мы нашли, что в одном из видов — т.е. в хлебе и плодах — имеется некое новое устрожение: требование Торы произносить благословение перед их съеданием. Соответственно, правило «отцовского построения» обязывает нас распространить это повеление на все виды пищи.

Однако данный вывод в Талмуде отвергается. Мудрецы считают, что нет оснований распространять устрожения, касающиеся плодов, на другие виды пищи. Дело в том, что плоды дерева не равны по статусу остальным видам еды. Они составляют особую «аристократию» среди них, а закон «биньян ав», как было уже сказано, действует только среди «равных».

В чем особенность плодов? Например, виноград, в отличие от других плодов, имеет честь быть частью исполнения заповеди жертвоприношений в Храме — возлияния вина на жертвенник. Правда, под эту категорию подпадают также маслины, так как оливковое масло добавлялось в мучное жертвоприношение «менахот». «Участие» в этой заповеди принимали также хлебобулочные изделия из пшеницы и ячменя. Только они не нуждаются в стихе о плодах четвертого года, так как о них учат из отдельного стиха: «И будешь есть… и благословишь», приведенного выше. Это тот самый отрывок, который говорит о благословении после еды, а по правилу «коль вахомер» требует произношения благословения и до нее.

Правда, мудрецы Талмуда пытаются обойти эту трудность. Предлагается учить благословения на все виды пищи по правилу «биньян ав» не из стиха о плодах четвертого года, а из стиха: «И будешь есть…», где, кроме пшеницы, ячменя, винограда и маслин перечисляются также и финики, фиги и гранат; и, по мнению рабан Гамлиэля, приведенному в Талмуде, повеление «и благословишь» относится не только к хлебу, но и ко всем видам плодов в стихе. Теперь «проблема» жертвоприношений, мешающая использовать правило «биньян ав», отпадает — ведь финики, фиги и гранат не являлись частью исполнения заповедей, регламентирующих служение в Храме, и, следовательно, ничто не мешает переносить законы, говорящие о них, на другие виды пищи.

Однако и этот путь мудрецы отвергают. В финиках, фигах и гранатах тоже есть особенность, отличающая их от других плодов и, тем более, от других видов еды. Из урожая этих фруктов приносились в Храм первинки — бикурим. И хотя бикурим не являются жертвоприношением в полном смысле слова, так как не возносились на жертвенник, а отдавались коэнам, все-таки эта особенность не дает возможности применить к ним закон «биньян ав».

А что будет по мнению тех, кто считает, что заповедь плодов четвертого года относится ко всем видам плодовых деревьев? Казалось бы, все в порядке, ведь к яблокам и грушам не относится ограничение жертвоприношений и бикурим, а следовательно можно будет выучить из них по правилу «биньян ав» благословения на все виды пищи. Однако, по мнению мудрецов, «отцовское построение» «буксует» и тут. Оказывается тот факт, что деревья высаживаются на земле и растут на ней, является ограничением, не позволяющим применять закон «биньян ав» по отношению к видам пищи, не растущим из земли, таким как рыба, молоко, яйца и тому подобное.

Так на чем же основывается Мишна, в которой приводится текст благословений на сыр, яйца и молоко? Мудрецы Талмуда отвечают:

— На простой человеческой логике, называемой «свара» на языке Талмуда.

Имеется в виду, что простой здравый смысл подсказывает нам, что нехорошо человеку извлекать личную пользу от этого мира без благословения имени Всевышнего. В Талмуде приведены слова мудрецов, говорящих, что тот, кто получает пользу и удовольствие от этого мира без благословения — словно крадет у Всевышнего, у Храма и у общины Израиля, тем самым отвращая людей от путей служения Всевышнему.

На этом в Талмуде завершается рассмотрение вопроса об источнике закона о благословениях на пищу. Итог сей дискуссии должен нас сильно озадачить. Да, мудрецам не удалось доказать, что благословения на яйца, молоко и тому подобную еду учатся из Торы; а также сделать заключение, что мы их произносим лишь по велению логики. Но ведь благословения на плоды дерева, по мнению, что заповедь о плодах четвертого года относится ко всем видам деревьев, (и так установлена алаха) остаются в статусе закона Торы. А как же алаха в «Шульхан Арухе», гласящая, что все благословения, кроме «Биркат амазон», являются постановлениями мудрецов?

Ответ следующий: если бы у нас имелся по данной теме лишь приведенный отрывок Талмуда, то алаха в Шульхан Арухе выглядела бы иначе. Однако есть дополнительная информация по этому вопросу в том же трактате «Брахот» в 3-ей части, которая радикально меняет дело.

В мишне сказано:

— Бааль кэри говорит благословения после еды, но не до нее.

Раби Иеуда говорит:

— Благословляет и до, и после.

Поясним. Бааль кэри — это человек, у которого произошло извержение семени в результате интимной близости с женой или поллюции. Такой человек, по закону Торы, ритуально нечист. Например, ему нельзя входить в Храм или есть мясо пасхальной жертвы, пока не очистится через окунание в воды микве. Однако закон Торы позволяет ему молиться и читать «Шма, Исраэль» даже с произнесением имени Всевышнего, а также изучать Тору. То же относится и к другим носителям ритуальной нечистоты, например, прокаженному или тому, кто прикоснулся к трупу. Это разрешение следует из слов пророка Ирмияу: «Ведь мои слова как огонь — сказал Всевышний». Мудрецы учат:

— Как огонь не получает нечистоту, так и слова Б-га, т.е. Тора, не подвластны нечистоте.

Это по закону Торы. Однако великий Эзра, под руководством которого часть народа Израиля возвратилась из вавилонского изгнания, и был восстановлен Храм, и отстроен Иерусалим, издал ряд постановлений, регулирующих жизнь еврейского народа на святой земле. Одно из них запрещало бааль кэри изучать Тору и молиться до тех пор, пока не очистится. Правда, с течением времени выяснилось, что большинство народа не в силах следовать этому устрожению. Оно отменилось, и уже со времени Талмуда бааль кэри разрешено и изучение Торы, и молитва, и благословения; и такова алаха в «Шульхан Арухе».

Однако наша мишна относится к периоду, когда постановление Эзры строго соблюдалось. И мы видим, что благословение до еды, даже на хлеб, бааль кэри запрещено произносить, в то время как благословение после еды (имеется в виду «Биркат амазон») обязательно и для него. В чем разница? Мудрецы объясняют, что благословение после еды — заповедь из Торы, и Эзра не хотел отменять повеление Торы своим постановлением. А вот благословение до еды само по себе является постановлением мудрецов, и потому подпадает под запрет Эзры.

Так в Талмуде объясняется закон Мишны. И это мнение раби Меира. Но даже раби Иеуда, спорящий с ним в Мишне, разрешает бааль кэри говорить благословение до еды, но не потому, что оно из Торы, а лишь в силу того, что он счел нужным дать ему статус законов правильного поведения (илхот дэрэх эрец), единственного трактата из всей устной Торы, дозволенного, по его мнению, бааль кэри для изучения. Однако и раби Иеуда согласен с тем, что это благословение — постановление мудрецов.

Таково заключение мудрецов Талмуда. Оно явно противоречит выводу, записанному в шестой части, о котором говорилось выше. Необходимо разрешить это противоречие и установить конечный статус благословений до еды.

Посмотрим, как справились с этой проблемой Тосфот — великие комментаторы Талмуда в поколении после Раши. Их решение в следующем: мнение Талмуда в третьей части (благословения до еды — постановление мудрецов, а не Торы) принимается, как никем не оспариваемая истина; а правило «каль вахомер», примененное в шестой части, объявляется просто-напросто недействительным.

И хотя этим, безусловно, «притягивается за уши» прямой смысл слов Талмуда, Тосфот готов идти на это, так как если принять, что правило «каль вахомер» работает, то благословение до еды (по крайней мере, относительно хлеба и плодов) получает статус закона Торы, что противоречит мнению, записанному в Мишне и Талмуде в третьей части.

Но задается вопрос, как же тогда понимать стих Торы насчет восхвалений, если, в конце концов, мы не учим из него благословения по Торе? Объясняют Тосфот:

— Действительно, в начале дискуссии этот стих понимался мудрецами Талмуда как источник закона Торы; однако после их заключения о том, что благословения введены в жизнь по велению логики, этот стих является ничем иным как асмахтой.

Асмахтой (от арамейского «самих» — опираться) называется стих из Танаха, который приводится Талмудом в качестве источника закона Торы, но в действительности таковым не является. Он лишь служит удачной основой, позволяющей лучше запомнить данный закон, введенный на самом деле мудрецами. Ведь Устная Тора передавалась из уст в уста и запоминалась наизусть. Так как объем информации в ней огромен, то мудрецы использовали специальные методы, способствующие лучшему запоминанию. Это и особый музыкальный ритм Мишны и Брайты — части устной Торы, не включённой в канонический текст Мишны, и короткое, емкое построение фраз в них; а также привязку законов Устной Торы к стихам Танаха, который в те времена знали наизусть очень многие.

Есть и другое понимание этого понятия. В соответствии с ним асмахтой называют стих Танаха (Танах — аббревиатура слов Тора, Невиим (Пророки), Ктувим (Писания)), в котором мудрецы видели намек, и, следовательно, желание и разрешение Торы на введение какого-либо постановления. Например, в нашем случае, Тора упоминает о восхвалении Всевышнего в связи с плодами четвертого года. В этом мы видим стремление Торы к тому, чтобы при вкушении плодов благословлялось имя Его, и, хотя это желание не облеклось в конкретную повелительную заповедь, намёк все же понятен.

Итак, Тосафот сказал, что благословения до еды — постановление мудрецов, а не Торы, объявив стих из Торы асмахтой, а применение правила «каль вахомер» недействительным. Их решение принимается и другими великими законоучителями и комментаторами Талмуда. Поэтому оно зафиксировано в качестве практической алахи в «Шульхан арухе», гласящем, что требование произносить благословение после еды является постановлением мудрецов, исключением является только «Биркат амазон». Соответственно, в сомнении на счет них идем на облегчение.

В принципе, здесь можно было бы поставить точку. Однако мне хочется привести очень интересное мнение автора комментария «Пней Иошуа» (Германия, 18 век), который был одним из величайших мудрецов своего поколения. Он полагает, что вполне можно утверждать, что в Мишне и в шестой части трактата Талмуда мудрецы действительно считают, что благословения — из Торы, и оспаривают другое мнение, приведенное в третьей части. Ведь мы находим дальше по тексту, в седьмой части, мнения нескольких танаев — мудрецов поколения Мишны, среди которых и мнение самого раби Иеуды Анаси — ее составителя, что благословение на хлеб до еды — из Торы. А такое умозаключение не совпадает с мнением раби Меира и раби Иеуды, приводимым в третьей части трактата Талмуда.

Более того, автор «Пней Иошуа» утверждает, что даже благословения, выводимые из логики, должны, по идее, иметь статус законов Торы. Он обосновывает это утверждение тем, что в нескольких местах Талмуда мудрецы заявляют, что для обоснования закона, который может быть выведен из логики, не нужно искать источник в стихе Торы.

Например, в мишне в трактате «Ктубот» говорится: «Женщина, утверждающая, что была замужем, но теперь разведена, имеет доверие в глазах суда, и ей разрешено выйти замуж». Хотя, казалось бы, признание факта замужества является запрещением для заключения нового брака — все-таки упоминание о разводе нейтрализует этот запрет. Данный закон, названный в Талмуде: «уста, наложившие запрет, они же и снимут его», является законом Торы. Мудрецы Талмуда пробуют найти его источник в Торе, но затем делают вывод, что в этом случае стих из Торы необязателен, так как смысл закона понятен и объясним законами обычной человеческой логики.

Другой пример. В трактате «Баба Кама» мудрецы Талмуда хотят обосновать стихом из Торы закон об имущественных спорах, гласящий, что истец, требующий деньги с ответчика, должен привести доказательства.

— Не нужно стиха, — утверждается в Талмуде. — Ведь это понятно из логики.

И приводится поговорка: «У кого болит, тот идет к врачу».

Мы видим удивительную вещь: Талмуд ставит человеческую логику вровень с логикой самой Торы, вплоть до того, что закон, обоснованный ею, получает статус закона Торы.

Оговоримся в скобках: это утверждение не имеет обратной силы. То есть то, что противоречит логике, не обязательно противоречит Торе. Существует целый комплекс заповедей (так называемые хуким), идущих вразрез с человеческой логикой. Исполняя их, мы демонстрируем, что соблюдаем Тору не по велению своего разума, а подчиняясь воле Творца.

Итак, по мнению автора «Пней Иошуа», Талмуд в шестой части трактата «Брахот» вполне может считать все благословения на еду законом Торы. Причем это совершенно не будет противоречить тому, что мы идем в них на облегчение в случае сомнения, и что бааль кэри освобожден от них. Это парадоксальное утверждение доказывается потрясающе красиво. Автор «Пней Иошуа» говорит:

— Так как по заключению Талмуда мы должны благословлять по велению логики, то, в любой ситуации, при которой будет столь же логично не произносить благословение, одна логика нейтрализует другую и, как результат, заповедь не сможет вступить в действие. Это и происходит в нашей ситуации: для бааль кэри вполне логично отдаляться от произнесения имени Всевышнего в благословениях — ведь он носитель ритуальной нечистоты; а, в случае с сомнением, в качестве логического противовеса выступает запрещение Торы произносить имя Всевышнего всуе — ведь если благословение уже было произнесено, его повтор подпадает под запрет.

С этим мнением не согласен другой великий мудрец того поколения раби Иехезкель Ланда. Он считает, что правило Талмуда, ставящее человеческую логику вровень с логикой самой Торы, действительно только в отношении законов, призванных регулировать взаимоотношения между людьми в обществе, но оно не в силах создать заповедь Торы.

Доказательство этому — целый комплекс заповедей Торы, основанных на логике и здравом смысле, и, тем не менее, записанных в ней Всевышним. Например, запрет на убийство, воровство, заповедь уважения родителей и так далее. По мнению автора «Пней Иошуа», мы сами могли бы дать этим повелениям статус закона Торы, а раз Всевышний счел нужным ввести их в текст письменной Торы, значит «законодательная» сила нашей логики весьма ограничена.

Итак, подведем итог. Мы пытались проследить процесс выведения алахи о статусе благословений на еду, начиная со стиха в Торе, через закон Мишны и далеко неоднозначный текст Талмуда в трактате «Брахот», и заканчивая решением мудрецов Тосфот, снимающим противоречие в тексте, но оставляющим место для дискуссий мудрецов последующих поколений по поводу того, что же в действительности имелось в виду в Талмуде.

из журнала «Мир Торы», Москва