«Шма, Исраэль»

Кто его остановил?

Эта история одного американского еврея, чудом пережившего нацистский концлагерь. Ее пересказал мне от первого лица глава колеля «Биркат Ицхак» Центра изучения Торы рав Аарон Любинский.

— Я родом из Венгрии. Мне было неполных 17 лет, когда попал в немецкий трудовой лагерь. Там нужно было работать по 16 часов, а еды давали в обрез. Понемногу я терял силы. Работать становилось все труднее. Помню, во время короткого перерыва мы сели на бревна передохнуть, от слабости я тут же задремал. Неожиданно перед нами появился начальник лагеря полковник СС Ганс Грубер. (В других лагерях, если нужно было убить еврея, звали украинцев. А в нашем это делал сам начальник.)

Как только Грубер появился — все вскочили. А я не заметил его. Разомлел от слабости, сижу и дремлю. Вдруг почувствовал резкий удар хлыста по спине. Вскочил и увидел перед собой самого Грубера. Тут же заметил, как его рука потянулась к кобуре. Он выхватил пистолет. Я моментально понял — это мое последнее мгновение и стал произносить «Видуй», прочел и первые строчки «Шма…» Вдруг он опустил пистолет и закричал:

— Иди! Ты свободен!

Я не понял, что произошло, и побежал к своим. Они увели меня в барак. Сам бы я не дошел, так дрожали ноги. На следующий день утром на построении я снова увидел Грубера. Он шел вдоль ряда и кого-то искал. Я втянул голову в плечи, пытаясь не выделяться, но он меня заметил, резко подошел и приказал:

— Иди за мной!

Я подумал, что он решил убить меня сегодня, и поплелся за ним. По дороге читал «Шма…» и произносил «Видуй». Он привел меня в свою канцелярию, провел в кабинет и приказал садиться. Я присел на краешек стула, сам не понимая, что происходит. И вдруг он стал задавать вопросы о моей семье, обо мне, интересоваться, откуда я родом, кем были мои родители. Я рассказал ему о своем отце, о дедушках, которые были большими еврейскими мудрецами и главами ешив. Когда я закончил свой рассказ, он заметил:

— Ты говоришь правду, еврей. Наверное, ты удивлен, почему я не застрелил тебя вчера. Я сам этого не понимаю. Но словно кто-то задержал мою руку, не дал. А сейчас ты останешься здесь, будешь мне прислуживать и убирать мой кабинет. Да, кстати. Если ты захочешь есть, бери любую еду с моего стола — не стесняйся.

Благодаря этому случаю с Грубером я и пережил концлагерь.

Первый лист

Еврей Гарри Люскер был стопроцентным американцем. С 16 лет он занимался боксом, и спорт был главным делом его жизни. Вместе с тем, он точно знал, что в жены возьмет только еврейку и сделает обрезание сыну. На этом его связь с еврейством завершалась.

Когда его любимый сын Сэм (при обрезании он получил имя Шмуэль) окончил школу, отец не пожалел средств, чтобы направить его в лучший университет Штата. Сэм уехал в другой город и стал жить в общежитии. Как-то утром он увидел, что сосед повязывает на руку, а потом на лоб небольшие черные коробочки с черными ремешками. Выглядело это довольно странно. Когда Сэм спросил соседа, что это такое, тот ответил:

— Я еврей. А еврею положено по утрам их накладывать.

— Я тоже еврей, — воскликнул Сэм. — Но ничего об этих коробочках до сих пор не слышал. Из чего они сделаны? Что в них находится? И вообще, зачем их надевать?

— Говорят, — ответил сосед Сэма, — что через них у еврея происходит связь с Творцом. Но, честно говоря, я точно всего не знаю. А делаю так, потому что обещал отцу.

— Но, послушай! Как устанавливается связь через эти коробочки? — не отставал Сэм.

— Я же тебе объяснил, что мало в этом понимаю. Хочешь, познакомлю тебя с одним евреем, который в этом разбирается?

На первой встрече новый знакомый объяснил Сэму все о тфилин. Рассказал, что в них написано и почему их надевают именно на голову и руку. Но у Сэма появились новые вопросы. И за первой встречей последовала следующая.

Так Сэм начал учить Тору. Постепенно из увлечения это превратилось у него в постоянный интерес. Юноша понял, что ему интереснее в ешиве, чем в университете, и древнее имя Шмуэль нравилось ему все больше.

Мистер Люскер был очень недоволен решением сына оставить университет. Рушилась его мечта о сыне-адвокате. Но что он мог поделать, тем более что некоторые изменения, произошедшие в сыне, ему были симпатичны. Теперь, приезжая на отдых в родительский дом, он перестал пропадать в ночных клубах, да и с родителями общался охотнее. Правда, дома он особенно не сидел. После завтрака брал с собой большого формата толстую книгу и уходил надолго в синагогу. Как-то невзначай отец туда заглянул. Сэм сидел в уголке за столиком напротив другого парня, перед ними лежали книги, и они что-то очень активно обсуждали, цитируя строчки из книг.

Через полгода наступил день, когда мистер Люскер оставил ринг. Средств его профессия принесла ему достаточно, но он не привык быть не у дел. Как-то вечером он обратился к сыну с неожиданной просьбой.

— Скажи, сынок. Может, ты и меня можешь поучить этому своему Талмуду?

Для Шмуэля просьба отца была несколько неожиданной.

— Папа, ты знаешь, там же написано не по-английски и даже не на иврите, а на арамейском. Сначала придется выучить еврейский алфавит, а потом осваивать новый язык. Даже два.

— Ничего, сынок. Когда подростком я пришел на ринг, то далеко не все в боксе понимал. Меня тоже отговаривали. Я думаю, стоит попробовать. Мне ведь только 46.

С того дня они начали каждый вечер заниматься по часу. Алфавит отец освоил за месяц. Через три он смог прочитать первую мишну. Всего несколько строк, но на родном языке и почти самостоятельно. Прошло еще полгода, и он завершил первый в своей жизни лист Талмуда.

Тогда он и предложил сыну устроить сиюм — праздничный обед по случаю завершения определенного этапа учебы.

— Что ты, папа! — удивился сын. — Так не принято. Сиюм устраивают, когда завершают целый трактат Талмуда или хотя бы трактат Мишны. Ты же прошел только один лист.

— Не один лист, а первый лист, — уточнил отец. — И этой радостью я хочу поделиться с другими.

— Хорошо, я спрошу у рава, — пообещал сын.

Услышав рассказ Шмуэля, рав Мойше Файнштейн поддержал идею организации сиюма.

— Несомненно, надо устроить праздник! У твоего отца на первый лист Талмуда ушло 9 месяцев — это время вынашивания ребенка. Он заслужил свой сиюм. Сообщи мне, где будет проходить праздник, я хочу принять в нем участие, — сказал раввин.

Гостей собралось много. Там были не только евреи, соблюдающие заповеди, но и друзья отца по прежней жизни — профессиональные боксеры: евреи и неевреи. Они немного смущались. Многим из них не доводилось бывать в такой компании прежде.

— Для меня это самый счастливый день в жизни. Я благодарю Творца за этот день! А также моего сына Шмуэля за то, что он меня обучал, — сказал мистер Гарри Люскер.

А рав Мойше Файнштейн в конце своей речи отметил:

— Есть люди, приобретающие свой будущий мир, изучая всю жизнь весь Талмуд. А есть приобретающие будущий мир за 9 месяцев, выучив один лист Талмуда.

Утром Шмуэль постучал к отцу, чтобы разбудить его на молитву. Но оказалось, что этой ночью реб Гарри Люскер завершил свой жизненный путь. У его кровати лежал трактат Талмуда Брахот, раскрытый на втором листе.

Рав Цви Патлас, из журнала «Мир Торы», Москва.