Еврей — еврей навсегда!

«…каждого у работы его и у ноши его» (Бэмидбар 4, 19).

В начале недельной главы мы читаем об исчислении сынов Израиля. Заметим: всех исчисляют поголовно, будь это глава колена, один из семидесяти старейшин, член Санхедрина, тысяченачальник и так далее — до последнего из евреев! Без различия. Все евреи!

На самом деле нет различий? Ведь один — праведник, а другой — в меньшей мере. Один — мудрец, а другой — в меньшей мере. Один соблюдает Тору и заповеди, а другой…

Это приводит на память рассказ об одном арабе, который вернулся с вечеринки несколько одурманенный и приказал жене приготовить чашку кофе, но быстро… Если кофе не будет подан к тому моменту, когда он доест пирог, — они в разводе!

Испуганная женщина поставила кофейник на угли, но они уже погасли, вода никак не хотела кипеть. Муж давно доел пирог, но кофе готов не был. По закону Ислама они были разведены! По этим же законам — необратимо.

Что делать?

Муж побежал к кади, но и тот не увидел выхода. И сказал мужу: «Пойдём к еврейскому раввину, он в своей мудрости что-нибудь придумает».

Они пошли к рабби Эзре Хамауи, раввину Алеппо. Услышав, что произошло, рабби Эзра улыбнулся и сказал: «Не беспокойся, вы остаётесь мужем и женой. Иди домой и увидишь, что несколько крошек от пирога упали на пол. Жена приготовит тебе чашку кофе, и только после этого ты доешь крошки»…

Как этот рассказ связан с нашей темой? Не бывает абсолютно «конченных» евреев. «Исраэль всегда Исраэль» (Санхедрин 44а). Всегда остаются «крошки» — уголок в душе, непогасшая искра. И никогда не поздно начать раздувать эту искру…

Жил один богач в городе Бриске, но рука его была крепко сжата, а сердце закрыто для бедняков. Он «не слышал» просьб сборщиков пожертвований. Раввина города, рабби Йосефа-Дова а-Леви Соловейчика, автора книги Бейт а-Леви, попросили поговорить с богачом: велико было число бедняков, нуждавшихся в помощи, а он мог их спасти. Однако рав знал: «обязаны мы сказать то, что будет услышано, и обязаны молчать о том, что услышано не будет». Рав ждал подходящего момента.

Случай представился ночью Судного дня. После молитвы большинство людей разошлись по домам. Только несколько человек собирались провести бессонную ночь за изучением Торы. Они были привычны к таким ночам и не засыпали на следующий день на молитве.

С ними остался и богач. Он собирался всю ночь произносить Тэилим, чтобы удостоиться оправдания в день Суда.

Рав заговорил с ним: «Вы привычны к бессонным ночам?».

Богач ответил, что не привык, но что поделаешь: боится он Суда, а чтение Тэилим предотвращает бедствие.

«Скажите мне, — поинтересовался рав. — Ведь вы разбираетесь в законах страны. Что ожидает солдата, перебежавшего к врагу в военное время?»

«Расстрел», — без колебаний ответил тот.

«Вот как?! А если он остался в той же армии, но перешёл самовольно в другие войска или другое управление, например, из кавалерии в интендантство?» — продолжал выяснять рав.

«Это также дезертирство, — вынес решение богач. — В военное время за это тоже полагается расстрел. Ведь невозможно, чтобы каждый солдат выбирал войска по собственному усмотрению».

«Интересно, — ответил рав. — Знаете, почему я об этом спросил? Ведь завтра — Судный день и все мы стоим перед судом. Мы все хотим удостоиться оправдания, повлиять на решение в сторону смягчения. И сверху нам указали пути к этому. Мудрецам дали неисчерпаемые силы для учёбы, способность к сосредоточению и бодрствованию. Они бодрствуют всю ночь, учатся, а завтра всё равно будут бодрыми и будут молиться с чувством. Вам же Небеса послали богатство, чтобы вы могли помогать бедным, давать милостыню, совершать добрые дела. Завтра откроют ваше “дело” и что увидят? Что вы перешли из одних войск в другие… Вместо того, чтобы давать милостыню и поддерживать Тору, вы не спали всю ночь и занимались Торой. Послушайте меня, если вы хотите удостоиться оправдания на суде, примите сейчас обязательство впредь давать цдаку и идите спать»…

Об этом говорит стих в нашей недельной главе: «…расставляют каждого у работы его и у ноши его» (Бэмидбар 4, 19). Вот что пишет Сэфер а-Хинух: «Чтобы не занимались левиты работой коэнов, и коэны — работой левитов, но каждый чтобы делал ту работу, которая предназначена ему, как сказано: “…каждого у работы его и у ноши его”. И приводится (в трактате Кидушин 27а), что хотел рабби Йеошуа бен-Хананья помочь рабби Йоханану бен-Гудгода в закрывании дверей. Сказал тот ему: “Вернись, и так ты уже согрешил и жизнь твоя (из-за этого) в опасности, потому что я — из привратников, а ты — из певцов”. Ясно, таким образом, что любому левиту, который займётся в Храме работой, не предназначенной ему, полагается смерть от руки Небес» (Мааян а-Шавуа).

Не отвлекаться от главного!

«Каждый при знамени своём со значками отчего дома их да стоят сыны Израиля станом; поодаль от шатра соборного стоять им станом вокруг» (Бэмидбар 2, 2).

Хафец Хаим приводит слова из книги Зоар (3, 118—2) о том, что стан Израиля в пустыне был подобен станам ангелов в Небесах. Подобно ангелам, как бы стоящим станом вокруг Шхины, колена Израиля стояли вокруг Скинии, обиталища Шхины — «чтобы показать, что Он — Б-г наш, Отец наш и Царь наш, а мы — народ Его и рабы Его, сыновья Его, “как молодые деревца масличные вокруг стола Его”» (см. Тэилим128, 3).

И добавляет, что и сегодня, когда Храм разрушен и мы в изгнании, все евреи, где бы они ни находились, молятся лицом к Иерусалиму. Их лица обращены туда, где стоял Храм, откуда не уходит Шхина. «Поэтому до сих пор мы — как племена со знамёнами своими в пустыне. И даже если мы находимся далеко оттуда, то наши души, глаза и сердца устремлены туда всегда».

Это удивительно и ко многому обязывает: что бы мы ни делали, где бы мы ни были, наши взгляды должны быть устремлены к единому центру — Его Шхине, а это требует цельной и подлинной веры. О такой вере наш рассказ.

Около трёхсот лет назад все евреи города Сана (Йемен) были изгнаны в Мауза — на засушливый пустынный остров, где не было ни воды, ни пищи и нещадно палило солнце. Их ожидала страшная смерть от жажды. Мольбы измученных людей оставались без ответа. Однако, в конце концов, имам согласился вернуть их из ссылки, но с одним условием: в Йемене часто бывали засухи. Руководители еврейской общины письменно обязались: всегда, когда бы ни случилась засуха, они будут молиться и вымолят дождь по просьбе имама. Если нет — они снова будут изгнаны!

Евреи выполняли обещание. Когда не было дождей и колодцы пустели, они объявляли пост и поднимались на кладбище для молитвы — просить, чтобы Всевышний послал дождь за заслуги умерших. И небо темнело, и начинался дождь.

Но однажды (наверное, из-за грехов) молитвы не были услышаны. Евреи постились во второй день недели, в пятый и снова во второй, но дождь не начался. Имам размахивал старинным договором: если в течение трёх дней дожди не пойдут, евреи будут вторично изгнаны в Мауза! Руководители умоляли об отсрочке: в пятый день недели будет объявлен ещё один пост, может быть, Всевышний смилостивится. Снова постились, но Небеса были непреклонны. Имам принял окончательное решение: он ждёт три дня — шестой день недели, субботу и первый день следующей недели, а затем евреи отправляются в ссылку!

Это угроза жизни людей. Сколько стариков и больных, беременных женщин и малых детей погибнет с началом выселения. И страшная участь ждёт тех, кто останется в живых… Решили, что выбора нет: нельзя поститься два дня подряд, это опасно для жизни (трактат Рош а-Шана 21а). Итак, придётся поститься в субботу, чтобы отвести тяжкий приговор! Ведь даже пост, призванный отвести несчастья, возвещённые человеку во сне, устраивают в субботу; а общественный пост, призванный отвести страшное несчастье от всей общины — тем более!

Был там один простой еврей, старьёвщик, который обрабатывал старые вещи. Ремесло это было одним из наименее прибыльных, он с трудом зарабатывал на хлеб. Услышав, что пост назначен на субботу, он был потрясён. Он не был сведущ в Законе, не претендовал судить о правильности решения, но это же невозможно! Как это — назначать пост на субботу?!

Он сказал жене: «Не будет этого! Не стану поститься в субботу!».

Ответила она: «Не дай Б-г обсуждать решения мудрецов. Мы не станем отделяться от общества!».

Сказал муж: «Вот увидишь, я отменю пост. Я вызову дожди».

Удивилась она этим словам, сказанным с такой уверенностью.

Он видел, что в день поста идут молиться на кладбище, и наивно предположил, что там обитает Шхина. В шестой день недели собрал он своё старьё и рабочие инструменты — деревянный молот и наковальню, сверло и клещи, и поднялся на кладбище. Придя туда, достал из мешка хлам и инструменты и разложил между надгробными камнями. Поднял глаза к Небесам и сказал: «Владыка мира! Ты видишь: этим я добываю пропитание. И Ты знаешь, что я не ем вволю. Ты знаешь, как важен для меня самый маленький заработок. Но когда приближается суббота, я прекращаю работу. Я оставляю свои дела. Почему? Потому, что Ты так велел, потому что такова Твоя воля. Я, которому так нужны деньги, отменяю свою волю ради Твоей. А Ты, Которому принадлежит всё и Который может всё, неужели не отменишь Свою волю ради моей, неужели не пошлёшь ливень?!».

Эти слова, сказанные с такой простотой, «пробили» врата Небес, прошли через все преграды, и небо покрылось тучами. Хлынул сильный ливень.

Старьёвщик собрал свои вещи и вернулся домой.

Он же знал, что поста не будет (Авотэйну сипру лану, Корэ а-Дорот).