Мирная жизнь как сосуд. Глава Ноах

«И был на всей земле язык один и слова одни» (Берешит 11:1).

Каждая наша молитва заканчивается просьбой о мире. Каждый Кадиш заканчивается пожеланием мира. И Мишна заканчивается словами Тэилим: «Господь благословит народ Свой миром» (29:11). Ведь Святой, благословен Он, не нашел лучшего сосуда, способного удержать в себе благословение для Израиля, чем мир.

Задумывался ли кто-нибудь, почему же в таком случае всё заканчивается миром, а не начинается с него? Почему молитва не открывается благословением мира, и почему мир не упоминается в первой же мишне?

Ответ в том, что мир — это сосуд. Если наполнить его благословением, в этом сосуде будет благословение. Но если наполнить его чем-то, не дай Б-г, противоположным, значит, это «противоположное» он и будет содержать…

Вот почему лишь после того, как мы перечисляем все наши просьбы во славу Небес и ради благословения, мы просим о мире, который сможет всё это вместить. Но от такого мира, в котором жило до поры до времени поколение разделения (строители Вавилонской башни)^[i], — да убережет нас Всевышний…

Ведь там все люди были едины, у них был «один язык и слова одни», но они пользовались своей сплоченностью, чтобы бунтовать против Царства Небес. Такое «сплоченное общество» не могло существовать, поэтому Б-г рассеял этих людей и смешал их языки.

Кроме того, мирная жизнь прекрасна, когда все знают истину — после того, как она уже прояснилась, когда все объединяются вокруг нее. Таков мир мудрецов и их учеников, умножающих мир.

Об этом говорит автор книги «Црор а-Мор»^[ii], комментируя стих о единстве (Берешит 11:1). Он цитирует также книгу Коэлет (4:9): «Вдвоем лучше, чем одному, ибо есть им плата добрая за труды их» (Коэлет 4:9) и спрашивает: когда хорошо объединение? Когда согласие происходит от единой истины. Но объединение стада, ведомого глупостью, не представляет собой ничего положительного.

Именно таким было единство поколения разделения — они сплотились вокруг абсурдной идеи восстания против власти Создателя. Поэтому достойны хвалы действия нашего праотца Авраам, который выступил против этого ложного согласия и разбил идолов^[iii]. (Маайан а-Шавуа)

Гаон раби Алуан Авидани^[iv] из Курдистана, желая максимально наглядно объяснить членам своей общины, как приходит благословение, когда между людьми мир и братство, и как тот, кто думает лишь о своем сиюминутном благе, причиняет несчастье — прежде всего себе, рассказал такую притчу.

В одном караване был осел, которого заботил лишь собственный сиюминутный комфорт. Он подошел к верблюду из того же каравана и сказал:

— Ты обратил внимание на низменность нашего состояния?

Верблюд не понял:

— Ты о чем?

Осел стал объяснять:

— Все над нами беспощадно издеваются, нагружают нас поклажей и подгоняют прутьями!

— Такова наша участь, неси это бремя и не выступай, — отреагировал верблюд.

Но осел не унимался:

— Но ведь этот приговор можно изменить. Давай скажу тебе, что сделать, и мы обретем свободу и вольную жизнь.

Верблюд выслушал план осла и согласился. Они добрались до горного хребта в пустынной местности, где было полно разбойников. Торговцы подгоняли животных, чтобы быстрее пройти этот опасный район. На повороте дороги осел подал верблюду знак, и оба легли на землю под своим грузом.

Торговцы содрогнулись, начали сильнее хлестать животных, но всё напрасно. Путешественники боялись, как бы в этот самый неподходящий момент не явились разбойники и не ограбили их. Они быстро разгрузили осла и верблюда и продолжили движение, оставив животных лежать.

Когда караван скрылся из виду, осел начал громко реветь-смеяться. Они с верблюдом встали, радуясь новообретённой свободе. Они скакали по горам и ели вкусные растения. Однако после этого осел чрезвычайно возгордился. Однажды утром он принялся прыгать и реветь изо всех сил. Сказал ему верблюд:

— Потише! Путники могут услышать тебя и взять нас в плен! Что это за радость, из-за которой ты так резвишься?

— Сегодня — мой день рождения, — отозвался осел. — Как мне не радоваться? Я буду реветь, сколько захочу!

— Тише! — предостерег верблюд, но было уже поздно. Между гор показался караван. Люди бросились к двум любителями свободы, схватили их, нагрузили товарами и стали тыкать в них палками, подгоняя. На повороте осел снова подмигнул верблюду и лег на землю. Но верблюд продолжил идти, не стал участвовать в «операции».

Тогда торговцы избили осла и, поскольку он всё еще лежал, они положили его на верблюда и так шли, пока не миновали опасный отрезок пути. Осел, лежа на горбах верблюда, шептал ему:

— Глупец остается глупцом. Я лежу и отдыхаю, а ты несешь меня на себе.

Верблюд не реагировал. Но когда они спускались с горы, верблюд вдруг побежал вперед, скача и прыгая.

— Да успокойся ты, — взревел осел. — Что еще за дух резвости вселился в тебя?

— Сегодня — мой день рождения, — ответил верблюд. Как же мне не резвиться и не прыгать?

Он подпрыгнул еще выше и сбросил осла. Тот полетел в пропасть. Ему не суждено было даже достичь дна этой пропасти: ударяясь о скалы, он разлетелся на отдельные части…

Такова участь тех, кто ставит свои сиюминутные желания выше общего, в том числе и своего собственного, долговременного блага. (Йосеф Даат — Изреэли)

[i] Раши в комментарии к Берешит 11:9 объясняет, почему поколения рассеяния не было истреблено — в отличие от поколения Потопа, хотя грех поколения рассеяния был более тяжким (отрицание власти Всевышнего и «борьба» с Ним): «(Все в) поколении Потопа были насильниками и враждовали друг с другом, поэтому они истреблены. Эти же (строители Башни) относились друг к другу с любовью и по-дружески, как сказано: “язык один и слова одни”».

[ii] Раби Авраам бар-Яаков Сэба (род. в 5200 / 1440) — комментатор Пятикнижия и знаток Каббалы. Родился в Испании, в королевстве Кастилия. Учился у раби Ицхака Канпантона (Гаона из Кастилии). Прославился как даршан (толкователь-проповедник), призывавший людей к раскаянию и к праведной жизни.

В 5252 /1492 году, когда евреи были изгнаны из Испании, поселился в португальском городе Порту. Через некоторое время был вынужден бежать и оттуда — после того как два его малолетних сына были похищены католическими священниками и насильно крещены. Он нашел временное пристанище в столице Португалии, Лиссабоне, но был вскоре схвачен вместе с другими раввинами города — их пытались принудить к крещению, чтобы вся община последовала их примеру. Незадолго до ареста, уже предвидя опасность, он закопал под одним из деревьев сада все свои рукописи, среди которых был его комментарий на Пятикнижие и на некоторые книги Писания, а также составленный им законодательный сборник. Спустя несколько месяцев ему удалось бежать морем в марокканский город Фес; оттуда он направился в Турцию и обосновался в Эдирне (бывшем византийском Адрианополе). Здесь он смог восстановить комментарий на Пятикнижие — книга, названная «Црор а-Мор», была издана в 5274 /1514 году в Стамбуле.
Его сын, раби Ицхак Сэба, стал тестем раби Йосефа Каро, автором всеобъемлющего кодекса еврейских законов Шульхан Арух.

[iii] Известный мидраш и Берешит Рабба: однажды в отсутствие отца (Тераха) Аврам разбил всех многочисленных божков и идолов, наполняющих его дом, кроме самого крупного, и вложил молоток в его каменную руку. Когда отец вернулся, Аврам объяснил ему, что идолы передрались из-за порции хлебного приношения — и самый большой из них всех побил. «Ты смеешься надо мной! — возмутился Терах. — Разве есть в этих изваяниях дух жизни? Ведь они изготовлены по моему заказу из дерева и камня — они ничего не чувствуют и не знают!» «Вслушайся сам в то, что ты говоришь!» — поймал его на слове Аврам.

[iv] Раби (Хахам) Алуан-Шимон Авидани (5641-5741 / 1881-1981, Эль-Амадия в иракском Курдистане — Иерусалим) — один из великих раввинов курдской еврейской общины, переводчик Танаха на курдский вариант арамейского языка, автор книг по еврейскому Закону и комментариев к каббалистической Книге Зоар.