«Справедливость, справедливость преследуй» (16:20). Этот рассказ известен хасидской общине от ребе из Гостинина, праведного Йехиэля Меира. Он был последним из старой команды, которая собралась вокруг ребе из Пшисхи и трудилась без устали, чтобы искоренить и выкорчевать в себе всякий самообман — обличить низость и пустоту, скрывающуюся за самодовольством и потребностью в наслаждении. После смерти их учителя они поставили над собой «Серафа» из Коцка, требовавшего абсолютной правды. Он обличал всякое подражание и фальшь, пока в итоге не отчаялся от обилия лжи в мире и, хлопнув дверью, ушел в затвор на двадцать два года.
Ребе из Гостинина выглядел исключением в этой решительной и бескомпромиссной группе, следовавшей качеству суда. Он был спокойным и с вечной улыбкой на устах. После смерти «Серафа» ученики назначили его над собой Адмором, и он управлял своей общиной мягко и доброжелательно. Его звали «Добрым Евреем». Это была доброта, идущая от примирения с недостатками мира.
Таков был ребе, и вот что он рассказывает.
Мы были хорошей командой в Коцке, — говорил он, — учащиеся уходили из своих ешив и от своих семей и спешили обжечься великим огнем, послушать колючие слова, провести самоанализ, который превратит их в кучу обломков. Но из этих камней они построят великолепный дворец. Мы были молодыми, мир исправлять не стремились, но думали, что исправим хотя бы себя…
Ребе умер, но яркий огонь его изречений и требований по-прежнему пылал. Хасиды группами собирались в местах своего проживания, чтобы продолжать его путь — искать в глубинах души, практиковать самокритику, стремиться к чистой правде и стараться, чтобы каждая заповедь исполнялась в совершенстве, во имя Небес. Игнорировать устоявшиеся порядки общества и все, к чему оно принуждает. Огонь горел, учащиеся приходили и собирались вокруг старшего в команде, который направлял и обучал, выступал и увещевал.
Об одной из таких групп я хотел рассказать. В главе ее стоял один из самых старых представителей нашей команды, который еще помнил славные дни Пшисхи, сиятельный период до того, как «Сераф» ушел в затвор, когда он еще думал, что сможет нас исправить.
Прошел год и еще год. Время делало свое дело, и этот руководитель, который был словно рычащий лев, ослабел, силы его уходили. Однажды мы услышали, что он заболел и слег в кровать. Сначала он пренебрегал своей слабостью, смеялся над собой и подозревал себя в лени. Но болезнь усиливалась, пока он не остался лежать без сил. Его ученикам сказали, что если они хотят попрощаться с ним, сейчас самое время, пока не стало поздно.
Они собрались и пришли к нему домой прощаться. Это не было прощание со слезами — не таков был их путь. Они хотели проститься так, как это делали ученики раби Йоханана, прося: «Учитель, научи нас путям жизни». Ты собираешься оставить нас посреди пустыни, а перед нами все еще долгий путь. Оставь же нам «дорожные припасы» — наставление и советы.
Когда он увидел их, его лицо просияло. Он подождал, пока они соберутся. Они были ему, словно родные дети, ведь он так много вложил в них, следя за их духовным ростом. Он был для них подобен ангелу, назначенному выращивать траву, который бьет ее и говорит «расти!»
Они собрались у его постели в торжественной тишине, подобающей такому часу. Склонились и стали прислушиваться. А он лежал и смотрел на них с большой любовью и жалостью.
Молчание продолжалось. Один из них набрался смелости, приблизился и прошептал: «Учитель, наши мудрецы говорят, что прощаться с другом нужно словами Алахи, чтобы через нее помнить о нем (Брахот 31 а). Алаха означает ходьбу, следование по пути. Мы хотели бы услышать…»
Больной кивнул, и его глаза загорелись. Он открыл рот, чтобы сказать свои последние слова. Внезапно он отвернулся к стене.
Все стояли в изумлении. Их учитель лежал с открытыми глазами и смотрел на стену, ничего не произнося. Все были в смятении. Они стояли и поглядывали друг на друга, а затем стали расходиться по одному.
Ночью к кровати больного срочно позвали врача. Состояние рава ухудшалось. «В эту ночь, — сказал врач, — ожидается кризис. Если он выживет, есть шанс на поправку».
Поспешили известить всю группу хасидов. Те всю ночь читали Теилим и молились за выздоровление учителя. Утром с него сошел пот, и врач сказал, что надежда есть. Какая началась радость! С каждым днем состояние рава улучшалось. На вторую неделю он встал с кровати, а на третью благословил: «Давший мне всякое добро» и устроил для своих учеников трапезу благодарности за выздоровление.
Они ели и пили, и когда на душе стало весело от вина, один из них набрался смелости и задал вопрос, который не давал покоя всем им: «Ребе, почему Вы повернулись к нам спиной? Разве Вы не думали, что это последняя возможность сказать нам свое слово?»
«Сыновья мои дорогие, — ответил рав, — всю свою жизнь я трудился, чтобы укоренить в себе правдивость и скромность. Два эти качества взаимосвязаны, поскольку гордыня — ложна и фальшива. Она подобна раздувшемуся квасному хлебу. А злое начало стережет человека, чтобы захватить его в свои сети. Оно не отдыхает и не успокаивается. Поэтому следует применять любые приемы и средства в борьбе с ним.
Поэтому, когда великолепное наставление для вас уже висело у меня на языке, а вы обступили мою кровать, настал момент истины. Внезапно во мне пробудилось осознание: быть может, это не Творец подал мне такую идею, а все это — проделки Сатана! Это он заставил меня заболеть, он довел меня до предсмертного состояния, он привел вас ко мне в последний момент и теперь он же подал мне прекрасное наставление для вас, чтобы вы восхитились мной, а я подумал: вот, я сделал великое дело, теперь меня будут помнить вечно, а я закрою глаза с гордостью. Тогда труд всей жизни пропал бы впустую!
И я решил: нет уж, он меня не поймает! И повернулся к вам спиной.
Теперь я вижу, что был прав — когда злое начало увидело, что его замысел провалился, моя смерть больше не была нужна ему, и я выздоровел…» (Майян а-Шавуа)
Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:
Шломбайт за 1 минуту!
