Четверть часа соблюдения шаббата. Насо

«И дарует тебе мир» (24:26). В Мидраше сказано (Мидраш Раба 11:7): «Мир на входе, мир на выходе, мир со всеми людьми. Раби говорит: Мир — это Тора, как сказано: “Б-г силу народу Своему даст, Б-г благословит Свой народ миром”». Мир велик, ибо равноценен всему, и никакие благословения не помогают, если с ними нет мира.

Гаон раби Шмуэль Палман, отец гаона раби Бен-Циона Палмана, в юности учился в ешиве Тельз и был одним из «львов в команде». Многие дискутировали с ним по разным разделам Гмары. Но было в ешиве несколько учеников, которые, поднявшись в страну Израиля, не выдержали испытания и сбросили с себя бремя Торы и заповедей. Тем не менее, их дружба со старыми товарищами по ешиве сохранилась.

Одним из таких людей был господин Йеошуа Рабинович, который стал затем мэром Тель-Авива, а еще позже — министром финансов. В юности он учился в Тельзе, а будучи мэром, жил неподалеку от раби Шмуэля.

У Рабиновича было любимое занятие — разговаривать с учениками ешивы об изучаемом материале. И хотя сам он во всех вопросах вел себя, как нееврей, все равно, видя учеников ешивы, он вспоминал былые дни и интересовался разделами, которыми они занимались, вступая с ними в полемику. Особенно он любил дискутировать с любимым сыном раби Шмуэля — юношей по имени Бен-Цион Палман, когда тот приезжал на шаббат домой.

Рядом в том же районе жила многодетная семья. Она уже не могла помещаться в своей маленькой квартире и экономила каждую монету, чтобы достроить еще комнаты. Но это строительство совершалось без городского разрешения, и соседи по дому стали жаловаться в мэрию, которая постановила разрушить все, что достроили.

Отец этого семейства, знавший лично раби Шмуэля, который был раввином синагоги, и его связь с мэром, попросил поговорить с Рабиновичем, чтобы тот сжалился над его семьей. Раби Шмуэль так и поступил, но Рабинович возразил, что отменить постановление никак не может. Строительство незаконно, да тут еще и жалобы соседей. По закону надо все сносить.

Сын из многодетной семьи, услышав такой ответ, решил обратиться к Бен-Циону Палману и пересказал ему всю историю. Бен-Цион решил попробовать помочь. К следующему шаббату он приготовил много интересных тем для обсуждения, которые могли бы увлечь Рабиновича. Он знал, что тот не откажется подискутировать с ним.

И вот, Рабинович выходит и тотчас видит юношу Бен-Циона, который стоит и ждет. «Что нового вы открыли на этой неделе?» — спросил мэр.

И парень, уже подготовленный, стал излагать свои открытия. Они долго стояли и вели обсуждение между собой. Закончив, Бен-Цион увидел, что Рабинович доволен беседой и остался в хорошем настроении. Он почувствовал, что сейчас самый подходящий момент попросить за благополучие той семьи. Сначала Рабинович ответил отказом, но юноша не оставлял его и со слезами стал умолять сжалиться над несчастной семьей.

Мэр услышал его и произнес: «Хорошо, давай заключим сделку. Я окольными путями улажу этот вопрос, и постановление о сносе не будет исполнено. А ты взамен обязуешься учиться ради меня каждый день четверть часа!»

Бен-Цион не ответил сразу, он молчал и думал. Рабинович, увидев его замешательство, добавил: «Чего молчишь? Ведь это хорошая сделка».

«Если это Ваша сделка, — начал парень, — то и у меня есть к Вам еще одна просьба. Хочу, чтобы взамен моей учебы ради Вас Вы каждую неделю четверть часа соблюдали шаббат, как раньше, когда учились в Тельзе».

«Невозможно, — возразил Рабинович, — ты видишь, как я привык к сигаретам. Я и 15 минут не продержусь без курения». Однако видя, что парень был серьезен, он предложил: «Если уж добавляешь к сделке четверть часа соблюдения шаббата, то и я добавлю: учить ты будешь не любой, а вполне конкретный трактат. И если уж мы говорим о шаббате, пусть это будет трактат Шаббат». Они пожали друг другу руки и заключили сделку.

Рабинович обещание сдержал — мэрия не стала разрушать постройку. Потом главный раввин Тель-Авива рассказывал о том, что Рабинович говорил ему в те дни: «Есть у меня каждый шаббат четверть часа, с 9:00 до 9:15, в которые я соблюдаю все точно так же, как делал, учась в Тельзе». Он рассказал о сделке, заключенной с Бен-Ционом Палманом (Шлемим ми-Цион).