Дварим — самая сильная книга наставлений

«Вот слова, которые произнес Моше перед всем Израилем» (1:1). Наш святой учитель «Ор а-Хаим» объяснял: «Вот слова» — эти, а не другие. Это чтобы ты понял, что за все свои дни не говорил Моше Рабейну ничего, кроме слов Торы и трепета, наставлений и поучений.

Хотам Софер достиг того, чего удостаивались лишь немногие авторитеты в Алахе, — его постановления и поучения были приняты всем народом Израиля, и никто их не оспаривал.

В книге «Хаим ле-Моцаэйэм» упоминается, что автор «Минхат Элазар» связывает причину такого успеха Хотам Софера с историей, произошедшей в ту пору, когда он возглавлял ешиву в Пресбурге.

В ешиве был один ученик, по фамилии Ландсберг, который запоминал каждое слово, слетавшее с уст Хотам Софера. И не только сами слова он запоминал, но даже и выражение лица главы ешивы. Память его настолько окрепла, что он мог повторить перед друзьями любой раздел в точности так, как излагал его Хотам Софер, и даже передать стиль, в котором тот выступал.

Однажды, когда в ешиве начался заново цикл изучения трактатов, Ландберг обратился к друзьям и сказал: «Вы ведь не помните, как наш учитель давал уроки три года назад. Прежде, чем глава ешивы начнет урок, я покажу вам в точности его стиль и даже выражение лица».

Так он и сделал, а его товарищи получили удовольствие и посмеялись. На уроке Хотам Софер заметил, что происходит что-то необычное, и что выражения лиц у присутствующих — не такие, как накануне. Когда он спросил их, в чем дело, никто не хотел выдавать истинную причину. Нашелся лишь один преданный ученик Аарон Давид Дойч, который открыл правду и сказал, что все смеются из-за пародии, сделанной Ландсбергом.

Едва услышав такое, Хотам Софер закрыл Гмару и сказал: «Ландсберг украл у меня урок», а затем вышел из комнаты.

Ученики поняли, что их наставник рассердился. На следующий день он объявил, что все обязаны придти на его ближайший урок, а кто не придет, тому придется покинуть ешиву. В назначенный час Хотам Софер вошел в бейт-мидраш, где ученики ожидали его в страхе и трепете. Но «наставник всей диаспоры» неожиданно произнес перед перед четырьмястами юношами: «Не понимаю, как такое произошло со мной вчера… Я оскорбил моего любимого ученика, одаренного исключительной любовью к Торе. Мне следовало понять, что его побудительным мотивом была любовь к Торе. Я пришел попросить у него прощения и пообещать, что больше так не поступлю…»

Сотни учеников не поверили своим ушам. Хотам Софер просит прощения у того, кто вчера вызвал над ним насмешки?! Разве это он должен просить прощения?! Ведь это мы — Ландсберг с товарищами — должны склониться в смирении и умолять, чтобы нас простили!

Однако после некоторого размышления они поняли, каким трепетом перед Небесами и скромностью обладал их учитель. Сотни уроков по книгам Мусара не оставили бы такой след в их сердцах, как эти несколько слов из уст Хотам Софера. Очевидно, это не оправдывает поступка Ландберга, однако Хотам Софер, исходя из своего глубокого понимания Торы, решил, что пример смирения и учтивости гораздо важнее для учеников (Леханех Бесимха).