Суть иудаизма в двух словах. Мишпатим

«Когда купишь еврейского раба» (21:2). Если бы нас попросили дать пример заповедей Торы, мы бы тут же припомнили заповедь шаббата, молитву, тфилин. Если бы нас спросили, какие заповеди самые важные, мы бы назвали Йом Кипур и Песах, законы супружеской жизни, запреты на некоторые виды пищи. В предудыщей главе мы читали о подготовке народа Израиля к дарованию Торы, о трех днях ограничения, о великом огне и дыме, словно из печи, о молниях и звуке шофара. «Голос Б-га в силе, голос Б-га в великолепии, высекает языки пламени и сотрясает пустыню». Это было дарование Торы. Мы ждем, какие же законы нам заповедуют, и вдруг читаем о правах раба и рабыни, о законах о нанесении ущерба и охране имущества, о том, что нельзя причинять страдания пришельцу, сироте и вдове, нельзя никого проклинать и искажать правосудие. Это законы, действующие между человеком и его ближним, которые, на первый взгляд, не являются исключительными характеристиками иудаизма. Это не цицит и тфилин, не мезуза, не шаббат и не праздники. Почему так?

Возможно, ответ кроется в следующей истории. Ее рассказал тот, с кем она произошла, — рав Ицхак Яаков Рудерман, глава ешивы Балтимор, автор книги «Мибейт Леви». Некогда он учился в ешиве Слободка и считался одним из ее выдающихся представителей. Однажды он трудился над разрешением одного трудного вопроса в Талмуде. Товарищи не сумели помочь ему, и он решил спросить гаона раби Лейба из Вилкомира.

Раби Лейб, зять рава из Поневежа, много лет был главой еврейской общины Вилкомира, но к старости ушел с этой должности и поселился в городе Ковна, чтобы без помех погрузиться в Тору. Слободка была пригородом Ковны, и раби Ицхак Яаков Рудерман пересек мост над рекой, чтобы добраться до дома раби Лейба и изложить перед ним свой вопрос.

Раби Лейб выслушал вопрос, достал Гмару и углубился в соответствующий раздел. Но вопрос действительно был твердым, как железо! В итоге рав проводил своего молодого гостя наружу, предупредив быть осторожнее в темноте — на улицах полно ям, и ничего не видно.

Раби Ицхак Яаков благополучно добрался до своей комнаты, обессиливший от целого дня умственной работы и длинной прогулки. Он прочел Шма Исраэль и погрузился в сон.

Когда он проснулся, за окном уже было утро. Он открыл глаза и увидел раби Лейба, которому тогда было 86 лет, стоящим терпеливо рядом с его кроватью и смотрящим на него.

Раби Ицхак Яаков тотчас стал омывать руки и с трепетом спросил: «Что рав делает здесь?»

«Жду, пока проснешься, — добродушно ответил пожилой учитель, — Когда ты ушел, я продолжил размышлять над вопросом и пришел к решению. Я сразу же направился сюда, выяснил, где ты живешь, и вот я здесь. Когда благословишь на Тору, я дам тебе ответ…»

Рав Ицхак Яаков взволновался: «Вы, верно, ожидаете уже долгое время! Почему не разбудили меня?»

Старец содрогнулся: «О чем ты думаешь? Ведь это означало бы украсть у тебя сон! Тогда моя заповедь совершилась бы через нарушение!»

В этом весь иудаизм «на одной ноге». Так было и на скрижалях: на одной — заповеди между людьми и Б-гом, на другой — между одним человеком и другим. Другие народы не понимают, что соблюдение прав ближнего — тоже заповедь; что совершение добра есть тоже служение Б-гу; что Тора освящает материальную жизнь; что «половина вам» — это тоже «половина Б-гу» (выражение, используемое применительно к законам праздника). Вот почему Творец возвестил нам в первую очередь законы об имуществе, права рабов, заботу о сироте и вдове. Это чтобы мы укоренили в своих сердцах, что совершенное служение Б-гу — это соединение обеих скрижалей — обязанностей перед Б-гом и обязанностей перед нашими ближними! (Майян а-Шавуа)