Чему радовался раби. Шофтим

«Чтобы не возносилось сердце его над братьями» (Шофтим, 17:20)

Совершенно скромным был рабби Иехиэль из Александрова, благословенна память праведника. Когда уговаривали его встать во главе общины, ответил он: «В действительности, каждый из народа Исраэля достоин управлять общиной. Ведь учили мы, что каждый из Исраэля достоин царства» (Трактат Орьот, 13). Но существует большое опасение, что если коронуют его, то овладеет им дух его, и возгордится он, не дай Б-г, а для руководителя заповедь не возносится над братьями. Что сделали? Нашли выход: сказали, что нет у человека никакого возвышения в мире, он так низок, что даже если будет руководителем, ему нечем будет гордиться.

И он принял назначение…

Когда он пришел в первый день к хасидам, то сказал: «Учили мы (Трактат Макот, 2:8), что когда убийцу, изгнанного в город убежище, захотят почтить жители города, пусть скажет им: “Я убийца”. Но скажут ему: “И все же, несмотря на это”, тогда пусть примет от них. И я тоже обязан сказать вам, что я самый плохой из плохих, и самый низкий из низких, но если вы скажете: “И все же, несмотря на это”, приму на себя, как повелела мишна» (Цадик бэ-эмунато).

Однажды, в начале своего руководства, сказал он: Моше рабейну был самым скромным из всех людей, и отказывался от своего посланничества идти вызволить Исраэль, потому что его брат Аарон достойнее его. Но когда он услышал призыв Ашема из куста сне: «И сказал, Моше, Моше, и сказал он, вот я». И объясняют наши мудрецы, благословенна память праведников: «Вот я для священничества, вот я для царства» (Шмот раба, 2:13). Я удивлен…

В прежние дни было принято налагать штраф на того, кто совершил грех или нарушил устав общины, и некоторое время он обслуживал общину. На рассвете обходил дома и будил жителей на молитву. В случае более серьезных грехов, он должен был также растапливать печь, приносить воду для умывальника в синагоге и т.п.

Но если случалось, что шамес синагоги сам согрешил, на него налагали не обычный штраф, ведь это и так была его работа. Решали, что вместо того, чтобы стоять на молитве около западной стены, где он всегда молился, он будет стоять у восточной стены, где молятся важные люди города, на глазах всей общины. И предупреждали его, что если грех повторится, поставят его в этот месяц на место главы общины, а если еще раз повторит — посадят его на место рава…

И об этом думал Моше рабейну, мир ему, по своей скромности: Почему видел я это великое зрелище? Это не что иное, как наказание за мои грехи. Он принял Суд Небес с любовью и сразу сказал: «Вот я для священства, вот я для царства», как тот шамес, готовый закопать себя от стыда, когда осуждают его сидеть на месте рава…

И закончил с разбитым сердцем: «Кто знает, что думают на Небесах о руководстве, которое хотят наложить на меня, и о моей наглости принять его»… (Маоран Исраэль)

И в заключение: раби Ихиель из Александрова обычно сам следил за выпечкой мацы, и было трудно человеку, ставящему печать кошерности, из-за его придирчивости. Как-то рав не мог сам следить за выпечкой и послал вместо себя своего сына, автора книги «Исмах Исраэль», благословенна память праведника, который устрожал еще больше. Рассердился ставящий печать и побежал к раввину: «Рабби, вы ничего не стоите, но сын ваш хуже вас».

Побледнело лицо рава: «Не может быть, — сказал он, — нет человека, хуже меня». (Йемот олам)

Он, в самом деле, так полагал.