Молящийся медведь. Цав

«И огонь жертвенника пусть горит на нем» (Цав, 6:2)

Рассказывают, что когда раву, автору книги «Имрей эмет» из Гур, благословенна память праведника, было лет пять, и он учил в хейдере недельную главу, то обратился с вопросом к меламеду: написано, огонь жертвенника пусть горит в нем? Надо написать: огонь жертвенника пусть горит на нем, на жертвеннике.

Не знал меламед ответа и сказал: «Спроси у своего отца».

Обратился ребенок к отцу, автору книги «Сфат эмет», благословенна память праведника.

Спросил отец сына: «Ну, а ты что думаешь?» Ответил мальчик: «по-моему, пасук “огонь жертвенника пусть горит в нем” — значит, в коэне. Заповедь (которую он исполняет) излучает на него свет, и загорается в нем в полную силу мощь и солнце»…

Сказал праведник, раби Яаков Меир Зилберберг в одной из своих бесед (Сихот итхазкут): Известна история о Хатам Софере, да защитят нас его заслуги, который обычно с великим плачем читал каждую пятничную ночь полуночную молитву вместе со всеми учениками. Однажды отсутствовал постоянный хазан, и один ученик вел вместо него молитву, но не плакал. После этого велел Хатам Софер проверить его, и было обнаружено, что он совершенно испорчен, упаси Ашем, и увлекся чуждой культурой, да смилуется Ашем. И это не был период «меж теснин», и это не были грозные дни, только пятничная ночь в середине года…

Но сегодня, даже если кто-то не плачет во время чтения полуночной молитвы, это не говорит о том, что он нехорош. Только в том поколении, когда сердца были открыты, если кто-то не плакал, то это было только из-за испорченности.

И продолжал: и не только тогда. Ведь Хатам Софер жил около ста пятидесяти лет назад, но то же было за поколение до нас, это происходило не только с праведниками и святыми, но и с простыми евреям.

Я слышал от одного еврея, который помнил, что в его молодости собирались евреи в дни «меж теснин», в синагоге, чтобы произносить «полуденную молитву исправления», и пол был мокрым от слез даже вокруг простых евреев, сидевших на полу и оплакивавших разрушение Храма.

И праведники передали, что перед приходом Машиаха будет сердце закрытым и закупоренным.

Сердце закрыто для чувств, а глаза — для слез.

Автор книги «Тиферет Исраэль» писал, что из-за закрытости нашего сердца мы считаемся принужденными, «а принужденный освобожден» (от исполнения заповеди), и не наказывается за то, что не скорбит по Иерушалаиму, как полагается..

И что нам сказать — «если прежние были, как ангелы, то мы — как люди. А если прежние были, как люди, то мы — как ослы» (Трактат Шабат, 112). Что хотели мудрецы сказать нам, уподобив нас ослам? Огорчить нас? Наоборот, сказал праведник раби Исраэль из Ружина, благословенна память праведника: утешить нас.

Каким образом? Это видно из рассказанной им истории.

Цыгане научили медведя танцевать под красивые звуки и собирали с глазеющих гроши после представления. Один из цыган почувствовал, что представление приелось, стало избитым. Тут пришла цыганам идея: показывать в синагогах молящегося медведя. Бархатная кипа на голове, талит на плечах, и он раскачивается, перелистывая своими лапами молитвенник, лежащий перед ним, издает горловые звуки и заканчивает тремя шагами назад, кланяясь влево и вправо…

Все смеялись, хлопали в ладоши и клали монеты в бархатную кипу, которая превращалась в руках цыгана в подобие миски. Вдруг со стороны собравшихся послышалось ворчание: «Разве это можно назвать молитвой? Ни одного слова не слышно, как следует!»

«Тише, — прикрикнули на него, — ведь это только медведь, — что ты от него хочешь»…

Это они имели в виду. От ангелов требуют песни ангелов. От человека требуют разговор и действие. Но мы, как ослы. И принимается наша работа, как есть… (Нер Исраэль, 2:88).

Известно, что сказал святой автор книги «Хидушей арим» их Гур, благословенна память праведника, о словах «Шульхан арух»: подобает каждому богобоязнененному человеку страдать и тревожиться о разрушении Храма. И задается вопрос: тот, кто небогобоязнен, не должен скорбеть о разрушении Храма?! Он должен сожалеть, прежде всего, о себе, почему он небогобоязнен.

Это наше состояние, Но мы должны знать, что это наше испытание, в котором мы должны устоять.

Но ненадолго. «Вдруг придет в свои чертоги господин, которого вы просите». Не сегодня-завтра прозвучит большой шофар — наступит великое пробуждение «И обрежет Ашем сердце твое», удалит закрытость сердца, «и дам Я вам сердце новое и дух новый дам внутрь вам, и удалю сердце каменное из плоти вашей».

И тогда придет чувственная вера «И каждый покажет пальцем и скажет: “Вот наш Б-г, на Него мы надеялись, и Он спас нас!” Это Ашем, на которого мы надеялись — возвеселимся и возрадуемся спасению Его». Вскоре, в наши дни! (Мааян ашавуа)