Скрипичный ключ, отворяющий двери

Когда Моти и его другу Ури не было и двадцати лет, у каждого из них была кипа на голове, гитара в чехле и внутреннее желание приносить людям радость. Поначалу Моти знал всего десяток аккордов, но это его не останавливало: он не боялся выступать перед людьми на улицах городов и отрабатывал свое мастерство прямо перед публикой.

Конечно, часто им бросали монеты в гитарные чехлы, но они катались по всему Израилю со своими импровизированными выступлениями не ради денег. Они заряжались энергией от слушателей. Они чувствовали, что музыка способна разрушать стены между людьми, открывать сердца, сближать и радовать.

Они ездили повсюду и выступали везде. На военных базах или перед группами молодежи в парках было совсем просто петь: слушатели уже ждали этой эмоциональной связи, которая возникала буквально с самых первых слов песни. В домах престарелых публика была глуховата, плохо различала слова, зато как же люди там были рады самому факту, что кто-то вообще вспомнил о них.

В некоторые вечера у Моти и Ури не было конкретного пункта назначения. Тогда они просто стучали в двери особняков и квартир.

Наверное, в этом было что-то вроде проверки самих себя на стойкость. Откроются ли перед ними двери в дома, двери в сердца — когда в их распоряжении, вместо ключа, только такая эфемерная и неосязаемая вещь, как та музыка, которую они играют?

— Кто там? — спрашивали из-за двери.

— Два музыканта с гитарами пытаются радовать людей.

— Должно быть, это ошибка, — говорили те, кого ребята пришли порадовать, — мы ничего не заказывали.

Или:

— Я уже сегодня жертвовал на благотворительность.

Или даже:

— Извините, у меня нет ключа.

В один вечер музыканты услышали этот ответ из всех шести квартир двухэтажного дома. Моти с ужасом представил себе целое здание людей, безнадежно запертых в своих квартирах без ключей. Он понимал, что люди просто придумывают отговорки, но он их ни в чем не винил. Он и сам был не уверен, что открыл бы в похожей ситуации. Но зато, когда кто-то открывал дверь — ох, целую книгу можно было бы написать про те «домашние концерты».

Однажды вечером они постучали в одну из дверей в жилом комплексе. Подождали. Еще постучали. Еще подождали, тихонько перебирая струны своих гитар, стоя на лестничной площадке. Наконец услышали из глубины квартиры печальный женский голос:

— Кто там?

Ури ответил их обычной формулой:

— Два музыканта с гитарами пытаются радовать людей.

Молчание. Они уже приготовились уходить, но тут послышались медленные тяжелые шаги, в замке зашуршало и дверь открылась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти. Может быть, ей было и меньше, но седеющие волосы в неопрятном пучке и кое-как нацепленная одежда даже молодую женщину делают пятидесятилетней. Лицо женщины было мокрым от слез. Она молча посторонилась и махнула в сторону комнаты.

Ури и Моти приняли этот неопределенный жест за приглашение и вошли. В комнате был беспорядок. У Моти сразу возникло ощущение, что в этом доме недавно произошла какая-то трагедия.

Музыканты пели и играли для женщины пока, наконец, не увидели свет в ее глазах. Когда они закончили, она спросила дрожащим голосом:

— Вы уверены, что вы люди?

Они посмотрели на хозяйку вопросительно.

— У меня сейчас очень трудные времена. Депрессия? Да, это, наверное, так называется. Я просто лежу или сижу на диване часами и не могу пошевелиться. Только что я сидела вот здесь — и сказала Б-гу: «Если Ты действительно существуешь, сделай что-нибудь! Не могу так жить! Пошли ангела, чтобы принес хотя бы немного радости в мое сердце». А потом вы постучали. Так вы уверены, что вы люди, а не ангелы с Небес?!

Моти и Ури улыбнулись, переглянулись и сыграли еще одну песню. Им показалось, что, когда они уходили, в этой комнате что-то неуловимо изменилось. Светлее, стало, что ли? Наверное. Ведь даже после самой темной ночи наступает рассвет. И даже для самых крепко запертых дверей находятся ключи.