Пасхальная Агада рассказывает

Старейшая Агада в мире

Самой старой в мире Агаде более 850 лет, и она была найдена среди других свитков, книг и документов Каирской гнизы во второй половине XIX века.

В 1864 году рабби Яаков Сапир, отправившийся из Иерусалима в далекое путешествие по Востоку в качестве эмиссара общины прушим, последователей Виленского Гаона, добрался до египетского города Фустат, недалеко от Каира, где обнаружил синагогу Бен Эзры, которой к тому моменту уже было не менее тысячи лет. Получив разрешение осмотреть гнизу этой синагоги, рабби Яаков был поражен количеству и древности хранящихся там документов.

Гнизы, конечно, существовали и в других центрах диаспоры, но только в Фустате были впервые обнаружены свитки далекого девятого века — они уцелели благодаря полупустынному климату этого города. В XXI веке, правда, открылось еще одно хранилище древних рукописей — в северо-афганской провинции Саманган, но Афганская гниза, по-видимому, содержит в несколько раз меньше документов, чем Каирская.

На часть содержимого Каирской гнизы удалось взглянуть в разное время и немецкому путешественнику Симону фон Гельдерну, и караиму Аврааму Фирковичу, и русскому архимандриту Антонину, и востоковеду А.Я. Гаркави, но только в начале 20-го века более 100 000 страниц и фрагментов архива начали изучаться со всем вниманием, и историки получили множество свидетельств богатой еврейской жизни в Египте под исламским правлением.

Среди найденных свитков рабби Яаков Сапир нашел и Мидраш аГадоль, составленный рабби Давидом Адани в XIV веке, и книгу Бен Сира, и вот эту самую Пасхальную Агаду, написанную на пергаменте в X веке нашей эры. В Агаде можно найти пояснения касательно того, как необходимо проводить Седер (и они точно такие же, как и сейчас, только написаны на еврейско-арабском языке), а кроме того — имя ее владельца: «Это сидур (молитвенник) Йосефа бен Амрома, да проживет он долго, по имени Твоему, амен и амен».

Агада, записанная по памяти

Во время нацистской оккупации Франции правительство Виши начало интернировать евреев, которые въехали во Францию из юго-западной Германии и других территорий, недавно завоеванных нацистами. Режим Виши заключил 6 500 из этих евреев в концлагерь Гюрс в Пиренейских горах на юго-западе Франции. В течение войны более 1 100 заключенных умерли в лагере от голода, болезней и вследствие невыносимых условий; к концу войны почти 4000 человек были депортированы в лагеря смерти в оккупированной Польше.

Весной 1941 года, по мере приближения Песаха, небольшая группа евреев в лагере Гюрс начала работать над созданием Пасхальной Агады. Арье Людвиг Цукерман из Гамбурга и раввин Лео Ансбахер из Франкфурта сели и записали по памяти весь текст Агады. Позже в том же году Цукерман также записывал некоторые из самых значимых молитв Йом Кипура на клочках бумаги, чтобы евреи могли молиться по ним.

Эта рукопись вошла в историю под названием «Агада Гюрса». На первой странице рукописи, как и во многих Агадот, мы видим пасхальное блюдо с пояснениями, которое нарисовал для евреев заключенный немец — живописец Карл Швезиг. Другой рисунок того же художника выполнен акварелью и изображает евреев, получающих Тору с горы… нет, это не гора Синай — потому что и гора, и евреи, и Тора окружены высоким забором и колючей проволокой. Евреи получают Тору в концентрационном лагере.

Рав Ансбахер понимал, что многие ассимилированные евреи не умеют читать на иврите, поэтому песни, которыми традиционно заканчивается каждая Пасхальная Агада: «Хад Хадья», «Эхад — ми йодеа?» и другие, — написаны латиницей. К Песаху 1941-го года с этой рукописи было снято и успешно использовано в лагере лишь несколько копий, но одну копию удалось передать раву Шмуэлю Рене Каппелю, назначенному раввину концлагерей юго-запада Франции, который привез его в Тулузу, и там ее тоже копировали и использовали на Пасхальном Седере.

Доктор Пинхас Зигмунд Ротшильд, бывший узник Гюрса, вспоминал: «До Гюрса мы вели беззаботное существование в диаспоре и не пытались по-настоящему понять или вспомнить чудо Исхода из Египта, из рабства на свободу, но теперь то, что выпало на долю нашего народа в те далекие дни, коснулось нас и стало частью нашего повседневного существования. Мы балансировали между надеждой на свободу и тяготами, все еще ожидающими нас, когда мы начали готовиться к праздничной неделе в лагере».

То, что в концлагере была настоящая Агада, сделанная самими заключенными, оказало большое влияние на всех евреев, даже на самых далеких от религии. «Мы чувствовали, как будто освежающий ветерок из Земли Обетованной прилетел к нам через пустыню: силой Своей руки Бог выводил нас из дома рабства».

И Арье Цукерман, и рав Лео Ансбахер пережили Катастрофу. Рав Ансбахер переехал в Израиль, а Цукерман работал преподавателем иудаики в Брюсселе до своей смерти в 1958 году. Его младший сын, Йеошуа, стал раввином, репатриировался в Израиль, создал здесь семью, вырастил детей — а также подарил свою копию «Агады Гюрса» мемориалу Яд Вашем.

Агада Ротшильдов

Путешествие одного из самых изысканно иллюстрированных повествований об Исходе началось в 1492-м году в Северной Италии, когда Моше бен Йекутиэль а-Коэн поручил переписчику подготовить для него Агаду, оставив в ней место для иллюстраций, которые впоследствии были выполнены, как предполагают, известным еврейским художником Йоэлем бен Шимоном. Искусно украшенная 150 смелыми и красочными иллюстрациями, эта Агада считается одной из наиболее искусных в мире.

Тем не менее, исторической точностью иллюстрации не отличаются. Египетские города Питом и Рамзес здесь предстают рыцарскими замками, построенными в позднеготическом стиле, а люди изображены в типичной для средневековой Италии одежде.

Около ста лет назад эту Агаду приобрел знаменитый филантроп барон Эдмунд Ротшильд, заядлый коллекционер еврейских книг и рукописей.

После смерти Эдмунда Ротшильда в 1934 году его коллекцию наследовали трое его детей. Его старший сын, Джеймс, привез большую часть своей доли коллекции в свое поместье в Англии, но по неизвестным причинам шесть причитающихся ему рукописей он оставил во Франции, в доме родителей, — и в том числе, знаменитую Агаду Йоэля бен Шимона.

Когда нацисты вошли в Париж 14 июня 1940 года, они сразу же нацелились на местные богатства, и особенно — на ценные частные коллекции произведений искусства. Почувствовав надвигающуюся угрозу, второй сын Эдмунда, Морис, спрятал рукописи в сейфе одного из парижских банков. Но 21 января 1941 года нацисты вскрыли банковский сейф и вывезли сокровища. Затем они отправились в поместье Ротшильдов, где продолжили грабеж. Среди взятых рукописей была и иллюстрированная Агада Джеймса Ротшильда.

Вместе с сотнями тысяч книг и произведений искусства сокровища Ротшильда были отправлены в Берлин, но позже немцы эвакуировали огромное количество этих рукописей и шедевров из города, спасая их от воздушных налетов союзников. Американские, британские и советские войска нашли в конце войны множество спрятанных немцами музейных и коллекционных ценностей, и, по большей части, вернули их владельцам.

Только Советский Союз продолжал удерживать у себя «военные трофеи» вплоть до своего распада. Лишь в 1990-х годах предметы коллекции Ротшильдов вернулись из Москвы и Минска; знаменитой Агады среди возвращенных предметов не было.

Но Агада не пропала — она лишь существовала в течение нескольких десятилетий под другим именем, и специалисты называли ее «Агадой Мерфи», по имени американского профессора доктора Фреда Тоусли Мерфи, в чьей коллекции она находилась с окончания войны. Профессор завещал рукопись Йельскому Университету. На последней странице Агады было написано имя: Уильям В. Блэк. Это имя американского солдата, воевавшего во Второй мировой войне, по-видимому, объясняет, каким образом попала Агада Ротшильда — а это была именно она — в США.

К тому времени, когда исследователь из Принстона идентифицировал Агаду Мерфи как один из предметов коллекции Ротшильдов, Джеймс Ротшильд умер, и Агада была возвращена его вдове, баронессе Дороти. Лишь после смерти баронессы, в 1988-м году, по ее завещанию, знаменитая Агада наконец вернулась туда, где ей всегда было место: в Иерусалим. Она с большой помпой прибыла в Национальную библиотеку — но почему-то без трех листов с иллюстрациями.

В 2007 году, на одном из аукционов во Франции были проданы два листа из неизвестной Агады. В следующем году торговец антиквариатом, который купил их, отправил их на экспертизу в Иерусалим, где они были идентифицированы экспертом по иллюстрированным еврейским рукописям как две из трех пропавших страниц «Агады Ротшильда». Вскоре Национальная библиотека их приобрела, вернула на свои места, отсканировала всю книгу и выложила ее в открытый доступ. По каким аукционам и коллекциям путешествует еще одна страница — неизвестно до сегодняшнего дня.

Первые печатные

Первая печатная версия Агады, по-видимому, впервые увидела свет в испанском городе Гвадалахаре в 1482 году, на заре книгопечатания и всего за десять лет до изгнания евреев из Испании. Однако в этой дате у ученых нет полной уверенности, так как в самом тексте нет указания ни на место, ни на дату издания. Эта Агада на данный момент существует лишь в одном экземпляре, который хранится в Национальной Библиотеке Израиля.

Первая печатная Агада с иллюстрациями, которая дошла до нас целиком, была изготовлена в Праге в 1526 году. Прага была первым городом к северу от Альп, где печатались еврейские книги. Один из первых печатников в Праге Гершом бен Шломо Коэн вместе со своим братом Гронемом (Иеронимом) создал Агаду, на которую книгопечатники равнялись в последующие столетия.

Пражская Агада богато украшена шестьюдесятью гравюрами, первые слова новых разделов богато украшены, многие страницы заключены в искусно вырисованные рамки. Пражская Агада продолжила традицию иллюстраций, начатую в рукописях Агады, и в некотором смысле установила правила для иллюстраций всех последующих печатных Агадот. Иллюстрации здесь можно условно разделить на три группы: сцены и символы, связанные с традициями Песаха; иллюстрации рассказа об Исходе; сцены из Танаха, напрямую не связанные с рассказом Исхода из Египта и содержащие в себе аллюзии на Окончательное Избавление.

***

«Агада» — это значит: рассказ. Каждая старинная Пасхальная Агада может рассказать нам свою собственную, личную, историю. Но главная история — одна на всех: история любви Вс-вышнего к еврейскому народу, история, чья последняя глава пока еще не написана, и начнется она с последних слов каждой Пасхальной Агады: «В следующем году в Иерусалиме»!