Несколько секунд и вся жизнь

Две свечки

Маше было девять лет. Она жила в Москве и училась в хорошей еврейской школе. Еврейской в том смысле, что, кроме общеобразовательных предметов, там еще учили ивриту и еврейской истории и изредка устраивали экскурсии в синагогу. Учительницу называли там не по имени-отчеству, а «мора». Некоторые учителя были религиозными, но, по правилам школы, им не разрешалось «оказывать на учеников религиозное давление». Учить детей они могли только еврейской истории, праздникам, обычаям — не Торе.

Каждый раз, когда мора Эстер входила в класс к своим маленьким ученикам и встречалась с глазами Маши — ей так хотелось рассказать ей, именно ей, про Б-га, Тору и заповеди, а не про «традиции и обычаи». Эстер чувствовала, что эти глаза ждут от нее именно этого.

Однажды Эстер решилась. «Пусть меня завтра уволят, но я приглашу Машу к себе домой на субботнюю трапезу!»

И пригласила. Позвонила Машиным родителям, родители были не против, и Маша пришла в пятницу вечером к Эстер домой.

Мало кто из московских евреев видел в своей жизни субботние свечи. Маша так точно их впервые увидела и тут же сказала Эстер: «Я тоже хочу зажечь свечи!»

Эстер мягко объяснила девочке, что она зажигает свечи за своего мужа, за своих детей и за нее, Машу, тоже, но Маша заупрямилась:

— Пожалуйста, дайте мне зажечь. Ведь кто знает, когда я еще смогу зажечь субботние свечи? У моей мамы их нет…

Эстер не стала спорить, дала Маше две свечки, она их зажгла, повторила за учительницей благословение. Потом была трапеза, песни, разговоры, а потом за Машей пришла мама и отвела ее домой — всё закончилось.

В школе Эстер, конечно, рассказала, что Маша была у нее в шабат в гостях, но её, к счастью, не уволили. Только попросили больше так не делать. Скоро Машина семья переехала в другой район, и Машу перевели в другую прекрасную школу с углубленным изучением гуманитарных дисциплин. Эта школа называлась лицеем, и еврейского в ней уже не было совсем ничего.

Ехали в церковь, а попали в синагогу

Прошло еще несколько лет. Маша познакомилась с приятным молодым человеком по имени Владислав, он сделал ей предложение, и Маша его с радостью приняла. Машиной маме молодой человек очень понравился: он закончил Университет, неплохо зарабатывал, а главное — был из хорошей семьи: родители непьющие, работящие, по воскресеньям не перед телевизором лежат, а в церковь ходят.

Всем было понятно, что будет венчание. Маша уже ходила в церковь, познакомилась со священником. Раньше она скептически относилась «ко всяким попам», но Владик ее убедил, что все от человека зависит, и действительно, отец Александр явно был интеллигентным и умным дядечкой, а в белом шелковом подризнике он выглядел просто царственно.

Машу покрестили. Она не очень вникала, какие слова говорились на ее крещении. Для нее этот обряд был сродни подаче документов в загс. Некрещеных не венчают — значит, надо через это пройти. Тем более, что церковь, полная золота и икон, напоминала дворец гораздо больше, чем дворец бракосочетаний.

Свадьба была назначена на субботу. Маша в пышном белом платье села в украшенный лимузин вместе со своими двумя подружками и поехала в церковь, глядя в раскрытое окно с тем чувством любви ко всему на свете, которое так знакомо каждой невесте. Всё вызывало у нее нежные чувства: так мил воробей, купающийся в луже; так трогателен дедушка с палочкой, переходящий дорогу, так умилительно первоклашки стараются идти только по трещинам на асфальте…

Лимузин остановился на красный свет, и Маша увидела на перекрестке трех совсем молоденьких девушек в длинных юбках с испуганными глазами провинциалок. Маша сразу догадалась, что это были еврейки. «Какие симпатичные, скромные, хорошие девушки, они явно не знают, куда им идти!»

— Девушки, вам помочь? — Крикнула Маша из окна.

— Ой, да, да, спасибо, нам нужен Большой Спасоглинищевский переулок!

— А-а, сейчас… Значит так: поворачиваете направо, проходите два квартала, поворачиваете налево… Нет, вы потеряетесь, это сложно, давайте мы вас подвезем. Ой, вы же религиозные, вы не можете ехать в субботу. Тогда так: мы поедем, а вы идите за нами. Ничего-ничего, не смотрите, что мы на свадьбу едем, у нас куча времени!

— Вы что, всю Москву знаете? Каждый переулок? — поразилась одна из девушек.

— Нет, конечно, не всю, — засмеялась Маша. Просто я знаю синагогу на Большом Спасоглинищевском.

— Вы? Синагогу?

— Ну да, у меня мама еврейка!

— Еврейка? — снова переспросила девушка, уткнувшись взглядом в ярко блестящий золотой крест, висевший у Маши на шее.

— Ах, это? Не обращайте внимания, просто я выхожу замуж, а без этого нас не повенчают.

Девушки в длинных юбках переглянулись.

— Как вас зовут?

— Маша. Ну, или Мирьям, если хотите, — у Маши было отличное настроение, и ей хотелось всех веселить, всех радовать и ни с кем не ссориться.

Одна из девушек вдруг произнесла:

— Как интересно! Меня зовут тоже Мирьям, правда чудно?

— Правда! — с улыбкой откликнулась Маша, пробка рассосалась, и лимузин медленно двинулся к синагоге, а девушки пошли следом. Вскоре процессия была уже в Спасоглинищевском, и Машина тёзка Мирьям, всю дорогу думавшая об этой еврейской невесте с золотым крестом на шее, вдруг сказала:

— Послушайте, Мирьям, если мы уже рядом с синагогой, и у вас сегодня такой важный день, давайте зайдем? Если вы еврейка, вам стоит перед свадьбой получить благословение раввина!

Маша секунду подумала. Действительно, что может быть естественнее в ее положении, чем получить от раввина благословение и напутствие?

— А что, пойдем!

— Только… э-м-м… Все-таки это синагога, могут неправильно понять… Вы не могли бы снять этот крестик?

— Ой, конечно-конечно, никаких проблем, — сказала Маша, сняла цепочку с крестом и передала его подружке со словами:

— Девочки, подождите меня две минутки, я только получу благословение раввина и вернусь.

«Приди, невеста!»

Субботняя молитва приближалась к концу. Девушки завели Машу на балкон, где молились женщины. Её виду там не очень удивились. Баалот-тшува (женщины, возвращающиеся к вере) бывают всякие: и в рваных джинсах, и в вечерних нарядах. Мало ли, может быть, она представляет себе, что, если принято встречать субботу словами «приди, невеста», так и одеться стоит в свадебное платье.

Со скамейки поднялась женщина средних лет, и девушки радостно бросились к ней с возгласом: «Ора!» — эта была та их знакомая, которая пригласила их к себе на субботнюю трапезу. Женщина поздоровалась и с Машей. Маша тут же стала объяснять:

— Я пришла получить благословение раввина. Владислав и я сегодня женимся.

— Владислав? Он еврей?

— Нет, русский. Мы венчаемся в церкви.

Ора умело скрыла своё замешательство и бодро сказала:

— А, хорошо. Подождем до конца молитвы, мой муж — он как раз тоже раввин — освободится, и тогда… — Ора не знала, что «тогда», но чувствовала, что не может дать этой девушке уйти.

Лимузин стоит напротив ворот, молитва неторопливо идёт, водитель нетерпеливо гудит, подружки невесты пытаются ей безуспешно прозвониться… Наконец, молитва закончилась, Ора взяла Машу за руку и повела вниз.

Р. Нохум выслушал свою жену, посмотрел на эту красивую еврейскую девушку в белом платье и сказал:

— Послушайте, Мирьям. Я уверен, что ваш жених — прекрасный человек, но… Знаете что? Проведите с нами один-два шабата, а потом примете решение — стоит ли вам за него выходить замуж. Ведь после того, как вас повенчают, у вас уже никогда в жизни не будет Субботы. Никогда.

Никакой логики во всем этом не было. Позже Маша будет вспоминать, что перед глазами у нее возникли те две, единственные в ее жизни, субботние свечки, которые она зажгла дома у учительницы Эстер, и она почувствовала, что никак не может принять этого «никогда». Церковь, Владик, любовь — всё это будет и завтра. А шабата… никогда не будет?

Маша-Мирьям вышла на улицу, подошла к украшенному лентами и воздушными шарами лимузину, сказала:

— Девочки, свадьба откладывается. Я вам позвоню. — И, не обращая внимания на возмущенные возгласы, вернулась в синагогу, аккуратно придерживая шлейф свадебного платья. Никто не посмел её остановить.

У этой истории могло быть любое продолжение. Мирьям могла с аппетитом поесть со своими новыми знакомыми чолнта, объяснить Владику свое опоздание и обвенчаться не утром, а днем. Она могла провести в семье раввина и один шабат, и два, и пять, а потом со смехом рассказывать жениху и подругам, как чуть не попалась на удочку «этих религиозных евреев».

Такое тоже бывает. Но для Мирьям Небесами была уготована иная жизнь — полная смысла, постижения, духовной работы, истинной любви. Чтобы открыть канал связи со своим Источником ей было достаточно только нескольких секунд. Несколько секунд, чтобы девятилетней девочкой зажечь две свечи и сказать благословение. И несколько секунд, чтобы двадцатилетней девушкой снять с шеи крест и отдать его подруге.

***

Всего несколько секунд способны перевернуть всё, и Вс-вышний готов вытянуть каждого из той точки, где он находится сейчас, в этот самый момент: у кого-то крест на шее, у кого-то полно забот и больная мать на руках, кто-то учился не там, женился не на той, у кого-то родители не те и живёт он не там…

Вс-вышний каждому даёт множество шансов изменить свою жизнь полностью и навсегда. Иногда мы выбираем «ослепнуть и оглохнуть» и посчитать предоставленный нам шанс — ненужной и мешающей остановкой. Но каждого, кто раскроет свою душу и лишь на несколько секунд позволит себе быть честным с самим собой, Вс-вышний готов поднять к самым Небесам. От нас требуется сделать хотя бы самый первый шаг.