Путь из Индии в Израиль

Я искала Б-га, поэтому, конечно, даже не смотрела в сторону иудаизма. Иудаизм — религия Закона, это все знают. За духовностью я отправилась в Индию. Это было в 69-м году, перед моим последним курсом университета. Я нашла гуру и начала медитировать. Ближе к концу года гуру сказал мне: «Ты еврейка. Почему бы тебе не начать учить еврейский мистицизм?»

Еврейский мистицизм? Никогда не слышала о таком, хотя и училась 12 лет в вечерней еврейской школе, и по шабатам ходила в синагогу.

Месяцы медитации в Индии убедили меня в том, что существует духовное измерение реальности, что жизнь содержит больше сокровищ, чем физический мир может предложить, и что, следуя определенной методике, я смогу возвысить себя до конечного состояния: осознания Б-га.

Если иудаизм тоже может привести меня к этой цели, то почему бы и нет? Через неделю я уже сидела в библиотеке Еврейского университета.

В поисках кабалы

Я засела в карточном каталоге библиотеки и стала искать «мистицизм». В предметном каталоге в рубрике «мистицизм / еврейский» все книги были написаны одним человеком, Гершоном Шолемом, который, как было сказано во введении к одной из его книг, жил как раз в Иерусалиме.

Без всякого страха я постучала в дверь его квартиры. Профессор Шолем, недавно вышедший на пенсию, уделил мне два часа своего времени. Я объяснила ему, довольно наивно, что не интересуюсь собственно еврейским мистицизмом как академическим предметом; я хотела не учить мистицизм, а жить им!

Конечно, я не понимала тогда, что Гершон Шолем был главным в мире сторонником подхода к Кабале как к объекту исследования, а не как к пути трансформации. Он мрачно покачал головой и сказал мне, что я не найду того, чего ищу.

Разочарованная, я вернулась в Соединенные Штаты, порадовала родителей тем, что закончила Университет (с отличием!) — и на следующий день после окончания уехала жить в ашрам, духовное индуистское сообщество, расположенное посреди огромного леса в восточной части Массачусетса. Прожила я там 15 лет.

Жизнь в ашраме

Жизнь в ашраме была какой угодно, только не обыденной и не скучной. Три раза в день — медитации, кроме того — уроки, гости, философия, работа в саду. Я и сама преподавала медитацию и философию Веданты, когда гуру был в отъезде, возглавляла издательский отдел, готовила раз в неделю еду для всего ашрама… И внутри, и снаружи я ощущала жизнь.

Самое трудное было в ашраме — безбрачие. Наш гуру утверждал, что «отношения один на один» рассеивают духовную энергию и что эмоциональные привязанности отвлекают внимание от главного. У нас в ашраме все были молоды, полны сил, мужчины и женщины были вместе — и навязанный нам телесный аскетизм был для нас неослабевающим испытанием.

Затем, в 1984 году, вокруг ашрамов и их гуру разгорелось сразу несколько скандалов — и как раз на ту самую тему «отношений один на один». Оказалось, что гуру говорили нам одно, а сами жили совершенно по-другому! Я стала постепенно понимать, почему так получалось: потому что безбрачие — это нечто совершенно противное человеческой природе, и в индуизме просто нет никакой формулы, в которой интимная сфера человеческой жизни получила бы свое место, так что они решили вычеркнуть ее из своего учения, а она отказывалась вычеркиваться!

Я была шокирована всем этим, но ашрам был моей жизнью, и я продолжала оставаться там.

Новый взгляд на иудаизм

В том же году мы отметили столетие со дня рождения Свами Парамананды, основателя нашего ашрама, пригласив на это празднование представителей всех мировых религий. На этот раз еврейский спикер был ортодоксальным раввином.

До сих пор помню выступление этого рава, его звали рав Йосеф Полак. Тема была: «Любовь Б-га, вплоть до безумия». Несмотря на провокативное название, лекция была основана на учении мудреца XII века Рамбама. Я была поражена.

«И это иудаизм? За все годы, проведенные в местной консервативной синагоге, я редко слышала упоминания о Б-ге, не говоря уже о любви Б-га. А это точно та же самая религия?»

Рав Полак и его жена пригласили меня к себе в Бруклин на шабат. Я отказалась, но клочок бумаги с их номером телефона продолжала хранить, не знаю зачем.

Тем временем была опубликована моя книга «Мост снов», которую я писала пять лет, 640-страничная биография Свами Парамартананды. Книга была хорошо принята, появилось сразу несколько положительных рецензий. Я была ужасно рада! Но почему-то именно среди этого шквала эмоций я позвонила Полакам и напросилась на шабат. Потом еще на один.

Потом стали происходить странные вещи. Однажды я вела медитацию у нас в «святилище», и вдруг начала задыхаться. Мне не хватало кислорода, голова кружилась, меня бросало в пот… Чувствуя свою ответственность перед собравшимися, я кое-как довела медитацию до конца, то и дело посматривая на часы, — но больше не смогла заставить себя войти в «святилище», которое до того дня было моим самым любимым местом в мире.

Наш гуру решил, что происходящее со мной объясняется выгоранием после такого многолетнего серьезного труда — книги о Свами. Он дал мне 2000 долларов и сказал, чтобы я выбрала любую точку на карте и отправилась туда отдохнуть. Мой взгляд упал на рекламные проспекты Бора-Бора: там была такая нереально бирюзовая вода…

Несколько дней спустя Полаки предложили мне сходить на лекцию рава Довида Дина из Нью-Йорка, который выступал в Бостоне. Он говорил об иудаизме как о йоге, объяснял, что слово для еврейского Закона, алаха, буквально означает «ходьба». Иудаизм был путем, целью которого было осознание Б-га.

Коснувшись глубокого духовного смысла кашрута и шабата, рав Довид заметил, что многие люди, которые высмеивали кашрут, при этом к веганству относились с пониманием; и что многие люди, называвшие еврейские обычаи «бездумными ритуалами», с воодушевлением предавались индуистским практикам. Мне показалось, что рав обращался прямо ко мне — и поняла, что мне еще многое предстоит узнать о религии моего народа.

В следующем году в Иерусалиме

Я не успела сообщить своему гуру о том, что собиралась на остров Бора-Бора, так что я выбрала на карте другую точку: Израиль — и записалась на двухмесячный курс в иерусалимском семинаре для женщин Неве-Йерушалаим.

После первого учебного дня в семинаре я летала: никогда еще я не встречала в одном месте столько людей, чья духовная устремленность была настолько осязаема! Я продолжала спрашивать себя: «Это иудаизм?..»

Несколько недель я училась — а может быть, больше спорила, чем училась. У меня было к иудаизму много претензий: феминизм, универсализм — все это, чему обучают в университетах. И вот что интересно: я задавала вопросы на социальном уровне, а ответы получала на более глубоком, духовном уровне.

Больше всего меня поразило тогда отношение иудаизма к браку, освящение его. У нас в ашраме говорили, что брак — это уступка человеческой слабости, а иудаизм, напротив, утверждал, что освященный союз между мужем и женой настолько важен, что даже влияет на мистические союзы в высших мирах!

Все годы работы в ашраме я стремилась выйти за пределы мира. Иудаизм же настаивал на освящении мира. Оказывается, будучи еврейкой, я могу использовать физический мир, чтобы поднять себя, и я могу даже возвысить этот самый физический мир!

— Как это может быть, — думала я, — что все эти потрясающие идеи скрыты от всех? То, что я сейчас учила, было совершенно другой религией, нежели то, что я в юности считала иудаизмом.

Решение на всю жизнь

Я обещала своему гуру, что вернусь ровно через два месяца. Каждую ночь я ходила к Котелю, чтобы медитировать. В заряженной атмосфере ночного Котеля медитация была особенно глубока. Внутренний голос продолжал говорить мне, что я должна остаться в Иерусалиме и начать соблюдать заповеди Торы.

Головой я понимала, что это абсурд. Мне было 37 лет. У меня не было ни денег, ни перспектив трудоустройства (представьте мое резюме: «1970-1985 годы — секретарь в ашраме»). У меня не было ни семьи, ни друзей в Израиле. Вся моя жизнь — духовный путь, средства к существованию, гуру, друзья — была в ашраме. Но интуиция недвусмысленно говорила мне: это то, что для меня приготовил Б-г — Иерусалим и Тору.

Я осталась, через полтора года нашла свою половинку и вышла замуж за музыканта из Калифорнии. Наш первый ребенок родился сразу после моего сорокового дня рождения, а второй — шесть лет спустя. Мы живем в 900-летнем доме в Старом городе, в пяти минутах ходьбы от Котеля.

Я искала Б-га 15 лет и нашла его там, где Он всегда и был: в стране моих предков. Не все мои духовные проблемы разрешились в один миг, и я до сих пор в поиске ответов на некоторые вопросы — но ведь это и есть то, для чего все люди находятся в этом мире?

Читайте: тема Мистика и Иудаизм