Темы: Кирув, Кашрут, Упрек, Бааль Тшува, Отношения с людьми, Керен Вольман
Вчера мы собирались компанией: две трети той самой компании давно живут в Израиле, еще пара человек все еще жители Минска, но уже никак не пересекаются друг с другом без важного повода. А тут мы наконец-то собрались все вместе. После бурных приветствий расселись вокруг стола и начали заказывать. Компания была смешанной — светские евреи, неевреи, религиозные евреи… Впрочем, это не мешало нам дружить пятнадцать-двадцать лет назад, не должно было помешать и сейчас. Кроме одного «но».
Заведение, в котором мы собрались, было выбрано неслучайно: мы ходили сюда с незапамятных времен. Когда-то здесь располагалась ешива, а теперь пивной ресторан: рассматривая помещение, мы прикидывали, где мог стоять «арон акодеш», и в какую сторону здесь правильно молиться.
Пиво — напиток кашерный, а орешки или свежие овощи всегда были в меню. Были там и свиные уши. В меню, я имею ввиду. Это всегда служило темой для шуточек, пока один из нас, еврей, который был вместе с нами в еврейских лагерях, пел песни за шабатним столом и ходил на праздники в синагогу, не заказал к пиву эти самые уши. Ну да, я знаю, что он женат на нееврейке и давно уже ничего не соблюдает но это его частная жизнь, личное дело… И мы были бы рады помочь его детям определиться в выборе жизненного пути, и стоило, наверное, чаще звать его в гости — не знаю. После женитьбы он как-то не звонил, да и мы не навязывались. И вдруг этот его заказ, да еще и пьяные песни компании за соседним столиком, и я увидела все происходящее в другом — истинном — свете. Вот здание, в котором когда-то звучали слова Торы и молитвы, а теперь на стене висит кабанья голова, люди пьют водку или пиво, поют пьяные песни, и самый настоящий еврей, чьи предки, возможно, учились в этой ешиве, сидит и трескает свиные уши! Мне стало нехорошо. Захотелось немедленно выйти оттуда. Да, все мы, соблюдающие, живем своим кругом и четко делим мир на «своих» и «чужих». В «нашем» мире есть шабатние свечи и разговоры о том, где выгоднее заказать кашерное мясо и как бы изыскать возможность отправить детей учиться, а в «их» мире никто никуда не рвется — люди покупают дачи и копят деньги на квартиру. А что у нас здесь? Должна ли я сказать своему другу: «Ты что творишь? Ты же все знаешь и понимаешь! Ты можешь хотя бы здесь, в здании бывшей ешивы, в нашем присутствии не трескать свинину? Ведь ты прекрасно понимаешь, что этим ты делаешь нам больно… мы же вместе были, а теперь ты ушел…да еще и свиные уши на наших же глазах?»
А он мог бы ответить: «Да? А не поздновато ли с нравоучениями? Может, когда я женился не так, как вам бы хотелось, вы вычеркнули меня из своей жизни? Может еще тогда я стал нечистым для вас? Так почему бы мне не съесть сейчас это прекрасное свиное ухо? Я же не диктую вам, как вам жить! Кто дал вам право меня поучать? Вы считаете, что вы лучше меня! С чего вы взяли? Вы не имеете права мне указывать!»
И я промолчала. Но идя домой, все время думала об этом. И о мясе, жирном желтоватом мясе, лежавшем на его тарелке. Перестала ли я к нему хорошо относиться и считать его «своим?» Нет, не перестала.
Но что я могу? Он уже не «тинок шенишба» («плененный ребенок»)? Он все знает, и это его сознательный выбор. Почему же мне так горько? Даже, если представить, что он вполне счастлив в своей «чужой» жизни, есть такая заповедь — «тохеха» (увещевание). Так что, надо было увещевать?
Вот вам хасидская майса. В местечке, где жил цадик, один из местных парней, что называется, «снял кипу» — перестал соблюдать. Цадику рассказали об этом и он позвал парня к себе. Местные жители затаили дыхание: «Что сейчас будет? Долгий серьезный разговор? Крики?» Ни того, ни другого. Не прошло и пары минут, как парень выскочил за дверь, кубарем скатился с крыльца и бросился бежать. С тех пор даже самые ярые ревнители традиции не могли уличить его в нарушении каких-либо норм алахи и обычаев.
Прошло много лет. Америка. Уважаемый раввин говорит «двар Тора»:
— Слышал я историю, которая произошла с великим мудрецом Торы, благословенна будь память праведника, и одним парнем…
Дальше он рассказал все изложенное выше и добавил:
— Хотел бы я узнать, что произошло в те минуты? Какие слова нашел тот праведник, что они так подействовали и изменили жизнь человека? Увы, мы этого, видимо, никогда не узнаем.
После окончания трапезы подходит к раввину один из гостей, пожилой еврей, и говорит:
— Я могу рассказать вам, что произошло там, за дверью.
— Откуда Вы знаете, что там было?
— А я и есть тот самый парень. Так вот, ребе тогда ничего мне не сказал, он просто посмотрел на меня, и слезы потекли у него из глаз. И одна слеза капнула мне на руку, и стала жечь ее так, словно сейчас прожжет до кости. Знаете, она и сейчас меня жжет…
Было ли увещевание? Нет, ведь цадик так ничего и не сказал! Все произошедшее — это чудо, выходящее за рамки природы. Но мы, простые евреи, изучающие Тору и соблюдающие заповеди, не умеем творить чудеса.
Есть разница между теми, кто занимается кирувом, и тем, кто увещевает ближнего. Кирув — это красиво. Это когда к светскому еврею подходит религиозный еврей и говорит: «Идем! Я открою тебе новый мир!» А увещевание? Это когда к кому-то, кто что-то нарушает, или раньше соблюдал вот, а потом перестал, подходит религиозный еврей и говорит какието правильные слова. Какие слова? Сложно сказать. Ведь если пришедший увещевать скажет: «Айяйяй! Нехорошо ты себя ведешь!», угадайте, что он услышит в ответ. Считается, что в наше время никто не умеет увещевать.
А еще бывает, что «глаз замыливается»: походил человек по мероприятиям, попел шабатние песни, в Израиль съездил, в лагере еврейском отдохнул. А вот что кроется за этой красивой оберткой — так и не понял, и не почувствовал. И вот ты к нему со всей душой, а он спокойно и холодно отвечает: «Остынь! Я все видел, все знаю, всем спасибо, все свободны».
Знаете, я уже давно соблюдала Шабат, кашрут и все, что было в моих силах, а потом однажды попросила, чтобы со мной поучились — нет, не все те уроки и лекции, которые я слушала много лет, а по-другому: с вопросами, с возможностью сравнивать различные мнения и подходы, обсуждать нестыковки… И оказалось, что учить Тору — это настоящее удовольствие! Сам процесс учебы доставляет удовольствие. После этого и все остальные заповеди заиграли новым светом.
Интеллигентный еврей, обладающий критическим умом, со снисходительной улыбкой слушает рассказы про цадиков, творящих чудеса, про сгулот и т.п., и, возможно, не испытывает ничего, кроме раздражения. Ему нужно нечто совсем иное — настоящее изучение Торы, чтобы он мог узнать что-то важное, относящееся лично к нему, задать вопрос, сделать вывод и сравнить его с гениальными умозаключениями мудрецов — это действительно может затронуть его рациональный разум и повлиять на душу. Учеба и радость Шабатов и праздников — вот что приносит удовлетворение и ощущение полноты жизни. А иначе… Иначе еврейство превращается в приятное времяпровождение, по случаю. Или в то, о чем говорят все вокруг, и что можно исполнять за компанию, но без понимания вещей по сути.
…Поэтому смотрела я на нашего друга, и на свиные уши в его тарелке, и не решилась его увещевать… Что-то мы упускаем сегодня из виду.
Из журнала Мир Торы
В данном материале мы попытаемся осветить, что символизирует собой золотая Менора и в чем смысл зажигания Меноры в Храме.
Читать дальше
Браха Губерман
Настоящее чудо жизни скрыто в самом процессе возвращения еврея к Торе и заповедям. Человеку, который оторван от еврейской традиции, часто приходится двигаться к ней в полной темноте. И вдруг из одного горячего желания узнать, кто ты и понять это, возникает зажженная свеча, и путь становится чуть-чуть яснее. Уже можно разглядеть далекий-далекий слабый свет перемен к лучшему и всей душой стремиться к нему.
Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»
Строительство Мишкана - переносного Храма
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Светильники храмовой меноры символизировали различные разделы мудрости. Между ее конструкцией и словами Торы есть много общего.
Рав Шимшон Рефаэль Гирш
В чем символическое значение меноры?
Рав Элияу Ки-Тов,
из цикла «Книга нашего наследия»
Ханука — еврейский праздник зажигания свечей — символ физической победы Маккавеев над греками и окончательной духовной победы света над тьмой.
Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»
Комментарии мидрашей на недельную главу
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «Понятия и термины Иудаизма»
Кто зажигает Ханукию в своем доме поддерживает свет Иерусалимского Храма
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «Очерки по недельной главе Торы»
По материалам газеты «Истоки»
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Беседы о Торе»
Комментарий рава Ицхака Зильбера к недельной главе «Беhаалотха»
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Батшева Эскин
У христиан есть крест, у мусульман — звезда и полумесяц, у буддистов — колесо закона, у иудеев — шестиконечная звезда? Или менора? Или, может быть, хамса? Существует ли вообще универсальный еврейский графический символ?
Рав Шимшон Рефаэль Гирш,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Тора регистрирует не юридические принципы вообще, а прежде всего индивидуальные, конкретные случаи