Рав Исраэль Салантер и движение Мусар

В своей статье я хотел бы подробнее описать легендарную личность рава Исраэля Салантера и рассказать о «движении Мусар» более детально. К счастью, у «движения Мусар» был прекрасный летописец — рав Дов Кац, воспитанник этого движения, который издал монументальный пятитомный труд «Тнуат аМусар», в котором пишет о личностях участников «движения Мусар», излагает хронологию событий и само учение. В своей статье я буду использовать его работу.

Рав Исраэль Липкин родился в 1810 году в городе Жагоры Ковенской губернии, но его становление происходило в Саланте (Салантае), куда его отправил учиться отец — рав ЗеевВольф Липкин — раввин Жагор, а позднее Тельз (Тельшая) и автор комментария на Талмуд «Агаот Бен Арье». Мальчик изучал Тору под руководством рава Цви Бройде — раввина Саланта. В 14 лет он написал свои «хидушим», которые рав Бройде отправил на рецензию раби Акиве Эйгеру в Познань, и тот нашел их «гениальными среди гениальных». Тогда же рав Исраэль, которого учитель называл «Альфаси катан» (сравнивая с великим комментатором Талмуда раби Ицхаком Альфаси (Рифом)), женился и стал учеником рава Йосефа Зунделя Саланта, который считался ближайшим учеником рава Хаима из Воложина и раби Акивы Эйгера. В Саланте рав Исраэль прожил в общей сложности 18 лет.

Второй период жизни рава Исраэля связан с городом Вильно, где он стал преподавать в разных синагогах и в ешиве «Ремайлес». В 1849 году рав Исраэль покинул Вильно и переехал в Ковно. Именно этот период стал временем активной деятельности рава Салантера на благо «движения Мусар». В Ковно на деньги мецената Цви Навьезера он открыл ешиву для распространения изучения Торы и мусара. И если в Вильно свои «мусарические» идеи он распространял среди взрослых, работающих людей, то здесь он изменил тактику и сосредоточился на воспитании нового поколения — тех, кто еще способен меняться, с тем, чтобы вырастить из них поколение идеальных «мусаристов». В числе многих других его воспитанниками были рав Элиэзер Гордон из Тельз, рав Яаков Йосеф, впоследствии главный раввин НьюЙорка, рав Нафтали Амстердам, рав Ицхак Блазер (реб Ицеле миПетербург), рав Йерухам Лейб Перельман (Гадоль миМинск), рав Шломо Давид Гродзинский (отец рава Хаима Ойзера Гродзинского — последнего главного раввина Вильнюса в XX веке и рав Симха Зисель Зив (Саба миКелем).

В Ковно рав Исраэль прожил 9 лет, после чего он покинул Российскую Империю и переместился в прусский город Кенигсберг. Оттуда он вел переписку со своими бывшими учениками в Ковно, давал им указания и советы в области мусара. Этой переписке в итоге суждено было стать материалом для книг.

Переезд в Германию был связан с желанием рава Исраэля расширить свое влияние на более широкие круги, в том числе и на тех евреев, которые отдалились от иудаизма и находились на грани ассимиляции. Он говорил, что в Литве еврейское общество похоже на телегу, которая катится с горы, и остановить ее невозможно, а в Германии она уже скатилась. Изначально он поехал в Германию в город Альберштадт, чтобы там лечиться, но в итоге поселился в Кенигсберге. Свою деятельность рав Исраэль вел в основном в студенческой среде, давая молодежной аудитории уроки на разные темы. Помимо Кенигсберга он жил в Мемеле (Клайпеда) — в те дни тоже германском — где полным ходом шла ассимиляция, а также в Берлине и Париже. Из России рав Исраэль уехал один — его семья перебралась в Вильно, где жена рава Исраэля скончалась в 1871 году во время эпидемии холеры. Сам он умер в Кенигсберге в 1883 году.

Рав Исраэль был человеком чрезвычайно одаренным и очень разносторонним. В его личности можно выделить три основных аспекта:

1. Он был «классическим» литовским «талмид хахамом»: ратовал за серьезное, глубокое изучение Торы, сам знал очень много и высоко ценил в других гениальность, талант и широкий кругозор в талмудических темах и в алахе.

2. Он был чуток ко всем слоям еврейского общества — не только к учащимся ешив, но и к торговцам, извозчикам и т.п.

3. Он был человеком абсолютно нестандартным, что нашло свое выражение не только в идеях основанного им «движения Мусар», но и в огромной общественной деятельности, которую он вел.

Лидер

Хотя изначально рав Исраэль сомневался, по какому пути ему пойти, в итоге он, в отличие от Виленского Гаона и рава Зунделя Саланта, которые вели скрытный образ жизни и не занимались активной общественной работой, занял противоположную позицию, считая, что ради блага общества праведный человек должен стать известным и активно действовать.

В молодости он часто устраивал уроки для простых людей в виленских синагогах, всегда искал способ обеспечить синагоги книгами по мусару. В 1860 г., когда он оставил Ковно и перебрался в Мемель, то развил там большую деятельность. Ему помогли организовать отдельное место для молитв и учебы, он активно давал уроки и оказал большое влияние на жителей города.

Надо подчеркнуть, что до его приезда в Мемель местное еврейство было в упадке, как и в других городах Германии. Многие магазины были открыты по субботам. Бизнес жителей города преимущественно был связан с портом, и разгрузочно-погрузочные работы шли в Шабат полным ходом — так же, как и в будни. Рав Исраэль решил влиять на ситуацию умеренно и постепенно. Когда он впервые пришел в синагогу, в которой молились торговцы и агенты порта, чтобы говорить о Шабате, он спросил, есть ли среди собравшихся евреи из Литвы. Ему сказали, что есть, и он ушел. На другой раз евреев из Литвы в синагоге не было, и он себе позволил говорить перед собравшимися, применив особый подход, который он не готов был озвучивать в присутствии своих земляков. Рав сказал, что пришел к тяжелому для себя выводу, что можно продолжать заниматься грузами в Шабат, поскольку это неизбежно, однако писать в Шабат нет никакой необходимости. Собравшиеся приняли на себя обязательство прекратить делать записи в Шабат. Несколько недель спустя он выступил перед ними вновь и сказал, что разгружать в Шабат можно, поскольку это неизбежная вещь, а вот вести погрузочные работы необязательно. Еще через несколько недель он объяснил им, что и разгружать суда можно уже после Шабата… В итоге там произошел переворот: евреи массово вернулись к соблюдению Субботы.

В Мемеле он начал издавать ежемесячный журнал, получивший название «Твуна», для публикации «хидушей Тора» и «мусарических» статей — первое издание в своем роде. В этом журнале сотрудничали талантливейшие раввины поколения, проживавшие в разных странах, представлявшие разные школы, такие как рав Йосеф Дов Соловейчик («Бейт аЛеви»), рав Йосеф Шауль Натанзон («Шоэль уМешив»), рав Ицхак Эльханан Спектор (раввин Ковно), рав Меир Ойербах, рав Цви Калишер, рав Шломо Клугер, рав Шмуэль Авигдор, рав Шмуэль Салант и др. С 1960 по 1961й рав Исраэль успел издать 12 брошюр. Часть была напечатана в Кенигсберге.

Рав Исраэль считал, что на раввинах лежит особая ответственность за поколение, и что это не просто слова, а буквально так. В городе Вильно была площадь, на которой устраивались только самые пышные и дорогие свадьбы, и делали это самые важные и состоятельные евреи города. Один еврей, который начинал свою трудовую деятельность как простой сапожник, но сумел разбогатеть, выдавал свою дочь замуж и решил сделать ей шикарную свадьбу на этой самой площади. Это привело некоторых еврейских богачей города в неописуемую ярость: когда отец невесты после хупы возвращался домой в окружении своих друзей и новых родственников, один из этих важных евреев подошел к нему с намерением публично опозорить. Он снял с ноги прохудившийся башмак и спросил у бывшего сапожника, сколько он возьмет за ремонт. Когда рав Исраэль узнал об этом происшествии, он очень опечалился и сказал: «Я уверен, что сейчас главы прошлого поколения вызваны на Небесный Суд, за то, что не воспитали свое поколение так, как должны были».

Рав Исраэль многократно проявлял себя как человек, с особым вниманием относящийся к нуждам ближних. В 1848 году в Вильно распространилась эпидемия холеры и множество людей умерло. В раввинские функции не входило спасение больных, но рав Исраэль создал комиссию, которая взяла на себя все функции организации взаимопомощи, и начал энергичную деятельность по спасению людей. Он арендовал здание и устроил там больницу на 1500 койкомест, что было сопряжено с большими расходами, на которые у него не было денег, но он нашел эти деньги. Известный виленский купец и филантроп Юдель Апатов пожертвовал средства на мясо для питания больных и на освещение для больницы. Рав Салантер сперва не хотел принимать эти деньги — его с трудом уговорили. Рав считал, что нельзя брать у Апатова такую гигантскую сумму, поскольку это выходит за рамки «иштадлута» («необходимого усилия»): он говорил, что неправильно, когда один человек берет на себя все расходы. Под влиянием рава Исраэля все врачи трудились бесплатно. Он создал службу «скорой помощи», набрав примерно 6070 молодых учеников и сделав их дежурными, чтобы они были готовы оказывать помощь везде и всегда, когда это понадобится. Он сам часто присутствовал в больнице и подбадривал людей. По пятницам и субботам он навещал больных: опасаясь, что они ослабнут, он вынес постановление, сильно облегчающее для больных вопросы соблюдения кашрута и Шабата. Приказал им делать все, как в будни, и самостоятельно, а не с помощью нееврея.

Его сын рав Ицхак рассказывал об интересном случае. Один раз в начале Субботы заболел внук р. Йосефа-менялы — одного из уважаемых стариков общины. Был вызван дежурный учащийся, и присутствовавший там рав Яаков Димицинер сказал, что ничего не дадут делать неевреям, а чтобы р. Йосеф не спорил и не сопротивлялся, его отправили в «бейт мидраш», а сами нарубили дров и сварили чай в самоваре. Когда стало очевидно, что опасности для жизни ребенка уже нет, р. Йосеф пришел к раву Исраэлю чтобы поблагодарить его. «За что ты меня благодаришь? Это Ашем решил, что мальчик должен жить», — ответил рав Исраэль. Тогда р. Йосеф сказал: «Я должен попросить прощения у рава, но “аврехим” — гордость нашего города — слишком много нарушают Шабат». Рав Исраэль очень боялся, что его помощники не будут действовать расторопно из-за опасений, связанных с нарушением Субботы. Поэтому он, никогда не пренебрегавший почетом никакого человека, и ни к кому не обращавшийся на «ты», ответил р. Йосефу очень жестко, и свидетели говорили, что никогда не видели рава в таком гневе: «Простак! Ты будешь говорить мне, что можно, а что запрещено? Я собрал ребят и пообещал их отцам, что они все уцелеют, и вот они здоровы! А ты будешь делать то, что нужно делать?» Тот снял ботинки и попросил прощения у рава Исраэля.

Рав требовал от общины слушаться врачей. Говорил, что это обязанность из Торы. Когда врачи запретили есть рыбу по медицинским соображениям, он настоял, чтобы всем объявили, что каждый, кто ест рыбу, как будто ест свинину. Он наставлял людей не бояться, не беспокоиться и не слишком сильно скорбеть об умерших, потому что переживания ведут к слабости тела и нервозности, что способствует заражению.

Наступили Дни Трепета 1848 года, а эпидемия все еще не шла на убыль. Раввины Вильно не решились дать людям право прилюдно нарушать пост Йом Кипура. Пришел рав Исраэль и решил взять ответственность на себя: он заявил, что в данной ситуации пост — это страшный грех и «хилуль Ашем», потому что неевреи скажут, что евреи из-за своей веры навели на себя эту болезнь. Накануне Йом Кипура он развесил объявления во всех синагогах, в которых были даны следующие указания: «Не поститься, меньше молиться, выходить на прогулки, помогать каждому нуждающемуся делом, деньгами и советом».

Его сын рав Ицхак свидетельствует, что своих учеников рав обязал есть в Йом Кипур малыми дозами, каждый раз меньше установленного алахой минимального («как финик») размера, чтобы уменьшить степень нарушения Йом Кипура. Опасаясь, что евреи, страшась этого святого дня, не прислушаются и все же будут поститься, он поднялся на «биму» в центральной синагоге города в конце Шахарита, достал вино и пирог, сделал кидуш и ел перед всеми. Община испугалась и не верила своим глазам. Один закричал: «У нас что, нет раввинов и учителей, чтобы решить? Они не разрешили! Твой врач должен сказать тебе лично, что можно есть!» Тем не менее, в итоге все последовали примеру рава Салантера. Эта история вызвала большую шумиху. Многим помешало, что человек, который не занимает никакой раввинской должности и никем не уполномочен, выступил и взял на себя такую ответственность. Рав Исраэль пообещал, что даст алахический урок. Послушать его собралось много людей — все ждали, что рав будет говорить о нарушении поста Йом Кипура, однако он предпочел говорить на совершенно другую тему и поразил всех глубиной своих знаний. Этот урок стал настоящей сенсацией, а рав Исраэль приобрел известность не только в России, но и за ее пределами.

Сам рав Исраэль, вспоминая впоследствии историю с Йом Кипуром 1848 года, всякий раз радовался, что ему посчастливилось исполнить великую заповедь, ведь он, несомненно, спас тогда хотя бы несколько жизней.

Жизнь евреев в Российской Империи становилась все более нестерпимой. Тяжелее всего приходилось еврейским общинам из-за указов о рекрутском наборе в кантонисты, о черте оседлости и о выселении евреев из сельской местности. Впрочем, это далеко не полный перечень запретов и ограничений, установленных при Николае I. Заботясь о народе, рав Исраэль активно занимался общественной работой, направляя своих посланников ходатайствовать перед властями. Из своих учеников и единомышленников он создал особую группу, которая должна была добиваться отмены этих указов и улучшения положения евреев. К участию в этой деятельности он привлек богатых людей. В конечном счете, начатое им дело, охватившее многие страны, привело к улучшению положения евреев России.

В 1851 году он отправил на постоянное проживание в Петербург одного из своих посланников — р. Эльханана Коэна, которого обычно называют реб Хонен Салантер, для того, чтобы он постоянно занимался в столице лоббированием еврейских интересов перед правительством, а также подключал к решению проблем известных и влиятельных евреев, таких как барон Гинзбург и Поляков. Особые усилия рав Исраэль прилагал для отмены рекрутской повинности. Один раз он сам встречался с министром, чтобы уговорить его отменить эту повинность. Он боролся против руководителей общин, которые помогали и содействовали похищениям детей, и против тех, кто проявляли равнодушие к этому зверству, не протестуя против происходящего. Он часто приходил на помощь несчастным вдовам, у которых похищали детей, чтобы ими заплатить рекрутскую повинность. Когда его оповестили об отмене рекрутского набора, для него этот день стал по-настоящему праздничным, и он упрекнул учеников, что те не произнесли благословение на хорошую весть «тов уметив» с Именем Всевышнего.

В 1844 году вышел указ, обязывающий евреев отказаться от традиционной одежды. Было запрещено изучать в хедерах Талмуд и ивритскую грамматику, еврейское книгопечатание ограничили, а раввинов общин лишили прав. В 1855 году царь издал указ, запрещающий меламедам преподавать, если у них нет аттестата об окончании гимназии или семинарии.

Опасаясь, что эти указы приведут к тотальной ассимиляции, рав Исраэль вместе с единомышленниками начал бороться за их отмену как вне общин, так и внутри (среди евреев, как известно, тоже имелись сторонники этих указов). Проживание рава Исраэля вне России в некоторых случаях приносило пользу, поскольку ему удавалось добиться от европейского сообщества помощи в борьбе за права российских евреев. Когда было необходимо, он наведывался в Ковно и Вильно. Несколько раз он лично ездил в Петербург, однажды даже провел там несколько месяцев. Именно он направил в столицу своего ученика рава Ицхака Блазера, чтобы тот занял раввинскую кафедру.

Чтобы воевать против грандиозной прогандистской машины, которую создали «маскилим» (газеты «АМелиц», «АМагид»), он задумал выпуск своей газеты. Однако это было связано с большими затратами, и потому он договорился с доктором Лейманом в Минце, издававшим газету «Исраэлит» на немецком языке, о запуске ивритоязычной газеты. В итоге появилась газета «АЛеванон» — первая в мире ивритоязычная газета, выражавшая позицию раввинов.

В 1880 году, когда раву Исраэлю исполнилось 70 лет, он, несмотря на старость и болезни, осмелился начать новый проект, связанный с переездом и преодолением больших трудностей. Ему стало известно, что в еврейские общины Франции, рано вступившие в период ассимиляции, находятся в духовном упадке, и что туда в поисках лучшей доли переселяются многие евреи Восточной Европы. Он опасался, что новоприбывшие попадут под влияние местных, а потому переехал в Париж, чтобы заново организовывать там кашерную еврейскую жизнь для выходцев из Восточной Европы. Свою главную задачу он видел в том, чтобы назначить большого рава, который руководил бы общинами мигрантов и имел бы на них сильное духовное влияние. В Париже он провел 2 года, был принят там с большим почетом. Он привез из России известного шойхета р. Файвла Гольцберга, который решил проблему с кашерным мясом, а также организовал в Париже молочное производство и микву. Он вызвал своего ученика, рава Йеошуа Эшела Левина из Вильно, чтобы тот переехал в Париж и стал раввином общин выходцев из Восточной Европы.

В 1881 и 1882 гг., в начале царствования Александра III по России прокатилась волна погромов и на Западе эта тема активно обсуждалась. В разных европейских городах проходили собрания, участники которых подписывались под призывами к российским властям защитить евреев. Рав Исраэль принимал активное участие в этой деятельности.

Нестандартный раввин

У рава Исраэля были великие планы духовной революции. Чтобы их осуществить, он считал необходимым вооружиться серьезными научными знаниями. Для изучения наук он овладел немецким языком. В Берлине он поселился у доктора Штайнхайма — одного из своих воспитанников — чтобы посещать научную библиотеку, расположенную неподалеку. Когда он шел по берлинской улице, то всегда был погружен в свои мысли, поэтому соседи называли его «русским философом».

Он думал о том, как распространить изучение Талмуда в широких кругах, в т.ч. среди студентов. Он считал, что если преподнести Талмуд в более легкой, адаптированной форме, то свет Талмуда вернет ассимилирующихся евреев на истинный путь. С этой целью он начал общаться с берлинскими учеными-ориенталистами на тему создания арамейско-ивритского словаря. Он также высказывал идею перевода Талмуда на более легкий иврит. Он искал способы внедрить изучение Талмуда в гимназиях и университетах для неевреев, надеясь, что величие и глубина Талмуда поразят их воображение и породят «моду» на Талмуд, что приведет к снижению антисемитизма и поможет победить «аскалу» (еврейское «просвещение»). По разным причинам все это не было реализовано.

Рав Салантер хотел составить определенные правила понимания Талмуда, чтобы облегчить его изучение. По этим правилам можно было бы оценивать «хидушим», которые пишут учащиеся. Это тоже не было реализовано по техническим причинам.

Он поддерживал преподавание алахи девушкам. Когда рав доктор Азриэль Гильдесхаймер из Берлина рассказал, что дает девушкам уроки по алахе, рав Исраэль очень обрадовался. Он посещал эти уроки и говорил, что завидует доле рава Гильдесхаймера в Будущем Мире за эту деятельность.

Рав Исраэль встречался с равом Шимшоном Рафаэлем Гиршем, поддерживал выдвинутый равом Гиршем лозунг «Тора им дерех эрец» — идею сочетания Торы с участием жизни окружающего нееврейского общества. Рав Исраэль считал что нужно перевести книги рава Гирша, написанные понемецки, на русский язык. Вдохновленный примером рава Гирша, он говорил о необходимости писать порусски новые книги на религиозные темы для студенчества, чтобы остановить «аскалу».

Саба миКелем, один из ближайших учеников рава Салантера, получил от учителя поручение открыть в Келеме и Гробине новые ешивы с широкой программой, включающей не только традиционные для ешив дисциплины, но и светские предметы, под надзором царского правительства, чтобы привлечь туда детей из богатых семей, которые не рассматривали вариант с ешивским образованием, и таким образом внедрять Тору в различные слои общества.

Рав Исраэль настолько отличался от раввинского «мэйнстрима» своего времени, что «маскилим» в какой-то момент решили, что он — один из них, и обратились к нему с приглашением возглавить новую раввинскую семинарию в Вильно, создаваемую при поддержке правительства, и были уверены, что он согласится. Однако они ошиблись: рав Исраэль отказался. Будучи глубоко религиозным человеком, он считал, что по-настоящему глубокое постижение Торы все же не совместимо с изучением светских предметов.

Бытовало мнение, что невозможно требовать от уходящего в светское образование тщательного соблюдения заповедей. Рав Исраэль хотел доказать, что это мнение ни на чем не основано. Для этого он пытался воспитывать людей, которые, получая хорошее университетское образование, оставались бы при этом соблюдающими, Б-гобоязненными евреями. Он постоянно думал о спасении еврейской молодежи, которая получала образование в университетах России и Германии и была на грани ухода от иудаизма и полной ассимиляции. С целью влияния евреев-студентов в Петербурге рав Исраэль направил своего ученика Исраэля Иссера Айнхорна, учиться там в Императорской Медикохирургической академии. Тот стал выдающимся врачом и сделал блестящую карьеру, но оставил Тору и принял христианство, что стало сильнейшим ударом для его учителя. Рав Исраэль был вынужден признать, что почва в России не подготовлена для подобного рода «экспериментов». Однако спустя несколько лет, он продолжил эту деятельность в Германии, пытаясь повлиять на ученых и студентов, продвигая в университетских кругах идеи Б-гобоязненности.

Рав Исраэль предпринял несколько важных шагов, направленных на повышение статуса учащихся ешив, стремительно деградировавшего в еврейском обществе. Он отменил известный обычай, согласно которому каждый день ешиботник ел в какой-то семье, и распорядился, чтобы люди приносили еду прямо в ешиву. Он организовал места для проживания учащихся — раньше ученики спали прямо в бейт мидраше на лавках. Когда рав Исраэль решил, что одежда ешиботника не должна отличаться от одежды студента университета, то не побоялся переодеть учащихся ешив в европейское платье. Сам он выглядел как зажиточный купец: одевался «с иголочки», всегда был причесан. Он соблюдал нормы этикета и требовал этого от других. От своих учеников он добивался педантичности в вопросах внешнего вида и поведения. Он требовал от них расторопности, смышлености и умения разбираться «во всем бытии этого мира». Говорил ученикам, что везде, где есть потребность в расторопности, они обязаны быть первыми, чтобы нельзя было сказать про них, что они лентяи.

Главную цель человека рав Исраэль видел в понимании «мудрости души» (психологии). Он регулярно читал русскую и немецкую прессу, чтобы быть посвященным в бытие мира и «выучить от них то, что можно выучить».

В последние годы своей жизни рав Исраэль выдвинул идею еще одного проекта, который должен быть привести к перевороту в мире Торы. Видя, что идет «спад поколений», что гениальных в Торе людей все меньше и меньше, и почти невозможно найти мудреца, который знает всю Тору досконально и может ответить на любой вопрос, как это было в былые времена, он решил, что нужно создавать объединения, каждое из которых будет включать в себя нескольких мудрецов, которые совместными усилиями могут восполнять этот недостаток знания. Для этого нужно разделить Тору на дисциплины, и каждый «частичный гаон» выберет свою, глубоко ее изучит, время от времени он будет встречаться с коллегами встречаться и обсуждать вопросы, требующие объединенного взгляда. Он инкогнито посещал уроки разных мудрецов Торы, чтобы оценить способность каждого участвовать в реализации этой идеи, но вскоре почувствовал, что у него уже нет сил этим заниматься, и потому просил своих учеников осуществить эту идею, и мечтал, что они это сделают. Он даже отправил рава Элиэзера Шулевича из Мемеля, чтобы он обратился к крупнейшим раввинам с этой идеей, однако они не поддержали рава Исраэля.

Распространяя изучение мусара в еврейском народе, он издал ряд книг, которые считал «мусарическими», в том числе и книгу «Хешбон анефеш» деятеля еврейского просвещения Менделя Лапина из Сатанова, которая основана на принципе «13 добродетелей» Бенджамина Франклина (шаг более чем нетипичный). Эти 13 качеств в еврейском обществе стали отождествляться с личностью рава Салантера.

Основная идея рава Салантера

Рав Исраэль не оставил после себя ни одной книги, кроме статьи в сборнике «Эц при», а также нескольких статей в его журнале «Твуна», которые позднее были собраны и изданы в виде отдельной книги «Имрей бина». Также он написал известное письмо «Игерет аМусар», 22 письма ученикам, которые раби Ицхак Блазер собрал и издал книгой, получившей название «Ор Исраэль», сборники статей «Эвен Исраэль» и «Эц При». Во всех этих немногочисленных письменных трудах изложена целая мировоззренческая система в области мусара и Бгобоязненности.

Основной «хидуш» («новость», «открытие» в Торе), который внес рав Салантер и о котором сам он лично говорил, что с Небес ему было даровано внедрить это в мире, состоит в том, что в человеке сосуществуют сознание («понятные, внешние силы») и подсознание («темные силы»), и что поступки человека определяются в первую очередь не сознанием, а подсознанием. Это была революционная идея, сформулированная им еще до оформления и популяризации учения Зигмунда Фрейда. Пример: человека, у которого появляется возможность украсть, вряд ли остановит знание о том, что воровать нельзя, но если правильно повлиять на подсознание, то он гарантированно не украдет. Влиять рав Исраэль предлагал на эмоциональном уровне, т.е. многократно повторять те же самые слова («Запрещено воровать»), пробуждая в себе особое душевное состояние. Повторять их следовало «горящими губами», как он это называл, т.е. с пафосом, с криками, с плачем, напевая их как некий печальный мотив3.

Рав Салантер приводил следующее объяснение своей идеи. Например, у человека есть любимый ученик и ненавидимый сын, и вот, ночью, пока все спали, возник пожар, который охватил и дом сына, и дом ученика. Когда этого человека разбудят, то он, несомненно, побежит спасать сына, поскольку любовь к сыну (которого он якобы ненавидит) глубоко сидит в его внутренней природе, а внешние силы еще спят и не мешают ему. Поэтому если разбудить внутренние, темные силы, пока внешние спят, то человек будет руководствоваться темными (а все люди в той или иной степени спят).

Главное средство, которое он предлагает — это зубрежка, повторение, но не сухое, а то, которое сопровождается расчувствованностью души. Следует выбрать идею, фразу, которая пробуждает энтузиазм, и повторять ее множество раз, пока идея «не будет вырезана на доске его сердца», и тогда, даже если он будет идти по улице, фраза будет звучать в нем как колокольчик. Эти фразы надо повторять именно «пылащими устами», громко и с «воспламеняющим» напевом. Человек пробуждается от звука и от пения, напев является лекарством, создает «бурю в душе».

Рав Салантер считал, что очень важно напоминать себе о тяжелых наказаниях, которые неизбежно приходят вслед за нарушениями. Страх и трепет — хорошее средство от закупоренности сердца, они увеличивают давление на темные силы в человеке. Человек должен представлять себе в ярких красках наказания за грехи, и в то же время «всматриваться» в ту награду, которая положена за исполнение заповеди. Это должно сподвигнуть человека на хорошие поступки.

Для практической реализации идей «движения Мусар» рав Исраэль предложил организовать особые «дома мусара» («батей мусар»), которые будут разбросаны по всем уголкам еврейского мира. В этих «домах» люди будут посвящать часы изучению мусара. Эта обязанность, по мнению рава Салантера, должна была касаться всех, от раввина в суде, до мельника, который крутит жернова, «талмид хахама» и «ам аареца», как мужчин, так и женщин, юношей и стариков, богатых и бедных.

Между посещениями «батей мусар» не должно быть большого разрыва, чтобы подсознание человека не успевало «остыть». Если еврей не может приходить туда часто, то между часами, которые он посвящает мусару, он должен делать специальные паузы в несколько минут, чтобы не снижать «тонус сердца».

«Батей мусар», открытые днем и ночью, нужны для того, чтобы человек мог прийти туда в любое время, как только у него возникает потребность. Он пишет, что «дом мусара» предназначен быть «духовной поликлиникой», где можно сдуть с себя пыль, проанализировать свои поступки, излить душу. Они должны напоминать всем о необходимости лечения души, а не только тела: «Исцелитесь и будете живы».

Критика «движения Мусар»

Идеи «движения Мусар» еще при жизни рава Исраэля натолкнулись на резкую критику со стороны большинства раввинов его поколения. Против системы рава Исраэля решительно выступили раввины Ковно Лейб Шапиро и Ицхак Авигдор, а вместе с ними рав Йеошуа Эшель из Янова, раби Авраам Шмуэль из Расейна, ров Мордехай Элишберг из Бойска и раби Йешаяу из Саланта, который на смертном одре говорил, что единственная заслуга в мире Истины у него в том, что он боролся против «Мусара».

Особенно негативно раввины реагировали на планы, связанные с созданием «домов мусара». Рав Лейб Шапиро говорил, что относительно исраэля (обычного еврея) и коэна сказано: «Дом Израиля, благословите Всевышнего, дом Аарона, благословите Всевышнего» (Теилим 135:19). И там же в следующем стихе сказано: «Боящиеся Всевышнего, благословите Всевышнего», однако не сказано: «Дом бгобоязненных, благословите Всевышнего»! А значит, «дома мусара» не нужны. На первый взгляд, трудно понять, что стоит за этим странным толкованием, ведь слова стиха имеют другой смысл: под «домом» там понимается не помещение а «клан». Однако идея, которую рав Шапиро высказал в такой завуалированной форме, позднее нашла свое выражение в открытом письме «Лемаан даат» («Чтобы знали»), опубликованном уже после смерти рава Салантера, 8 Ияра 1897 г. в Ковно. По слухам, составителем этого письма был рав Яаков Лифшиц — верный секретарь раввина Ковно Ицхака Эльханана Спектора, который являлся одним из самых последовательных критиков «движения Мусар». Письмо подписали девять важных раввинов: рав Цви Гирш Рабинович из Ковно, рав Моше из Слободки, рав Ицхак Яаков Рабинович из Поневежа, рав Йеуда Лейб Лифшиц из Мерча, рав Хаим Сегаль из Янова, рав Аба Яаков аКоэн Барухов из Векшене, рав Авраам Аарон аКоэн Бурштейн из Ритове, рав Моше Шмуэль Шапиро из Куршан, рав Цви Яаков Опенгейм из Келема (Кельме). Письмо было опубликовано в газете «АМелиц» (№143).

Отдавая должное Торе и личности рава Исраэля Салантера, раввины обрушиваются с критикой на его учеников первого и второго поколения, обвиняя их в том, что они не поняли учения рава Исраэля и его истинных намерений, исказили его слова и фактически создали секту. Они утверждают, что великие раввины, выступавшие против идей рава Салантера еще при его жизни, делали это потому, что предвидели превращение «движения Мусар» в секту, которая будет ставить себя выше других, начнет игнорировать всех, кто не согласен с ее платформой. Объясняя различие между группами для изучения тех или иных книг, исполнения тех или иных заповедей, и сектой, коей стало «движение Мусар», они пишут, что качество Б-гобоязненности относится к любому еврею, независимо от его происхождения и уровня знаний, а создание «домов мусара» таит в себе особую опасность элитизации Б-гобоязненности, монополизации идеи Б-гобоязненности какими-то учреждениями, подобными тем, где люди совершенствуют какойто профессиональный навык, и это очень опасная идея.

Та же самая мысль заложена в вышеприведенной «драше» рава Лейба Шапиро: «бейт Аарон» — это «клан» коэнов, сословие, определенное самой Торой: потомки Аарона избраны, чтобы служить Всевышнему в Его Храме. Но страх перед Небесами — он не для какойто части евреев, а для всех. И даже если «дома мусара» увеличивают Б-гобоязненность, они при этом сужают круг людей, которые ее реализуют на практике, а остальные, не входящие в «дом мусара», могут, не дай Б-г, решить, что они освобождены от Б-гоязненности.

Другое опасение, возникшее у раввинов в связи с «движением Мусар», состояло в том, что люди, в силу принадлежности к этому «клану», начнут демонстрировать «фальшивый мусар», прикидываться Б-гобоязненными. Рав Авраам Аарон Бурштейн, гаон из Таврига, написал отдельное письмо под названием «Скрытое общество в Израиле», которое было опубликовано в газете «АЦфира» (№111). Письмо содержит тяжелые обвинения и очень резкие высказывания против руководителей «движения Мусар» и их учреждений. Объясняя абсурдность практики «Мусара», он пишет о стороннике «движения Мусар», который сидит перед тарелкой с изысканными яствами и подавляет в себе желание их съесть: справившись ценой невероятных усилий со страстью к этой еде, он ловит себя на мысли, что изза этого он может возгордиться, и чтобы этого не произошло, он жадно глотает эту еду, хотя уже подавил желание ее съесть. Тем не менее, в конце своей жизни гаон из Таврига снял все свои претензии к «движению Мусар».

Мнимая победа

Не только рав Хаим Бурштейн в своей статье для «Мира Торы», но и многие другие авторы пишут о победе «движения Мусар». Позволю себе с ними не согласиться. Вообще, слово «победа», применительно к мировоззренческим системам, ассоциируется у меня с «победой мирового коммунизма».

Как определить победу? Каковы ее критерии? Вопрос спорный. Но у нас есть факты: мы можем сопоставить то, чего хотел достичь рав Исраэль, и тот результат, что у нас есть. Он хотел, чтобы «батей мусар» стояли повсюду, чтобы ими пользовались, но этого нигде нет. Единственное, что произошло — мусар внедрился в ешивы и повлиял на их развитие. Но и здесь мы видим сегодня лишь жалкие остатки былого влияния — «седер мусар», который никто не воспринимает всерьез, и должность духовного наставника («машгиаха»), суть которой тоже меняется (темы, которые поднимают машгиахи ешив в своих выступлениях перед учащимися, уже не чисто мусарические, почерпнутые из школы рава Исраэля Салантера, а несколько другие — в основном там «господствует» учение Маараля и других представителей еврейской религиозной философии).

Почти все крупные раввины-современники рава Исраэля, а также большинство раввинов поколения его учеников были резко против «движения Мусар», что заставило сторонников «Мусара» сплотиться. Радикальные изменения произошли в период Первой Мировой Войны, когда еврейское население из западных районов Российской Империи начало переселяться вглубь страны, что привело к разрушению всей ешивской инфраструктуры. И только те ешивы, которые относились к «движению Мусар», пережили этот период более-менее без потерь, в силу своей сплоченности, организованности и заботы друг о друге. Это привело к изменению отношения многих раввинов к «Мусару»: те, кто до войны выступал против движения, увидели, что идеи «Мусара» оказались эффективны для сохранения ешив, и не столь опасны, как представлялось ранее, а потому они перестали подвергать «мусаристов» остракизму.

Критика Хазон Иша, направленная против «движения Мусар»

Во втором поколении последователей «движения Мусар» у этого движения появился новый неожиданный противник — рав Авраам Йешаяу Карелиц (Хазон Иш). Его протест против «Мусара» был вызван желанием отстоять гаснущий на глазах авторитет раввинов — после того, как пришел хасидизм и подорвал авторитет раввинской власти, утверждая, что раввины не знают тайн Торы, пришла «аскала» и пыталась подорвать авторитет раввинов, обвиняя их в ограниченности, а теперь пришло «движение Мусар» и забило последний гвоздь в крышку гроба раввинского авторитета, поставив этический расчет выше алахического. Подробнее об этом мы расскажем, с Б-жьей помощью, в следующей статье.

Из журнала Мир Торы