О сложностях воссоединения

Eще в 69-ом году старуха Шапокляк — героиня известного советского мультфильма — сказала, что хорошими делами прославиться нельзя. На самом деле, она имела в виду, что прославиться хорошими делами, конечно, можно, да только сделать это очень и очень сложно: тяжело понять другого человека, еще труднее признать чужую правоту. И действительно, как нормальный человек может признать, что он заблуждался, что он чего-то не знает?

Наверное, нет такого еврея, который хоть раз не взгрустнул о разобщенности своего народа… Каждый раз, когда наступает месяц Ав, я вспоминаю свою ешиву в Иерусалиме. Ежегодно 9-го Ава, с наступлением темноты к ешиве стекаются многие из числа выпускников, некогда покинувших её стены… Среди собравшихся можно встретить кого угодно: здесь и молодые раввины, и добившиеся первого успеха предприниматели, и даже начинающие политики. Соберется столько людей, что многие желающие попасть в Бейт Мидраш в итоге останутся снаружи, и будут внимательно сторожить свое место под окнами, в надежде наполниться если не рассказом, то хотя бы энергией, которая исходит от ешивы в этот вечер. По давно заведенному обычаю люди приглушат свет, и сядут на пол, чтобы в полутьме услышать всем знакомую, повторяющуюся из года в год историю. Рош Ешива, растягивая слова и вздыхая, начнёт свой рассказ… Из года в год один и тот же рассказ, с одной и той же интонацией. Далеко за полночь Рош Ешива подымается на ноги, в Бейт Мидраше включают свет, и все видят, что лицо учителя залито слезами.

Вот уже пять лет как я покинул стены ешивы, но каждый год я жду этот вечер, как и тогда, когда учился в ешиве. И дело, наверное, даже не в самих словах рассказа… Дело в том, что многие сотни выпускников тихо сидят вместе, объединенные общей скорбью, и слушают тягучий голос Рош Ешивы, срывающийся на плач…

Начинается рассказ и уже через несколько предложений я теряю нить повествования и ухожу в себя. Храм был разрушен из-за беспочвенной ненависти евреев друг к другу. И вроде бы понятно, о чем идет речь, да не совсем: еврейский народ, рассеянный по всему миру, состоит из ашкеназов и сефардов, литваков и хасидов, соблюдающих и светских, правых и левых и так далее — делений на виды и типы хватает. Так почему же вместо того, чтобы радоваться цветистому многообразию имеющихся типов, мы испытываем из-за него столько боли?

Вообще, евреи — народ парадоксов, и чтобы действительно их понять, нам придётся приложить немало сил. Важнейший вопрос, который сразу же возникает: а что такое еврейский народ? Вот, возьмем, к примеру, корейца, который переехал в горную Шотландию, купил там дом и даже стал британским подданным. Если теперь он наденет юбку-килт и научится играть на волынке, он станет шотландцем? Нет, увы. А вот с еврейством дело обстоит несколько иначе. Всегда существует возможность пройти гиюр и присоединиться к народу Израиля. И тот же кореец может, чисто теоретически, стать евреем. Выходит, что еврейское происхождение — это не главная характеристика, которой определяется принадлежность к нашему народу. А что тогда является главным критерием?

Образ жизни, вера и убеждения… Но и тут всё сложно. Двадцатый век не раз перевернул все с ног на голову, и в итоге мало что осталось от традиционного образа жизни, несколько раз поменялись убеждения. Многие тысячи евреев, спасаясь из охватившего Европу пламени, бежали кто куда. Кто в «а-Голдене Медине» — Америку, кто в Эрец Исраэль — Землю Обетованную. Рамбам, величайший еврейский мудрец XII века, писал, что переселение с места на место искупает многие грехи за счет тяжестей и невзгод, связанных с ним. Не найдешь себе место в новом мире, не приспособишься — останешься без средств к существованию. Последние старики, сохранившие верность Завету, доживали свои дни в одиночестве, оставленные детьми, которым было уже не до наследия предков… Прошли годы, евреи пообжились и обустроились в новом мире. Когда «есть что поесть» — легче увидеть, чего тебе не хватает и где настоящие сокровища… Да вот только уже выросли целые поколения людей, которые знают про себя, что они — евреи, но при этом понятия не имеют, что это такое — быть евреем.

Ощущение что ты еврей — если оно есть, его ведь не отнять. А если что, так соседи напомнят, потому что они как видели в тебе еврея, так и видят… И родители вынуждены объяснять, что они евреи. Объясняют, как умеют, а дети растут и хотят знать подробности, но что им могут ответить родители? Разве легко отцу сказать: «Понимаешь, сынок, веками евреи несли Тору, данную Б-гом на Синае, хранили ее и лелеяли, а вот мы не сберегли»? Приходится говорить что-то другое, отталкиваясь от той действительности, в которой находишься, и уже свой образ жизни, далекий от «галутной местечковости», свое «прогрессивное» мировоззрение называть еврейством.

Одна из причин того, что в иудаизме сегодня есть масса течений, состоит в том, что невозможно лишить человека права считать себя правым.

Пытаюсь вспомнить момент, когда я сам стоял на распутье и думал, как мне строить свою жизнь. Что я увидел такого в жизни по Торе? Почему не выбрал простой и необременительный путь? И ведь я не один такой! Думаю, тут все дело в осознании своей личной ответственности. Или она есть, или её нет.

Как можно взять и бросить то, за что наши предки на протяжении ста поколений проливали свою кровь? Но в действительности, далеко не каждый из нас ощущает связь между собой и теми поколениями. Зачастую люди, которые нас окружают, даже не в состоянии вспомнить имена своих прабабушек и прадедушек. В этом нет их вины — просто так получилось, были страшные времена. В еврейском народе родовую память лучше всех сохранили несколько родов — коэны, левиты и потомки царя Давида. Если вы попадёте на старинное еврейское кладбище, вашему взору предстанут многочисленные надгробия, некторые из которых украшены особыми символами, которые рассказывают о происхождении того, кто покоится под плитой. Тут будут львы, хранящие память о потомке царя Давида, руки коэнов, вознесенные в благословении, кувшин с водой на могиле левита, в вечную память о том, что покоящийся здесь омывал руки коэнов перед благословением… Царь Шломо писал: «Ибо живые знают, что умрут, а мертвые не знают ничего, и нет им больше вознаграждения, потому что забвению предана память о них» (Коэлет 9:5). Возможно поэтому кладбище в нашей традиции называется «Бейт а-Хаим» — Дом Жизни.

Я всегда чувствовал эту ответственность, и думаю, многие понимают, о чём я говорю. Это похоже на то, как ребенок, идущий вслед за отцом, подбирает вещь, которую тот уронил. Не по своей вине выронил — просто не смог донести. Кто-то поднял, а кто-то — нет…

Сегодня, когда молодой еврей начинает свой путь домой, к наследию предков, ему доступна любая информация по еврейской традиции, чего никогда прежде не было. Тем не менее, он столкнётся с целым морем противоречий и проблем, переплыть которое далеко не каждому хватит сил и терпения. А ведь, казалось бы, что тут такого? Есть Интернет, а там сотни раввинов и тысячи уроков! Есть ознакомительные семинары и ешивы для начинающих. Но вот, допустим, молодой человек прослушал урок и закрыл компьютер. Как он реализует полученное только что знание? В мире, в котором он сейчас живет, информации слишком много, причем любой, и вся она противоречива. Как ему понять, что главное, а что второстепенное? И как совместить это со своей нынешней жизнью?

В нашем поколении многие понятия изменили своё значение. Для одних «религия» — это скорее рамки, необходимые для сохранения традиционного, консервативного уклада. Другие назовут религией попытку уйти от искренней, чистой веры… Один мудрый раввин на вопрос интервьюера, чем для него лично является религия, ответил:

— Религия это зло, а Тора — не религия. Это наша жизнь.

Но вот как сразу взять и найти себя в этой жизни? Вроде и чувствуешь, что нужно, и вари-антов где и как приобщиться — великое множе-ство, а все равно непонятно, куда пойти, куда по-даться. И самое сложное — несоответствие иуда-изма, который на самом деле, тому иудаизму, который мы себе навоображали… Возникает желание что-нибудь поправить в конститу-ции, появляется ощущение несправедливости и неправильности того иудаизма, который на самом деле. Молодой человек не в силах по-нять, в чем сакральный смысл напяливания на себя многочисленных одежд, вышедших из моды в позапрошлом столетии. Что, разве длинная «капута» — это заповедь, полученная на горе Синай? А потом происходит страшное: в автобусе Вам наступает на ногу мужик, одетый как соблюдающий еврей — наступил и даже не извинился! Разве так себя ведут по-настоящему верующие люди?

Кто объяснит этому молодому человеку, что никто не считает капуту заповедью — это лишь внешняя декларация принадлежности к определенному сообществу соблюдающих заповеди людей? Кто сумеет правильным тоном задать молодому человеку вопрос: действительно ли он считает, что соблюдающий еврей, даже с очевидными пробелами в области воспитания, получил удовольствие, наступив ему на ногу в автобусе?…

Взгляните на старые синагоги Российской империи, построенные еще до революции. Знаете, кто их возводил? Кантонисты, насильственно оторванные от своих общин угнанные в армию на долгие-долгие годы. Та искорки веры, что еще тлели в их душах, воплотились в этих синагогах и остаются с нами по сей день.

Нас не даром называют «народом Книги». Мы пронесли сквозь огонь и воду сотни тысяч томов. Необходимо признать и принять, что всё это, от начала и до конца, наше — наша гордость и в тоже время наш долг.

Из журнала «Мир Торы»