Рав Айзенштадт о ешиве Торат Хаим в Москве

Предлагаем вашему вниманию интервью с равом Александром Айзенштадтом, основателем и руководителем известной ешивы Торат Хаим, воспитавшей сотни и сотни русскоязычных бней Тора.

Религиозная жизнь в Москве продолжалась всегда – в той или иной форме, конечно. И даже в самые темные советские времена там жили люди, подпольно соблюдавшие шаббат и кашрут, молившиеся в миньяне, учившие Тору. Сразу скажу, что до своего отъезда в Израиль в 1974 году я к этой традиционной жизни не имел никакого отношения. Я рос в обычной московской нерелигиозной семье и уехал из Москвы в 22 года. Я не был там 15 лет. За это время в столичной еврейской среде успели произойти большие перемены. Когда в начале 80-х закончилась большая алия, людей снова перестали выпускать из страны – начала формироваться некая среда, сообщество тех, кто все отчетливей осознавал свою принадлежность к евреям и еврейству. Как говорят сейчас – они себя «позиционировали» как евреи. Это были люди, не боявшиеся встречаться, несмотря на пристальное внимание к подобным собраниям со стороны КГБ. Они больше не думали о карьере и спокойствии. Они хотели уехать из Союза и ждали разрешения на выезд. И в какой-то момент эти люди встретились с теми самыми стариками, сохранившими Традицию и жившими в соответствии с ней. Значение этой встречи трудно переоценить. На мой взгляд, именно тогда в Советском Союзе и , в частности, в Москве и появилось движение баалей-тшува.

Когда я впервые после своей репатриации прилетел в Москву, я не застал практически никого из тех, о ком я Вам только что рассказал. Старики умерли, молодые получили возможность совершить, наконец, свою Алию и уехали в считаные месяцы. И вот в этот момент приезжаем из Израиля мы – с твердым убеждением, что в Москве необходимо наладить настоящую еврейскую жизнь: с соблюдением Заповедей и изучением Торы.

Нам серьезно повезло с самого начала. Нашим духовным наставником, человеком, поддержавшим нас, был рав Моше Соловейчик – человек из знаменитой раввинской династии, племянник Брискер Рова. Надо сказать, что рав Моше всегда славился самостоятельностью мнений и поступков. Он и в Цюрихе никогда не занимал какой-то официальной должности – он давал уроки Торы в разных синагогах. Идею создания ешивы в Москве он поддержал. Нам был очень важен его авторитет, на который полагались многие. Мы прилетели в Москву поздней осенью 1989-го, вдвоем с р. Ицхаком Зильбером זצ"ל . Я очень надеялся на него: он был очень энергичный человек, глубоко религиозный, хорошо говорил на идиш – он был готов вести все нужные переговоры насчет организации ешивы в Москве.Помимо нашей общей цели у него тогда была еще и очень важная своя: он очень хотел посетить могилу своего отца в Казани.

Поехать в Союз тогда, в 1989-м году, - это была штука непростая. Ехать можно было только по приглашению родственников. За 60 долларов в течение месяца делали советскую визу в одном из консульств. Таким образом мы и сделали визу р. Зильберу. Других 60-ти долларов у нас на тот момент просто не было. И началась наша совместная эпопея по добыче документов для меня. У меня есть родственники во Франции – и мы взяли билеты через Париж: понадеялись, что там сделать мне визу будет проще…

Мы с р. Ицхаком просидели в Париже месяц. Брат моей жены каждое утро вместе со мной отправлялся «по инстанциям» - добывать визу. Каюсь, мне приходилось как-то морочить р. Ицхаку голову – я очень боялся, что он улетит в Москву без меня.

В Париже мы так ничего и не добились – мы поехали на поезде в Цюрих. И там пришли к р. Моше Соловейчику.Он помог нам с деньгами. Каким-то образом мы разузнали, что якобы въездную визу в Советский Союз можно получить прямо в Шереметьево-2.

И вот Москва. Аэропорт. Я – без визы – пошел говорить с пограничниками. А р. Зильбер – с визой – сел на скамейку и стал читать Теиллим. У нас все почти получилось. Пришел дружелюбный пограничник и повел нас в обход всей очереди – на переговоры о визе. Часть книг, которые мы везли с собой, у нас, правда, изъяли. Сказали, что мы превысили положенную норму . И вот, когда мы уже почти поверили в удачу, к нам подошел хмурый пограничник в чине капитана и сообщил, что в визе мне отказано! И посоветовал, пока не поздно, поторопиться обратно, в самолет, возвращающийся в Цюрих. Надо было видеть лица стюардесс, которые сказали мне «До свидания» полтора часа назад! Р. Зильбер в итоге оказался в Москве, а я – полетел обратно в Цюрих… Визу я все-таки получил. Через Будапешт. И присоединился к р. Ицхаку спустя 3 дня. Мы пробыли в Москве неделю. Встречались с людьми. Говорили. Мы тогда вообще провели, мне кажется, много десятков разных встреч и переговоров – и в России, и в Европе, и в Израиле.

Убедить людей организовать что-нибудь серьезное в Москве было нелегко. Вы представляете, как относятся к России те, кто приобщился к Торе, к традиции и кто-то когда-то и сам жил в Союзе? Знаете, это отношение как к такому пациенту в состоянии клинической смерти: что ни делай – все впустую. «Так будет и с попытками вернуть в Москву идишкайт» – убеждали меня они.

Но у меня было другое мнение. За те 15 лет, что я к тому моменту прожил в Израиле, у меня был уже приличный опыт «кирувной» деятельности, работы с начинающими баалей-тшува. В ту нашу поездку в Москву мне удалось организовать несколько встреч с теми, кто интересовался еврейством, иудаизмом. Я провел несколько уроков – и люди пришли. И я понял, что в Москве может что-то получиться…

К концу 89-го года в Москве оставалось несколько интересующихся идишкайтом людей. Среди них настоящих, серьезных баалей-тшува – буквально пара человек. Настрой был такой: всё – в тайне, мы – подпольщики, у нас – такой тайный союз. У меня был совсем другой, израильский , подход: я был уверен, что говорить о Торе, о еврействе можно и нужно со всеми. Спорить, убеждать. В Москве мне советовали: «Ты не спеши, учи с людьми иврит и заодно – потихоньку так – как-то их к чему-то приобщай». Я так не хотел. Зачем – потихоньку и между делом? Зачем вуалировать главное? В Москве – такие же люди, как везде.

Как только мы начали работать – у нас сразу появились серьезные ученики. Кирув – понимаете, это не культмассовое мероприятие. Важен каждый, кто пришел к тебе. После этой удачной поездки мы с р. Зильбером вернулись из Москвы в Цюрих и вновь встретились с р. Моше Соловейчиком. «Ну как?» - «Есть люди, которым это нужно и интересно.Можно работать». – «Сколько вам нужно для этого денег?». Мы назвали приблизительную сумму. Она была найдена, и мы начали работать.

Сначала были квартиры. Съемные квартиры, в которых мы организовывали уроки, проводили шаббаты. Там всегда была кошерная еда. Постепенно учеников становилось больше, собираться в квартирах было уже неудобно. Мы поняли, что нам нужно больше места. И ешива переехала в дом отдыха в поселке Валентиновка под Москвой. Мы переехали туда между Суккотом и Йом Кипуром 90-го года. Снимали там двухэтажный дом. Если честно, я тогда, по причине собственной неделовитости, упустил прекрасную возможность: на волне всеобщего раздрая и перемен в стране купить для ешивы собственное здание. Сейчас в это трудно поверить, но тогда за 10 тысяч долларов можно было купить практически любое помещение! Ну, а у нас был санаторный корпус. Спустя три года мы снова поменяли адрес: сейчас ешива располагается в санатории недалеко от знаменитой Малаховки.

Еще одной нашей проблемой было найти хороших преподавателей в Израиле. Нет, само собой, знающих, глубоких, готовых преподавать людей здесь много. Сложность была в другом: уговорить человека на две недели каждый месяц оставлять семью, учебу и прилетать в Москву. Жить в таком режиме согласится не каждый. Нам повезло: нашими единомышленниками с самого начала оказались очень достойные и незаурядные люди. Давид Крюгер, Яков Сокован ז"ל – это только самые первые. Потом к нам присоединились другие. Их много, боюсь начать перечисление, чтобы случайно не забыть и не обидеть кого-то.

Историй за это время было много. От антисемитских выходок мы, слава Б-гу, почти не страдали. Хотя нет… Был один случай, почти в самом начале. Это было еще в Валентиновке. Лейл шабат, лето. Мы – человек 20 - сидим рядом с ешивой на улице. Несмотря на то, что наш внешний вид – кипот, цицит – был достаточно экзотическим для Подмосковья – мы чувствовали себя более или менее спокойно. Дело в том, что в целях безопасности мы прибегли к распространенным тогда охранным услугам… местных бандитов. И вот перед нами неожиданно появляется один из них. Он был сильно нетрезв, в руках держал внушительных размеров дубину. Приблизившись к нам , он принялся этой дубиной размахивать и кричать : «Жиды! Погубили Россию!» Честно говоря, несколько минут мы сидели в полном замешательстве. Вдруг Яков Сокован решительно встал, подошел к бандиту, взял его за плечо: « Ну, что ты орешь?» – и увел его, причем «патриот» даже не пытался сопротивляться…

Всегда есть интересные ученики, интересные судьбы. Я Вам расскажу об одном из них – самом первом нашем ученике, Александре Гольдберге. Сейчас он живет в Израиле, в Кфар Хасидим. А тогда, в конце 80-х, это был типичный московский молодой интеллигентный парень. При этом – что менее типично – кандидат в мастера спорта по дзюдо. Его из института призвали в армию. А он невысокого роста плюс Гольдберг – ну , сами понимаете. Одним словом, он там чуть ли не ежедневно с кем-нибудь дрался! Интересно, что позднее он уверял нас, что свой первый шаг к иудаизму сделал именно во время очередной армейской драки! Он вдруг подумал, что мир и жизнь – такие сложные вещи – просто не могли быть созданы для всего этого! Для мордобоя, глупости, ненависти… Не для этого мир, всё на земле появилось и существует. После армии он вернулся в свой институт, пошел в Библиотеку иностранной литературы на Котельнической набережной. Взял Еврейскую энциклопедию и стал изучать. И обнаружил, что евреи – это не малая народность такая, а – религия, философия, история и т.д. Гольдберг стал узнавать- где обо всем этом можно узнать помимо энциклопедии. И кто-то в институте сказал ему, что есть некто Айзенштадт, который обучает желающих Мишне. «А что такое Мишна?» - спросил Гольдберг. «Это такая Тора», - ответили ему. И он пришел к нам. Стал ходить на уроки, спорить. И вот однажды в пылу спора я его – кандидата в мастера спорта по дзюдо – двинул кулаком в грудь… Он на несколько секунд замер и совершенно не знал – как на это реагировать. Что-то ему подсказывало, что его вряд ли этим хотели обидеть и задеть…. Так вот, вы не поверите, но Гольдберг утверждает, что именно из-за этого удара он решил поменять свою жизнь! Он ушел из своего института и приехал учиться в нашу ешиву…

В чем была и есть, если так можно выразиться, идеология нашей ешивы, всей нашей деятельности? Если в совсем общих словах – мы всегда на первое место ставили внутреннее, а не внешнее, содержание, а не форму. Что я имею в виду? И тогда, в конце 80-х, и позднее, в Москве существовала еврейская жизнь в виде каких-то мероприятий, к чему-нибудь приуроченных. Скажем, евреи в синагоге получали мацу к Песаху. На улице Архипова проводились празднования Симхат Тора, других праздников. Я , не дай Б-г, не хочу сказать, что праздники не важны, просто мы делали акцент на другое. Наше твердое убеждение, которое мы пытались передать ученикам, заключалось и заключается в том, что главное для еврея – это жизнь по заповедям и изучение Торы.Это – суть. И тогда, и сейчас были и есть молодые люди, у которых в какой-то момент появляется внутренний духовный порыв изменить свою жизнь. Именно этими молодыми людьми, именно этими их стремлениями мы и стараемся заниматься. Мы никогда не стремились как-то поучаствовать в уже существующей еврейской и околоеврейской московской деятельности. У нас, что называется, «своя программа». Мы имеем дело только с теми, кто пришел к нам сам. Сам захотел, заинтересовался. Сразу хочу сказать, что наша ешива – это не такое идеальное место в районе ближнего Подмосковья, где обитают абсолютные праведники. К нам попадали разные люди. К нам попадали и воры, и обманщики. Бывало, нас обманывали с гиюром: утверждали, что прошли его, а на деле все обстояло иначе…Случались инциденты и с алкоголем, и даже с наркотиками. Сейчас, слава Б-гу, с ткими проблемами сталкиваемся реже. А раньше…

Парень приехал к нам из Саратова. 17-тилетний вчерашний школьник. И мама, и папа - евреи. Мне он объяснил, что приехал учиться, что о ешиве ему расказали наши студенты – его земляки из Саратова. А довольно скоро выяснилось, что он там, у себя дома, состоял в какой-то группировке, был связан с местными бандитами. А к нам он просто сбежал, ему нужно было от них где-то скрыться! Но, что Вы думаете? Он стал учиться. Сделался ешива-бахуром, потом женился. Некоторое время они с женой и маленьким ребенком жили прямо у нас в ешиве. А 4 года назад они репатриировались в Израиль. Сейчас он с семьей живет в Израиле, стал серьезным аврехом. Поучительная такая история получилсь, понимаете?

Главное – работать не в целом «с евреями», с «баалей-тшува». А - с каждым человеком в отдельности.

Когда я встречаюсь со спонсорами, я говорю им: «Вот ты со своим сыном возишься столько лет! Учишь, воспитываешь – и все равно еще не факт, что он вырастет таким, каким ты хочешь его видеть. А тут – приходят взрослые, сформировавшиеся ребята! Сколько надо в них вкладывать, сколько требуется усилий и времени!»

Но – мы всегда играем по своим правилам. Мы никого не уговариваем, не заигрываем ни с кем. Хочешь учиться – учись. Нет – придется уйти.

У нас учатся те, кто делает первые шаги в сторону Традиции, начинающие. Мы закладываем основы. Им нужно научиться читать на иврите, понимать – как устроен Талмуд. Им необходимо для начала познакомиться с основной литературой. Это – самый первый этап. И преодоление этого этапа – новшество с точки зрения практики обычного кирува.

Внутри ешивы у нас система самая простая. Мне противен формализм, вся эта система « подчиненный – начальник – главный начальник». Любой из преподавателей может иметь право решающего голоса, к примеру, если надо решать – оставляем мы ученика в ешиве или нет. И если студент не учится, ведет себя неподобающим образом – это довольно скоро станет известно и ему укажут на дверь. Главное требование – это искренне желание и готовность учиться. Остальное – частности. К примеру, у нас нет возрастных ограничений. Самому старшему нашему ученику – Хаиму Фельдману – за 70. Самому младшему – Михаэлю Шипликову – недавно исполнилось 11 лет. Он учится в Москве, в школе Эц Хаим – экстерном. Приезжает туда, сдает экзамены, и возвращается в ешиву. Причем он уже сейчас закончил половину всей Мишны. Недавно сделал сиюм.

У нас одно главное направление – Тора. В ешиве есть требования к соблюдению. Мы никогда не скажем ученику, к примеру, такое: «Ради мира с родителями ты можешь нарушить некоторые запреты Шабата». К нам приходят разные люди: студенты, бизнесмены… все они – на совершенно разном уровне знания, соблюдения. И мы их – в мягкой, деликатной форме – обременяем учебой. Человек должен выучить язык, научиться читать. Иначе – можно сколько угодно философствовать, затрагивая разные высокие темы. Все без толку, если не умеешь читать и никогда не сможешь сам учить Талмуд. Кроме того, мы объясняем людям, что Тора, жизнь по Торе – это не легкие вкрапления чего-то национального в обычную московскую жизнь. Это – другой мир. Мы не можем и не хотим создавать людям иллюзию, что они пришли к нам, выслушали лекцию – и автоматически сделались религиозными евреями. Это – тяжелый труд и многолетняя учеба. Тора – это не таблетка, которую принял – и изменил себя. Но люди начинают понимать, что Тора – это своего рода феномен, под воздействием которого человек может обогатиться и измениться, конечно.

Сейчас мы начали новую программу. 4 преподавателя, 4 серьезных авреха, люди высокого уровня будут приезжать, сменяя друг друга, в Москву на неделю и давать уроки. Эти четверо: р. Захария Матитьягу, р. Лейб Александр Саврасов, р. Александр Гохберг и р. Александр Хаят.

За эти годы вокруг нас, вокруг ешивы образовался уже некий круг. Можно ли это назвать общиной в традиционном смысле слова? Думаю, пока нет. У общины всегда есть свой раввин. И в общине ведь все живут в непосредственной близости друг от друга. В московских условиях, с ее расстояниями и размерами, добиться этого сложно. Люди живут в разных концах города. Но – между ними есть связь. Это люди примерно похожего мировоззрения, они – единомышленники. Они общаются, время от времени приезжают в ешиву на шабат.

Кстати, для меня важным показателем успешности нашего ученика является его семейная жизнь. Если кто-то учит много Торы, но, к примеру, развелся с женой или у него в семье постоянные конфликты – значит, уже неважно, сколько Торы он учит. Жизнь еврея, семья еврея – это тоже часть его Торы, часть его учебы.

Общество соблюдающих людей в Москве постепенно расширяется. Сейчас, в отличие от начала 90-х, даже самые религиозные и учащиеся люди не торопятся ехать в Израиль. Соображения, главным образом, экономические. Те наши выпускники, которые в свое время сделали алию – сделали это на общей эммиграционной волне. Тогда многие не очень представляли себе трудности обустройства на новом месте. Кроме того, как известно, лет 15 назад казалось, что Россия катится в пропасть, к глобальному кризису, и лучшее, что можно сделать – это бежать! Сейчас таких настроений нет. Конечно, в Москве есть свои проблемы для человека религиозного. Недостаточно детских садов, хедеров, школ. Ну, так значит, - большая ответственность за воспитание детей ложится на родителей! Я убежден – если у человека есть своё, свой путь, свои идеалы и приоритеты в жизни, свои ценности – это позволяет ему и жить религиозной жизнью, и строить так свою семью. К примеру, сейчас у нас в ешиве учится парень 14-ти лет. Он – из семьи баалей-тшува. Он учит Талмуд и чувствует, что делает что-то особенное, серьезное, настоящее. И , поверьте, для него это – серьезный стимул. А в Израиле этого стимула просто не существовало бы для него. Все его достижения в месте, где все вокруг учат Тору с 3 лет, просто перестали бы быть достижениями… Поймите меня правильно, я не агитирую за жизнь в Москве и против жизни на Святой земле. Не дай Б-г! Я говорю о том, что религиозная жизнь в Москве возможна. И она уже существует!