Канун Песаха



День 14-го Нисана

14-е Нисана — день, наполненный важными и разнообразными событиями, день, в который исполняются заповеди Торы, главная задача которых — подготовка к праздничному вечеру. Насыщенность этого дня невероятна, и если бы еврейский народ не видел в исполнении заповедей — в том числе, и заповедей этого дня, — смысл своего существования, их просто невозможно было бы вместить в один короткий день. Только беспредельная любовь Израиля к Всевышнему позволяет ему совершить все необходимое.

Более того — Израилю недостаточно и этого служения, так же как богачу всегда не хватает денег, как сказано в Когелете». «Кто любит деньги, тот не насытится деньгами» (Когелет, 5,9). В книге Дварим раба говорится: «Рабби Ицхак сказал: “Тот, кто предан заповедям, никогда не пресытится ими”.» Израиль всегда находит время для того, чтобы исполнить заповедь, трудную или легкую, — поэтому он справляется и с великими делами, назначенными на 14-е Нисана.

С этим днем связаны следующие понятия:

Пост первенцев;

Первый день поста Эстер и остальных евреев в городе Шушане; Пост праведников;

Частичный запрет на совершение работы;

Уничтожение просроченного маасера и исповедь о маасере (в стране Израиля);

Уничтожение хамеца и очищение посуды; Вопрос о том, что можно и что нельзя есть в различные часы этого дня;

Чтение Устава пасхального жертвоприношения — в наше время, когда само жертвоприношение не может быть совершено; Порядок этого жертвоприношения, которому следовали до разрушения Иерусалимского Храма;

Другое жертвоприношение 14-го Нисана — Хагига; Изготовление мацат-мицва — мацы, предназначенной для исполнения заповеди;

Эрув — соединение дворов и блюд; Очищение в микве; Подготовка к Пасхальному Седеру.

Ниже мы коснемся каждого из этих вопросов.

Утренняя молитва в канун Песаха

В этот день приступают к утренней молитве раньше, чем обычно, чтобы после ее завершения успеть провести последнюю трапезу, в ходе которой можно есть хамец, и которая должна закончится до конца четвертого солнечного часа.

В ходе этой молитвы не читается Мизмор летода — «Благодарственная песнь», поскольку в обычные дни этот фрагмент читается как бы от имени тех, кто должны были бы во времена Храма принести благодарственную жертву и, по существу, вместо нее, — а в канун Песаха эта жертва в Храме не приносилась. Почему? Потому, что в состав этой жертвы входил хлеб, то есть хамец, а в канун Песаха жертвы, в состав которых входил хамец, не приносились из опасения, что та часть, которая должна быть съедена, не будет съедена до конца в часы, когда это еще разрешено. Однако в некоторых сефардских общинах принято читать Мизмор летода и в канун Песаха.

В этот день не читаются и другие части обычной утренней молитвы: Э-ль эрех апаим и Ламенацеах, предшествующий фрагменту Ува ле-Цион.

Во многих общинах еврейской Диаспоры существовал такой обычай: главы общины и виднейшие евреи города посещали в канун Песаха городскую тюрьму, чтобы убедиться, что там нет заключенных-евреев; если же таковые находились, они прилагали все усилия, чтобы освободить их пусть даже только на дни праздника Песах. Это относилось даже к закоренелым злодеям, совершившим тяжкие преступления, — их тоже старались освободить вместе с другими. Ведь Всевышний освободил нас от египетского рабства и вывел нас из Египта несмотря на то, что мы не были достойны освобождения.

Если же освободить еврейских заключенных не удавалось, главы общины добивались у тюремной администрации разрешения принести им кашерную в Песах еду — чтобы они, не дай Б-г, не нарушили одну из заповедей, связанных с хамецем. Величайшие старания прилагались и для того, чтобы снабдить всем необходимым для Песах еврейских солдат, служащих в нееврейских армиях. На эти цели тратились огромные средства.

Рама писал, что мы обязаны надевать в канун Песах праздничную одежду, чистую и выглаженную — так же, как и в субботу.

Пост первенцев

Во всех общинах Израиля с давних времен существует обычай, согласно которому первенцы постятся в канун Песаха — в память о чуде, спасшем их от казни, поразившей всех первенцев Египта. Вообще говоря, этот пост следовало бы устраивать в годовщину чуда, то есть 15-го Нисана — ведь первенцы Египта были поражены в ночь 15-го Нисана. Однако 15-е Нисана — это праздничный день, первый день Песаха, а в праздник посты не устраиваются. Кроме тоґо, следует помнить, что первенцы Израиля в Египте были спасены потому, что они смирились перед Всевышним и признали Его власть на всем миром, в то время, как египтяне до самого конца продолжали утверждать, что мир принадлежит им. Поэтому пост первенцев 14-го Нисана напоминает о том, как первенцы Израиля в Египте склонились в этот день перед Всевышним и признали Его власть — тем более, что всякий, кто изнуряет свою плоть постом, смиряет свое сердце перед Создателем.

В разных общинах с этим постом связаны разные обычаи. Согласно одному мнению, поститься в этот день должны все первенцы — те, кто является первенцем у своего отца, и те, кто является первенцем у матери, — как мужчины, так и женщины. Более того, если в семье нет ни одного первенца, должен поститься старший в доме, ибо в Египте не было ни одного дома, в котором не нашлось бы умершего, и если в доме не было первенцев, умирал глава семьи. Поэтому не было и еврейского дома, который миновало бы спасительное чудо, которое мы и отмечаем постом. Согласно другому мнению, поститься должны только настоящие первенцы-мужчины. В большинстве общин распространился обычай, в соответствии с которым постятся только первенцы-мужчины, однако первенцем считается любой мужчина, родившимся первым у своей матери, даже если его рождению предшествовал выкидыш.

Принято, что отец (даже если он не является первенцем) постится вместо своего малолетнего сына-первенца.

Отец-первенец, постящийся вместо своего сына-первенца, исполняет обычай за обоих, и его пост засчитывается за два. Однако существует мнение, согласно которому этого мало, и в таком случае должна поститься и мать ребенка.

Если мальчик-первенец родился после полуночи 14-го Нисана, за него в этом году не постятся, так как и в Египте дети египтян, родившиеся после полуночи 14-го Нисана, не умирали. Существует мнение, что поститься следует только за мальчиков-первенцев, которым исполнилось тридцать дней до наступления Песаха, ибо не может пост первенцев, который, в конце концов, всего лишь распространенный обычай, быть более всеобщим, чем заповедь выкупа первенцев, предписанная непосредственно Торой, которая исполняется только после того, как ребенку минет тридцать дней.

Если канун Песаха приходится на субботу, пост первенцев переносится на четверг (но не на пятницу, ибо на этот день вообще не принято переносить посты). Однако если канун Песаха выпадает на пятницу, пост не переносится. Впрочем, существует мнение, что пост первенцев вообще не переносится — то есть если канун Песаха приходится на субботу, он отменяется.

Существуют и другие смягчающие этот пост исключения: так, невзирая на пост, не отменяются праздничные трапезы, предписанные законом (сеудат-мицва), сопутствующие церемонии обрезания или завершению изучения Трактата Талмуда (сеудат-сиюм). В позднейшие времена во многих общинах распространился обычай устраивать в синагогах сразу после завершения утренней молитвы сеудат-сиюм, в которой участвуют все первенцы общины. Тем самым они заканчивают пост и могут есть в течение дня.

Если десять постящихся первенцев молятся вместе, шалиах цибур, ведущий молитву, должен вставить отрывок Анейну в благословение Шомеа тфила, как в дни других общественных постов. Но, по мнению некоторых авторитетов, эту вставку делать не следует, так как не принято устраивать общественные посты в Нисане.

Пост праведников

Среди людей, с особым рвением исполняющих заповеди, многие — даже если они не первенцы — все же постятся в канун Песаха, как рассказывается в Талмуде: «Рав Шешет всегда постился в канун Песах» (Псахим, 108а). Почему? Потому что он был очень умерен в еде, и если съедал хоть что-нибудь с утра, то уже до самого вечера не имел аппетита, а заповедь обязывает нас в Пасхальную ночь есть мацу с аппетитом. Из этой истории многие праведные и умеренные в еде люди сделали вывод о том, что следует поститься весь канун Песаха, для того, чтобы вечером исполнить заповедь есть мацат-мицва с аппетитом.

Наши мудрецы дают еще одно объяснение этому посту: в канун Песаха Гаман составлял приказы, обязывающие уничтожить всех евреев Персидской державы.

Работа в канун Песаха

Канун Песаха отличается от кануна субботы и кануна всех других праздников тем, что после полудня в этот день запрещается работать. Более того, во многих общинах не принято работать с самого начала дня.

Раши в своем комментарии к Трактату Псахим дает следующее объяснение запрету работать в канун Песаха: «Чтобы человек не окунулся в работу и не забыл о том, что обязан уничтожить хамец, принести пасхальную жертву и запастись мацой для Седера».

«Во времена Иерусалимского Храма всякий день, когда человек приносил жертву, становился для него праздничным — ведь жертвоприношение искупало его грехи. Ему было запрещено работать в этот день — так же как и в праздничные дни, установленные Торой. В канун Песаха каждый еврей обязан был совершить пасхальное жертвоприношение, поэтому этот день стал праздничным для всего народа. Однако поскольку пасхальная жертва приносилась только во второй половине солнечного дня, после полудня, запрещение работать относится только ко второй половине дня» (Лвуш).

Тосафот добавляют, что, согласно мнению Иерусалимского Талмуда, запрещение работать в канун Песаха после полудня во времена Храма было установлено самой Торой. Однако и в наше время, когда Храма нет и жертвоприношения не совершаются, это запрещение сохраняет силу (Псахим, 50а).

Запрещение работать в канун Песаха относится не ко всякой работе, а только к той, которая производится за плату и доводится до конца. Так, запрещено шить новую одежду, однако можно чинить старую.

В канун Песаха после полудня запрещено усаживать наседку на яйца. В общинах, где принято запрещать работать 14-го Нисана с самого утра, не сажают наседок на яйца в течение всего дня. Однако если наседка высиживала яйца в течение трех дней или более того, разрешается посадить на ее место другую курицу, поскольку иначе яйца могут испортиться. Вообще, в канун Песаха разрешается совершать работу, необходимую для того, чтобы предотвратить материальный ущерб.

В канун Песаха можно производить все виды работ, которые разрешаются в хол гамоэд.

В этот день принято стричь ногти и волосы лишь до полудня. Однако, если этот срок прошел, разрешается стричь ногти и во второй половине дня; стричь волосы после полудня можно только у нееврейского парикмахера — но уже не у парикмахера-еврея, даже если он согласится выполнить эту работу совершенно бесплатно.

Наши мудрецы заключают: от работы, совершаемой в канун Песаха, не будет толка ни в настоящем, ни в будущем.

Уничтожение и аннулирование хамеца

Как уже было сказано выше, последний срок, когда еще можно есть хамец в канун Песаха — это конец четвертого солнечного часа. Весь хамец, остающийся в доме после завершения этой трапезы и не проданный нееврею согласно закону, выносится из дома в течение пятого солнечного часа и сжигается. Затем хозяин произносит формулу аннулирования всего оставшегося в его распоряжении хамеца и, что не менее важно, аннулирует его в своем сознании.

Посуду, соприкасавшуюся с хамецем, тщательно чистят и — если хотят пользоваться ею в Песах — подвергают Гаг"але до начала пятого солнечного часа, то есть пока еще можно пользоваться хамецем. Тот, кто хочет произвести Гаг"алу позже, когда хамец уже запрещен, должен обратиться за советом к знатоку Торы. Дело в том, что законы Гаг"алы, производимой после начала пятого часа, отличаются от изложенных нами и относящихся ко времени, когда хамец еще можно есть, и гораздо сложнее.

Уничтожение просроченного маасера

Как известно, каждый еврей, собравший урожай со своего поля или сада и внесший его в дом, или же купивший плоды на рынке, отделяет от них трумот и маасерот — доли урожая, назначение которых установлено Торой. Уже отделенные трумот и маасерот разрешается держать в доме до тех пор, пока не пройдут три праздника-регалим, установленные Торой. Кроме того, Тора установила еще два срока, когда каждый человек должен произвести биюр, — «избавиться» от трумот и маасерот, отделенных от имеющихся у него в доме плодов, — то есть вынести их из дома и передать их по назначению: отдать тру-мот — когену, первый маасер — левиту, маасер бедняка — бедняку.

Что касается второго маасера, он должен быть съеден в ходе паломничества в Иерусалим, либо продан, но в таком случае выручка должна быть использована на нужды этого паломничества.

Трума или маасер, которые не могут быть розданы или использованы указанным образом, должны быть уничтожены: плоды сжигаются, деньги, вырученные за второй маасер выбрасываются в море, переплавляются или толкутся в порошок. Разрешается, однако, приобрести на эти деньги какой-либо пищевой продукт, уничтожить его, а деньги сохранить. Фрукты, снятые с дерева на четвертом году его роста, приравниваются в этом отношении к второму маасеру.

Эти два срока — канун Песаха в четвертый и седьмой год семилетнего цикла шмиты, как сказано в Торе: «К концу трех лет выноси всякую десятину (маасер) плодов твоих того года и клади их у ворот своих» (Дварим, 14,28). Еврейская традиция, переданная нам нашими мудрецами, утверждает, что эти слова Торы устанавливают два указанных срока раздачи или уничтожения трумот и маасерот.

В наше время, когда Иерусалимский Храм разрушен и когены не могут соблюдать ритуальную чистоту — условие, необходимое для того, чтобы есть труму, — когда относительно большей части находящихся в нашем распоряжении плодов нельзя определенно утверждать, что они тевель, то есть что от них еще не отделены трумот и маасерот, выполнение заповеди о трумот и маасерот — как большинству из нас хорошо известно — сводится к их отделению.

Саму труму и трумат маасер разрешается есть одним только когенам при условии, что они в данный момент ритуально чисты. В наше время у когенов нет возможности произвести необходимое очищение, поэтому эти части урожая являются запретными и для них. Для того, чтобы кто-либо по ошибке не употребил их в пищу, нарушив тем самым строжайший запрет Торы, они уничтожаются сразу же после отделения. Маасерот, предназначаемые для левитов и бедняков, разрешается есть и в состоянии ритуальной нечистоты. Поскольку в наше время ни один левит не может доказать свое происхождение и обоснованно потребовать передать ему маасерот, они обычно съедаются самими хозяевами после отделения. Поэтому у нас очень редко накапливается большое количество трумот и маасерот — ведь трума уничтожается, а маасерот съедаются сразу после отделения вместе с плодами, от которых они отделены. Поэтому в наше время биюр обычно сводится к уничтожению денег, на которые был выкуплен второй маасер.

В первый, второй, четвертый и пятый годы семилетнего цикла шмиты, когда отделяется второй маасер, сразу после отделения он выкупается определенной монетой. Когда собирается достаточное количество таких монет, они, в соответствии со специальным разрешением, установленным еврейскими мудрецами для нашего времени, когда невозможно есть плоды второго маасера в предписанной Торой святости, выкупаются при помощи новой монеты и возвращаются к владельцу. Таким образом, в нашем владении все время находятся деньги, на которые был выкуплен этот маасер. Когда подходит время биюра, у нас нет другого выбора, кроме как физически уничтожить эти деньги.

Что же мы делаем в канун Песаха четвертого и седьмого года шмиты, когда приходит время биюра! Отделяем трумот и маасерот, если у нас есть плоды, от которых они еще не отделены. Трума и тру мат маасер сжигаются или зарываются в землю; первый маасер и маасер бедняка передаются левиту или бедняку или съедаются хозяином не позднее кануна последнего праздничного дня Песаха; второй маасер выкупается специальной монетой, а затем все скопившиеся «выкупные» монеты выкупаются и освобождаются при помощи новой мелкой монеты достоинством в пруту; эта монета уничтожается.

Биюр необходимо завершить до начала последнего, седьмого дня Песаха (в четвертый и седьмой годы шмиты).

Тот, кто не завершил биюр к этому дню, нарушил заповедь Торы и продолжает нарушать ее, пока не завершит его.

Исповедь (видуй) о маасере

Особая заповедь Торы — исповедываться перед Всевышним перед биюром, когда мы выносим из дома все отделенные нами и предназначенные в дар доли урожая. В Торе сказано: «Когда окончишь отделение всех десятин (маасерот) от плодов твоих в третий год, год десятин, и отдашь левиту, пришельцу, сироте и вдове, чтобы ели они во вратах твоих и насыщались, тогда скажи перед Г-сподом, Б-гом твоим: “Убрал я священное и уже отдал его левиту и пришельцу, сироте и вдове в точности по Твоему повелению, которое Ты заповедал мне; не отступил я от Твоих заповедей и не забыл. Не ел я в скорби своей от него и не убирал его в нечистоте, и не давал из него для мертвеца; я слушал голос Г-спода, Б-га моего, поступил в точности так, как Ты заповедал мне. Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес, и благослови народ Твой, Израиль, и землю, которую Ты дал нам, как клялся Ты отцам нашим, землю, текущую молоком и медом” (Дварим, 26,12—15). Это и есть видуй — исповедь маасера.»

Эта исповедь произносится только после того, как все виды трумот и маасерот розданы или уничтожены — ведь в тексте исповеди сказано: «Убрал я священное из дома». Слово «священное» относится к второму маасеру и реваю — плодам четвертого года, которые Тора называет священными в другом месте. Слова «из дома» указывают на халу (часть теста), отделяемую в доме для когенов. Слова «отдал левиту» относятся к первому маасеру, а слово «уже» (отдал левиту) указывает, что этому дару предшествуют другие — трума и трумат маасер. Слова «пришельцу, сироте и вдове» относятся к маасеру бедняка, а также к лекету, шикхе и пеа — частям урожая, оставляемым в полях и садах. Однако если судьба лекета, шикхи и пеа еще не определена, исповедь маасера все-таки произносится.

Даже если человек располагал одним лишь вторым маасером и совершил биюр его, он может и должен произнести исповедь, поскольку она относится прежде всего именно к нему. Точно так же, если в его распоряжении были только бикурим — первые плоды, приносившиеся в Храм, — после их биюра он произносит исповедь, поскольку слова Торы «убрал я священное» относится к бикурим. Однако тот, кто располагал только трумой, исповедь произносить не должен, поскольку она была включена в приведенный выше список только в дополнение к другим дарам.

Тот, кто отделил различные дары в неправильном порядке, например, первый маасер после второго, не произносит исповедь, поскольку в ней сказано «в точности так, как Ты заповедал мне», — а нарушение порядка отделения даров есть отклонение от заповеди.

Если плоды сгорели или были уничтожены иным образом, прежде чем от них были отделены тру мот и маасерот, исповедь не читается — ведь первый маасер не был отделен и передан левиту, в то время, как в исповеди сказано: «и уже отдал его». Тот, кто отделил второй маасер, находясь в состоянии ритуальной нечистоты, также не произносит исповедь, так как в ней сказано: «и не убирал его в нечистоте».

Плоды, от которых преждевременно отделять маасерот в день биюра, не выносятся из дома и не уничтожаются; их наличие не мешает произносить исповедь. Точно так же нет необходимости уничтожать блюда, изготовленные из второго маасера или плодов четвертого года, поскольку изготовление блюда (при помощи варки) приравнивается к биюру.

Исповедь произносится только в год, следующий за годом, в который отделяется второй маасер, то есть за третьим и шестым годами шмиты, так как в Торе сказано: «Когда окончишь отделять десятины».

Эта исповедь произносится как часть послеполуденной молитвы Минха в последний день праздника Песах четвертого и седьмого лет шмиты.

В наше время, когда Иерусалимский Храм из-за наших грехов все еще разрушен, исповедь маасера произносят далеко не все, поскольку, как мы знаем, она произносится только если отделение маасерот производится в состоянии ритуальной чистоты, а ныне это практически невозможно. Кроме того, некоторые полагаются на мнение авторитетов, утверждающих, что произнесение исповеди в принципе связано с существованием Храма:

когда Храм существовал, исповедь можно было произносить и вне него, сейчас, когда Храм разрушен, она вообще не произносится.

Рассказы мудрецов об этой исповеди

Исповедь, слова которой Тора вкладывает в уста еврея, выносящего из своего дома накопившиеся там маасерот, обязывает его обратиться к Всевышнему со следующими словами: «Не отступил я от Твоих заповедей и не забыл,., я слушал голос Г-спода, Б-га моего, поступил в точности так, как Ты заповедал мне…», — и сказать в заключение: «Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес, и благослови народ Твой, Израиль». Почему выбраны именно эти слова?

Наши мудрецы делают из них важный вывод, касающийся значения помощи бедным. Они учат: «Несмотря на то, что Тора запрещает нам испытывать Всевышнего, как сказано: “Не испытывайте Г-спода, Б-га вашего”, этот запрет не относится к маасеру и благотворительности». В том, что касается маасерот, это ясно сказано в книге пророка Малахи, которую мы уже цитировали: «Принесите всю десятину в Дом сокровищ, и будет она пищей в доме Моем, и испытайте Меня этим, сказал Г-сподь Ц-ваот: не открою ли вам окна небесные и не изолью ли на вас благословение сверх меры?» (Малахи, 3,10)

Всякий раз, когда в Торе употребляется слово «Воззреть», оно связывается с каким-либо бедствием. Так, там сказано: «И воззрел на Сдом и Амору и на всю окрестную землю, и увидел: и вот, поднялся дым с земли, как дым из печи» (Берешит, 19,28) — эти слова относятся к гибели этих городов. Другой пример: «И вот, в утреннюю стражу воззрел Г-сподь на стан египетский в столпе огненном и облачном, и привел в замешательство стан египтян» (Шмот, 14,24). В результате египетская армия, преследовавшая Израиль, погибла.

Однако слово «Воззри» в исповеди маасера связана не с бедствием, а с благословением, как сказано: «Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес, и благослови народ Твой, Израиль, и землю, которую Ты дал нам». Почему? Потому, что благотворительность превращает бедствие в благословение.

Слова «Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес» означают: мы сделали все, что Ты повелел, теперь Твоя очередь исполнить то, что Ты обещал нам, как сказано: «Если вы будете следовать Моим законам — Я пошлю вам дожди в срок».

Слова «И благослови народ Твой, Израиль» несут благословение, связанное с рождением сыновей и дочерей. Продолжение — «И землю, которую Ты дал нам» — обещает дождь в должный срок и обильный приплод скота.

Слова «И землю, которую Ты дал нам, как клялся Ты отцам нашим, землю, текущую молоком и медом» обещают превосходный вкус растущим в наших садах плодам.

Непосредственно за словами «Текущую молоком и медом» следуют такие слова: «В сей день Г-сподь, Б-г твой, заповедует тебе исполнять эти законы» (Дварим, 26,16). Мы учим из этого соседства то, что прямо сказано в Книге Псалмов: «И дал им земли других народов, и труд племен унаследовали они — чтобы соблюдать законы Его» (Тегилим, 105,44). То есть: еврейский народ может счастливо жить в Стране Израиля только если он выполняет законы, установленные Всевышним (Бааль га-Турим).

Произнесенное в трепете

Естественно спросить, почему наши мудрецы назвали эти мудрые и светлые слова Торы исповедью. Ведь исповедь — это слова покаяния, произносимые от стыда за дурные поступки, знак смирения и искреннего сожаления.

Дело в том, что в сердце того, кто произносит эти слова, радость неизбежно смешивается с печалью. В самом деле, когда еврей предстает перед Создателем, одарившим его Своим благословением, и отделяет от своего урожая священные дары, предназначенные когенам и левитам — тем, кто был избран для служения Всевышнему, — он не может не вспомнить, что эти дары были изначально предназначены его старшему сыну! Если бы не тяжкий грех, совершенный Израилем после выхода из Египта (создание «золотого тельца»), служение Всевышнему было бы доверено еврейским первенцам, так что в каждом доме был бы свой коген. Однако грехи наших отцов привели к тому, что право на это служение было отнято у первенцев. Поэтому и сказано в Торе: «Я убрал священное из дома» (Сфорно).

В еврейских книгах приводятся и другие объяснения «исповедальной» природы этих слов.

В самом деле, если бы сама Тора не предписала нам эту формулу, разве отважились бы мы ее произнести? Как может сказать простой смертный: «Не отступил я от Твоих заповедей и не забыл… я слушал голос Г-спода, Б-га моего, поступил в точности так, как Ты заповедал мне. Воззри же из святого жилища Твоего… и благослови… как клялся Ты отцам нашим»? Кто решится сказать это самому Создателю? Ведь каждый из нас столько раз нарушал заповеди Всевышнего, ослушался Его, забыл о каких-то своих обязанностях и не исполнил всего, что должен был исполнить! Кто и при каких обстоятельствах отважится заявить Царю царей, что он — полное совершенство?

Поэтому тот, кто произносит эти слова по повелению Царя, просто не может не очистить перед этим свое сердце, не раскаяться во всех поступках, нарушающих заповеди или даже слегка расходящихся с ними. Только после того, как он очистил свое сердце, он может с полным правом произнести эти громкие слова. Поэтому они неотделимы от раскаяния и являются самой настоящей исповедью.

История о маасере

Рассказывают, что некий человек всегда скрупулезно отделял трумот и маасерот. У него было поле, приносившее урожай в тысячу мер, и он отделял от этого урожая десятину — маасер в сто мер. Это поле много лет кормило его и его семью. Перед смертью он сказал своему сыну: «Сын мой, это поле всегда давало урожай в тысячу мер, от которых я отделял сто мер маасера, и оно никогда не оставляло меня голодным». В первый год поле принесло сыну обычные тысячу мер, и он отделил маасер в полном объеме — сто мер. Но в последующие годы им овладела скупость, и он начал уменьшать маасер всякий раз на десять мер. В ответ поле стало приносить из года в год на сто мер меньше. Каждый год он отделял на десять мер меньше, чем обязывает закон, а поле приносило на сто мер меньше, так что через девять лет оно принесло всего сто мер — столько, сколько в свое время составлял один маасер. Когда родственники хозяина поля узнали об этом, они пришли в нему в дом, надев белые праздничные одежды.

Он спросил: «Неужели вы радуетесь проклятию, наложенному на меня Небесами?»

«Ни в коем случае, — ответили они. — Мы пришли, чтобы порадоваться вместе с тобой! В прошлом ты был обычным землевладельцем, а Всевышний — твоим когеном, ибо тебе принадлежали девятьсот мер урожая, а Ему — всего сто. А теперь когеном стал ты, а землевладельцем — Всевышний (Ялкут).»

День, уготованный для благословения

Канун Песаха, день 14-го Нисана, уготован для благословения еще от Сотворения мира. Еще не появился еврейский народ, не было речи о рабстве и освобождении в ночь 15-го Нисана, однако праотцы уже унаследовали традицию, рассказывавшую, что эта ночь — ночь прославления Всевышнего, ночь, когда в мир изливается благословение. Более того, тот, кто 14-го Нисана получает благословение от человека, заслужившего право благословлять, удостаивается всех сокровищ, которыми Всевышний в этот день одаривает мир. Так сказано в Пиркей де-рабби Элиэзер.

Когда наступил канун Песаха, Ицхак обратился к своему старшему сыну Эсаву с такими словами: «Сын мой, в эту ночь весь мир славит Всевышнего, и в него проливается драгоценная роса. Приготовь мне мою любимую еду, и я, пока у меня еще есть силы, благословлю тебя».

Небеса ответили ему словами Книги Притч: «Не вкушай хлебы недоброго человека и не возжелай яств его» (Мишлей, 23,6).

Эсав отправился на охоту и задержался. Тогда Ривка сказала Яакову: «Сын мой, в эту ночь открываются сокровищницы Небес, и оттуда проливается драгоценная роса. В эту ночь будут спасены твои потомки, в эту ночь они будут петь хвалу Всевышнему. Приготовь лакомства для твоего отца, и он, покуда еще в силах, благословит тебя».

Яаков был знатоком Торы и знал, что почитание отца (и исполнение его приказаний) предшествует почитанию матери. Поэтому он боялся, что его постигнет проклятие отца. Однако мать сказала ему: «Сын мой, благословение достанется тебе и твоим потомкам, а проклятие, если оно будет произнесено, пусть будет моим уделом, как сказано в Торе: “На меня проклятие твое, сын мой” (Берешит, 27,13)».

Яаков зарезал двух козлят и приготовил лакомства для Ицхака. Для чего понадобились ему двое козлят — разве не было бы достаточно и одного? Один из них стал пасхальной жертвой, а из другого были приготовлены кушанья — ведь в Талмуде сказано: «Не едят пасхальную жертву на голодный желудок».

Войдя к Ицхаку, Яаков сказал: «Поднимись, сядь и поешь от дичи моей, чтобы благословила меня душа твоя». Ицхак ответил: «Голос — голос Яакова. Я слышал этот голос, когда он принимал на себя бремя заповедей, изучал Тору и возносил молитвы. Этот голос — голос Яакова!»

Рабби Йегуда говорил: Ицхак дал Яакову десять благословений, соответствующих десяти предложениям, при помощи которых был сотворен мир. Все эти благословения содержатся в короткой формуле, произнесенной Ицхаком:

«Да даст тебе Б-г

1. от росы небесной

2. и от туков земли,

3. и множество хлеба

4. и вина.

5. Да будут служить тебе народы,

6. и да поклонятся тебе племена;

7. Будешь господином над братьями своими,

8. и да поклонятся тебе сыны матери твоей;

9. проклинающие тебя будут прокляты;

10. благословляющие тебя — благословенны».

Яаков ушел от Ицхака украшенный, как жених в день свадьбы. На него пролилась животворная роса, его тело стало сильным и могучим, как сказано в Торе: «И тверд остался лук его, и гибки были мышцы рук его, поддержанные Владыкой Яакова, оттого пастырем стал и твердыней Израиля» (Берешит, 49,24).

Благословение, а не проклятие

В еврейских книгах рассказывается, что царь Давид не вел войну в канун Песаха. Причина была все та же: этот день от Сотворения мира отведен для благословения. Все существа, сотворенные Всевышним, поют в пасхальную ночь словословия Создателю, поэтому предшествующий этой ночи день не должен быть посвящен убийству и уничтожению. Даже царь Давид, который вел священные войны, одобренные Всевышним, прекращал их в этот день, ибо ни одно существо, сотворенное Всевышним, не имеет права изменять природу Творения и предназначение этого дня. Это право принадлежит одному только Творцу.

Поэтому и сказано в Торе: «Я пройду в эту же ночь по земле египетской и поражу всякого первенца в земле египетской, от человека до скота, и над всеми богами египетскими совершу расправу. Я — Г-сподь» (Шмот, 12,12).

«Я пройду в эту же ночь по земле египетской» — «Я, а не ангел служения».

«И поражу всякого первенца в земле египетской» — «Я, а не серафим».

«И над всеми богами египетскими совершу расправу» — «Я, а не посланник».

Никто не имел права вершить расправу, даже самую справедливую, в эту ночь — ни ангел, ни серафим, ни посланник Всевышнего Моше, ни царь Давид, ни одно сотворенное существо. Только сам Всевышний мог изменить природу Творения в пасхальную ночь для того, чтобы спасти Израиль.

Что можно и чего нельзя есть в канун Песаха

До конца четвертого солнечного часа в канун Песаха разрешается есть хамец. После этого запрещается есть как хамец, так и мацу, однако разрешается есть «богатую мацу» (в данном случае — сваренную после испечения) — ведь при помощи такой мацы нельзя исполнить заповедь, обязывающую съесть кезайит мацы в пасхальную ночь.

С начала десятого часа и до конца дня запрещается есть и такую мацу, — чтобы ночью можно было съесть кезайит мацы с аппетитом. Однако разрешается съесть немного фруктов, овощей, мяса или рыбы — при том условии, что они не наполняют желудок и не убивают аппетит.

Тому, кто страдает слабым аппетитом, так, что если он съест что-либо днем, то уже не сможет есть ночью, запрещается есть в канун Песаха что бы то ни было. Мы уже рассказывали о раве Шешете, который по этой причине постился весь канун Песаха ради того, чтобы достойно и с радостью исполнить заповедь, обязывающую есть мацу в пасхальную ночь.

В любом случае, запрещается есть в канун Песаха мацу, при помощи которой можно исполнить заповедь. Однако можно кормить ею ребенка, который еще не знает, что в пасхальную ночь рассказывают об Исходе из Египта.

В Иерусалимском Талмуде сказано: «Тот, кто ест мацу в канун Песаха, заслуживает такого же наказания, как человек, сходящийся со своей невестой в доме ее отца».

В книге Лвуш объясняется, что оба эти нарушения караются одинаково — «поркой непокорного», установленной мудрецами, — поскольку они имеют сходную природу. Тот, кто сходится со своей невестой, наказывается за то, что не в состоянии подождать до тех пор, пока не будет завершена свадебная церемония, и невеста не получит семь благословений под хупой. Аналогично, тот, кто ест мацу в канун Песаха, наказывается за то, что не в состоянии подождать до вечера, до момента, когда, после произнесения семи благословений, входящих в церемонию Седера, приходит черед есть мацу. Вот о каких благословениях идет речь: три благословения, входящие в кидуш, благословение плодов земли, произносимое перед тем, как мы едим карпас, благословение на омовение рук, благословение гамоци, с которого начинается трапеза, и, естественно, благословение на саму мацу.

Вообще говоря, перед тем, как съесть кезайит мацы, произносят еще два благословения: «Освободителю Израиля» и на второй бокал вина (из четырех), однако в Лвуш они не упомянуты. Естественно спросить, почему там упоминаются семь благословений, а не все девять. Может быть, потому, что во времена Храма Седер проводился несколько иначе: чтение Агады и питье всех четырех бокалов вина происходили после праздничной трапезы, в конце которой ели мясо пасхальной жертвы, так что кезайит мацы действительно съедался после произнесения семи благословений.

По мнению многих авторитетов, не следует есть мацу уже с 1-го Нисана, — чтобы истосковаться по ней к праздничному вечеру.

Существует мнение, согласно которому в канун Песаха не следует есть фрукты, — чтобы с аппетитом есть харосет, и хрен — чтобы с аппетитом есть марор, однако большинство авторитетов считает эти предосторожности излишними.

Необходимо отметить, что обычная маца, измельченная после того, как она была испечена, и заново замешанная на масле или вине, не считается «богатой» мацой, и поэтому ее запрещено есть в канун Песаха. Следует отметить, что Магарилъ определяет «богатую» мацу как такую, которая с самого начала испечена на фруктовом соке, яйцах и т.п. Однако существуют авторитеты, разрешающие есть измельченную и заново замешанную и испеченную или сваренную мацу, даже если она была приготовлена непосредственно в канун Песаха, и уж тем более, если она была приготовлена на день раньше.

Изготовление мацат-мицва

Евреи, с особой тщательностью исполняющие заповеди, во все времена сами пекли мацат-мицва. После того, как они с величайшими предосторожностями изготовляли мацу в количестве, достаточном для всех семи дней Песаха, они затевали новое сложнейшее и необычайно трудоемкое дело: приготовление мацат-мицва. Мацат-мицва — это три мацы, на которые произносится благословение во время Седера. К их изготовлению приступают в начале седьмого солнечного часа в канун Песаха (по другому мнению — начиная со второй половины седьмого часа), то есть уже тогда, когда запрещено какое-либо использование хамеца. Поэтому приходится принимать совершенно экстраординарные меры предосторожности для того, чтобы замешанное тесто не стало хамецем.

Для чего в таком случае изготовление мацы переносится на это проблематичное время? Потому, что оно в каком-то смысле заменяет принесение пасхальной жертвы, которая зарезалась в послеполуденные часы 14-го Нисана.

Изготовление мацат-мицва со всеми предосторожностями — чрезвычайно трудоемкое дело. Начинается оно предыдущим вечером, когда запасаются майим шелану на следующий день. Эту воду тщательно процеживают и затем оставляют на ночь к укромном прохладном месте.

Величайшие учители Израиля сами отправлялись за майим шелану. Они черпали воду маленьким ковшом и считали ковши, переливая воду в ведро: алеф, бет, гимелъ, далет и так далее, пока не доходили до конца еврейского алфавита, перечислив все 22 буквы, из которых составлена Тора. Таким образом они переносили святость этих букв на зачерпываемую воду. Ведра с водой эти великие люди несли домой на своих плечах.

По дороге к источнику и обратно они говорили только на Святом языке, поскольку были заняты священной работой. Ведь, согласно преданию, тот, кто тратит время и силы на подготовку к первому праздничному дню Песаха, тем самым уничтожает вредоносных демонов.

В указанный час приносят пшеничную муку, оберегаемую непосредственно с момента жатвы, и замешивают тесто в сосуде, едва-едва вмещающем такое количество теста, от которого отделяется хала. Многие предпочитают пользоваться сосудом, вмещающем еще меньшее количество теста. Затем несколько человек начинают совместную работу: один подает воду, другой замешивает тесто, третий раскатывает его и нарезает куски мацы, четвертый прокалывает в них дырочки и подносит к печи, а пятый печет. В любом случае в работе должны участвовать, самое меньшее, три человека — тот, кто замешивает тесто, тот, кто обрабатывает его, и тот, кто печет мацу.

К изготовлению мацат-мицва не допускаются неевреи, несовершенолетняе и вообще все те, на ком не лежит обязанность исполнять заповеди Торы.

Все те, кто участвуют в ее изготовлении, начиная с заготовления майим шелану, произносят вслух следующую формулу: «Мы изготовляем мацу для исполнения заповеди».

Необходимо отметить, что многие из перечисленных выше обычаев, связанных с изготовлением мацат-мицва в канун Песаха, выполняются и при изготовлении «оберегаемой» мацы, которую пекут в другие дни.

Перед замешиванием теста произносится такая формула: «Все частицы теста, которые отделятся от него или пристанут к посуде — да будут считаться ничьими». Это необходимо для того, чтобы эти частицы уже не принадлежали их бывшему хозяину в момент, когда станут хамецем. С другой стороны, до того, как они стали хамецем, они еще принадлежали ему, и он мог от них отказаться.

Закончив обрабатывать одну порцию теста, тщательно чистят и отмывают всю посуду и стол, собирают все отделившиеся частицы теста и уничтожают их, после чего начинают готовить следующую порцию — и так далее.

Рядом с пекарем ставят ведро с холодной водой, в которой он время от времени смачивает руки, чтобы остудить их. Эту воду часто меняют, чтобы она не нагрелась, и чтобы в нее не попали частицы теста, оставшиеся на руках пекаря.

Принято читать Галлель в ходе изготовления мацат-мицва в память о пасхальной жертве, над которой он в свое время произносился.

Тот, кто изготовляет мацат-мицва своими руками, удостаивается большего в глазах Небес, нежели тот, кто поручает эту работу своему представителю, — поскольку речь идет об исполнении очень сложной и трудоемкой заповеди.

Великий еврейский мудрец Рош каждый год принимал участие в изготовлении мацат-мицва, наблюдал за тем, как другие трудятся над ее изготовлением, поощрял их и помогал им. Рокеах говорит в своей книге: «Каждый еврей должен принять участие в изготовлении мацат-мицва. Ведь Мехилта, комментируя слова Торы: “И понес народ тесто свое прежде, чем оно вскисло; квашни свои, увязанные в одеждах своих, на плечах своих” (Шмот, 12,34), — приводит такие слова рабби Натана: “Разве не было у евреев вьючных животных, чтобы везти тесто? Просто заповедь изготовления мацы была особенно дорога еврейскому народу. Каждый еврей сам испек мацу и сам нес ее, чтобы Всевышний вознаградил его за исполнение обеих заповедей”.»

Рабби Моше бен Макир, автор книги Седер га-йом, учит: «Пусть каждый сам замесит тесто для мацат-мицва или хотя бы принесет воду для этого теста». А Ари в книге Сефер каванот предписывает каждому еврею трудиться над изготовлением мацат-мицва пока он не вспотеет и не утомится, — в таком случае он искупит определенные свои прегрешения.

Следует помнить, что Тора называет мацу «хлебом бедняков», — а бедняки изготовляют свой хлеб сами.

Магариль разжигал огонь, на котором пекли мацат-мицва, ветками ивы, оставшимися от праздника Сукот. Существует обычай сохранять схах — зелень, которая служила крышей суки, — и топить им печь, в которой печется мацат-мицва.

Ришоним (великие мудрецы X-XVI веков) постановили, что три мацы — мацат-мицва должны быть большими, то есть их суммарный вес должен достигать 1680 граммов, чтобы от них можно было отделять халу. В самом деле, 1680 граммов — это омер (сноп), десятая часть эйфы, как сказано в Торе. В наше время в большинстве общин пекут тонкую и легкую мацу, поскольку ее изготовление требует меньше времени. Быстро испечь большую и тяжелую мацу, соответствующую требованию ришоним, то есть весом в треть омера, очень трудно. Кроме того, трудно сохранить ее целой для исполнения заповеди, если только не печь ее в виде толстой лепешки.

После того, как маца испечена, установленное выше количество мацы (1680 г) кладется в корзину или завертывается в простыню, и от него отделяется хала. При этом произносится следующее благословение: «Благословен Ты, Г-сподь, Б-г наш, Царь Вселенной, который освятил нас Своими заповедями и повелел нам отделять халу». Сефардские евреи говорят: «…повелел нам отделять халу-труму». Те, кто хотят исполнить заповедь отделения халы наилучшим образом, приносят мацу домой для того, чтобы халу могла отделить жена — ведь эта заповедь принадлежит ей по праву. Если муж отделит халу без разрешения жены, он обязан заплатить ей десять золотых — так постановили мудрецы.

Если отделение халы совершается дома, к принесенной маце присоединяют уже находящуюся в доме — разумеется, если от нее хала еще не была отделена. Сразу же после исполнения заповеди отделенная хала сжигается.

Обычай и Галаха

Обычай, который мы описали — печь мацат-мицва в послеполуденный часы в канун Песаха — не просто обычай, принятый праведными евреями. В его основе лежит Галаха, выводимая из Иерусалимского Талмуда. Она многократно упоминается в книгах ришоним:

«Поскольку сама Тора сравнивает мацу с пасхальной жертвой, а пасхальная жертва зарезается только после конца шестого солнечного часа в канун Песаха, в это же время следует изготовлять мацу. Хотя многие авторитеты разрешают исполнять заповедь при помощи мацы, испеченной не в канун Песаха, основываясь на Тосефте: “Можно исполнить заповедь при помощи “старой” мацы, если она была испечена для использования в Песах”, следует считаться с тем, что Иерусалимский Талмуд это запрещает. Поэтому рекомендуется следовать Иерусалимскому Талмуду и стараться печь мацат-мицва в канун Песаха, начиная с седьмого часа» (Гараавъя).

Если канун Песаха приходится на субботу, мацат-мицва изготавливается в пятницу 13-го Нисана, в те же часы.

В былые времена праведные евреи в таких случаях (когда канун Песаха приходился на субботу) пекли мацат-мицва не в пятницу, а непосредственно в праздничный пасхальный вечер. Они подбирали для этой работы людей, с особой тщательностью исполнявших заповеди и бывших в то же время самыми лучшими профессионалами, и приставляли специальных наблюдателей, следивших, чтобы каждая частица теста, оставшаяся после изготовления мацы, была уничтожена еще до того, как превратится в хамец. Во время работы они возносили Всевышнему особую молитву, в которой просили Его помочь благополучно завершить многотрудное дело изготовления мацат-мицва и выполнить заповедь. Они выбирали это трудное решение — печь мацу уже после наступления праздника Песах — из-за особой значимости исполнения этой заповеди в надлежащее время.

В наше время так не поступают из опасения, что принимаемые меры предосторожности не помогут, хотя бы малое количество теста станет хамецем, и таким образом будет нарушена заповедь Торы. Ведь далеко не каждый человек удостаивается помощи Небес, без которой трудно успешно совершить эту работу после начала праздника. Однако в случае большой необходимости, например, в голодный год, когда невозможно было достать муку до наступления субботы, мудрецы и в наше время разрешают печь мацу в Песах — тому есть примеры.

Предостережение

Еврейский народ относится с величайшим трепетом к исполнению любой заповеди, тем более — такой трудной и серьезной, как изготовление мацы и уничтожение хамеца, да еще в послеполуденные часы в канун Песаха. Однако трепет и волнение, вызванные этим труднейшим делом, могут привести к тому, что один из работников рассердится на другого и поднимет голос, — например, чтобы упрекнуть его за недостаточную расторопность. Как мы знаем, гнев и обидные речи запрещены Торой во всех без исключения случаях, и нет такой заповеди, исполняя которую человеку разрешается утратить душевное равновесие, выйти из себя до такой степени, чтобы недружелюбно смотреть на окружающих и сердиться на них. Поэтому мудрецы особо предупредили тех, кто занимается изготовлением мацат-мицва в послеполуденные часы в канун Песаха, что они должны остерегаться гнева и недружелюбности, чтобы, не дай Б-г, к исполняемой ими заповеди не примешалась частица запрещенного гнева, столь же недопустимая, как и примесь запрещенного хамеца.

Одному великому праведнику принадлежат такие слова: «Не случайно две заповеди Торы — “Богов литых не делай себе” и “Праздник мацы соблюдай” — следуют непосредственно друг за другом (Шмот, 34,16—17). Они поставлены рядом именно для того, чтобы предупредить нас: не впадайте в гнев во время изготовления мацы! Ведь впадающий в гнев подобен идолопоклоннику.» Поэтому Тора и предупреждает всякого, кто приступает к выполнению заповеди, связанной с мацой: «Богов литых не делай себе» — не согреши идолопоклонством и не согреши гневом, сходным с ним.

На ту же тему приводят следующее мнение: хотя, в принципе, все пять упомянутых выше видов злаков пригодны для изготовления мацы, мы печем ее только из пшеницы. Почему? Потому, что пшеница חטה —, хита — неизбежно напоминает о первом грехе חטא —, хет, совершенном Адамом. Ведь не случайно утверждают еврейские мудрецы, что «древо познания, плоды которого были запрещены Адаму — это пшеница». К тому же в Талмуде (Брахот, 61) сказано: «Злое начало подобно пшенице». Изготовление мацат-мицва — это прекрасный способ искупить первый грех и побороть злое начало, поэтому мы и берем пшеницу, изготавливаем из нее муку и не оставляем ни на минуту без наблюдения до тех пор, пока не получаем мацу, удовлетворяющую всем требованиям Торы. Поэтому и нельзя допустить, чтобы к этой заповеди, смысл которой — исправление одного греха, примешивался другой.

Правда, существует и другое, простое объяснение тому, что мы печем мацу только из пшеницы. Ведь пшеница — лучший, наиболее благородный из злаков, а мы всегда стараемся исполнить заповедь самым лучшим и достойным образом.

История

О рабби Шмелке Галеви из Никельсбурге, великом знатоке Торы и праведнике, исполнявшем все заповеди с величайшим трепетом и старанием, рассказывают следующую историю. Он приступал к изготовлению мацат-мицва с таким старанием, что едва не возвращал душу Творцу от усталости и страха, что сделал не все, что мог, чтобы предохранить свою мацу от сквашивания, — вернее, от самого отдаленного подозрения на таковое.

Несмотря на то, что, изготовляя мацу, рабби принимал все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, а затем тщательно выбирал мацу, которая послужит для исполнения заповеди, откладывая в сторону девять из десяти, пока не находил самую-самую лучшую, несмотря на то, что он возносил страстные молитвы Творцу, прося Его помочь достойно исполнить заповедь — несмотря на все это, сердце рабби было наполнено страхом, ибо он боялся, что не исполнил заповедь так, как должен был исполнить.

Как-то раз в канун Песаха, в то время, когда читают послеполуденную молитву Минха, рабби возвращался из пекарни, неся в руках три тщательно упакованные мацы. Сердце его было наполнено трепетом, как всегда, когда он исполнял святые заповеди Торы. По дороге он встретил одного из самых молодых и незначительных членов общины, ученика его учеников. Этот юноша также возвращался из пекарни, нес в руках свежеиспеченную мацу, и лицо его светилось радостью.

Рабби понял, что юноша радуется тому, что исполнил заповедь Торы, и спросил его: «Каким образом удостоился ты этой высокой радости?»

Юноша ответил: «Я радуюсь тому, что сумел изготовить мацу, удовлетворяющую самым высоким требованиям Галахи».

Рабби позавидовал своему ученику и предложил ему: «Не согласишься ли ты поменяться со мной мацой?»

Ученик обрадовался, и сделка немедленно состоялась. Впервые в жизни радость исполнения заповеди в сердце рабби не смешивалась с тревогой. Что касается юного ученика, то в этом году он радовался вдесятеро больше обычного — ведь он удостоился чести есть мацу, испеченную руками праведника, которая, несоменно, была лучше его собственной.

Окружающие спросили рабби, почему он оценил мацу ученика выше, чем свою. Он дал такой ответ: «У меня есть множество опасений по поводу мацы, которую пек я сам, и я не могу с полной уверенностью утверждать, что она кашерна. Но маца которую я ел в этом году — это совсем другое дело. Ведь достойный доверия еврей засвидетельствовал, что она полностью кашерна!»

Из этой истории можно сделать три вывода.

Первый: Тора дана не ангелам, а обычным людям, и каждый еврей достоин и способен полностью выполнить любую заповедь. Поэтому если бы — не дай Б-г — в маце юноши был бы какой-нибудь недостаток, Всевышний не допустил бы, чтобы она досталась праведному рабби.

Второй: любовь и доверие к любому еврею дороже и выше в глазах праведников, нежели их собственные усилия, направленные на исполнение заповедей.

И третий: велико значение исполнения заповеди изготовления мацат-мицва с радостью, раз благодаря ей юный ученик удостоился чести есть мацу, испеченную руками праведника.

Чтение Устава пасхального жертвоприношения

После молитвы Минха в канун Песаха, а по другому мнению — в середине этой молитвы, после фрагмента о воскурениях и перед Шмоне-эсре, очень многие читают Устав пасхального жертвоприношения. Этот Устав — набор фрагментов из Торы, Пророков и Писаний, рассказывающих о заповеди принесения пасхальной жертвы, о порядке жертвоприношения, как оно совершалось в Храме. Этот Устав приводится в книге Седер га-йом. Оттуда он был перенесен в молитвенники.

Для чего читается этот Устав? В канун Песаха наше самое страстное желание — исполнить заповедь о пасхальном жертвоприношении так, как предписано Торой, в святом Храме, в толпе паломников. Однако поскольку наше поколение все еще не удостоилось этой чести, мы делаем то, что можем — совершаем жертвоприношение «устами», читаем и изучаем фрагменты, посвященные этому дню и его заповедям.

Этот Устав, приводимый в молитвенниках, начинается со следующей молитвы:

«Всевышний! Ты повелел нам приносить в срок, 14-го числа первого месяца, пасхальную жертву, так, чтобы когены, занятые службой в Храме, левиты и все остальные евреи, каждый на своем месте в Храме, пели Тебе словословие. Но за наши грехи в настоящее время Храм разрушен, пасхальное жертвоприношение отменено, когены и левиты не занимаются своим делом, а остальные евреи не находятся на отведенном им месте в Храме. Поэтому мы принесем жертву устами своими. Да будет Твоя воля, Г-сподь Б-г наш и Б-г наших отцов, чтобы наши слова были оценены Тобой столь же высоко, как принесение пасхальной жертвы в срок, как если бы мы стояли на отведенном нам месте, а левиты пели Тебе славословия. Да будет Тебе угодно восстановить Свой Храм, чтобы мы могли войти в него и принести перед Тобой пасхальную жертву в срок, как сказано в Твоей Торе, записанной Твоим слугой Моше».

За этой молитвой следуют фрагменты, посвященные пасхальному жертвоприношению.

В Иерусалиме во все времена было принято читать Устав пасхального жертвоприношения у Стены Плача. Его читали стеная, со слезами на глазах, раскрывая сердце перед Всевышним в страстной молитве, прося Его приблизить день, когда Храм будет восстановлен, и можно будет справлять праздники так, как предписано Торой, радуясь восстановлению города и службе в Храме, где мы сможем вкусить мяса приносимых нами жертв, в том числе и пасхальной жертвы, предписанной нам Всевышним.

О важности пасхальной жертвы

Множество народу приходило в Иерусалим на дни Песаха во времена Храма — гораздо больше, чем в другие праздники-регалим. Почему? Потому что, в то время как обязанность посетить Иерусалим в другие праздники предписана тремя позитивными (предписывающими) заповедями Торы — заповедью о посещении, заповедью о принесении праздничной жертвы Хагига и заповедью веселиться в праздник в Иерусалиме, — в Песах добавляется четвертая заповедь — заповедь, обязывающая приносить пасхальную жертву. Заповедь о пасхальной жертве является двойной — она содержит и позитивную, и запрещающую заповеди.

Мало того — Тора не назначает наказания человеку, не посетившему Иерусалим в другие праздники, точно так же, как она не назначила наказания тому, кто не исполнил все остальные позитивные заповеди (за исключением заповеди об обрезании). В то же время тот, кто сознательно не исполнит позитивную заповедь о принесении в установленный срок пасхальной жертвы, подлежит наказанию, установленному Торой. Это очень суровое наказание — карет, духовная смерть, посылаемая Небесами.

Существуют и другие отличия Песаха от остальных праздников-регалим. В остальные праздники обязанность посетить Иерусалим не распространяется на женщин, однако в Песах они, как и мужчины, должны посетить Иерусалим — несмотря на то, что Тора освобождает женщин от всех позитивных заповедей (в том числе и от посещения Иерусалима в другие праздники), исполнение которых зависит от времени или возможно только в какое-то определенное время. На Песах это послабление не распространяется, поскольку женщины обязаны принять участие в исполнении заповеди о пасхальной жертве.

Как Иерусалим вмещал весь еврейский народ

Наши мудрецы сказали: «Как шкура оленя, которую (после того, как она содрана) невозможно снова натянуть на тушу, так и Эрец Исраэль — Страна Израиля: в то время, как еврейский народ живет в ней, она просторна, а когда он в изгнании — она сжимается» (Гитин, 57).

Это же относится и к Иерусалиму. Всякий, кто знаком с границами города, не может не спросить: «Каким образом размещались в нем миллионы паломников, приходивших сюда в праздники — когены, левиты и все остальные евреи? Где они ночевали и справляли праздник, как они размещались в Азара — дворе Храма, где зарезалась пасхальная жертва? Ведь сегодня на территории этого двора не разместилось бы и аналогичное число соломинок!»

Дело в том, что во времена, когда еврейский народ жил на своей земле, и Всевышний одаривал Своим присутствием Иерусалим, ни один человек не мог сказать, что не нашел ночлега в Иерусалиме, или что ему не нашлось места во дворе Храма.

Необходимо отметить, что наши мудрецы не внесли это явное чудо в список чудес, постоянно происходивших в Храме, потому, что речь идет о естественном и неотъемлемом качестве Иерусалима — в нем всегда есть место для всех его сыновей, откуда бы — из ближних или далеких мест — ни пришли они в этот город или на храмовый двор. Но когда они не приходят, Иерусалим и место, занимавшееся Храмом, сжимаются и становятся маленькими и узкими, что противоречит их природе. Это происходит для того, чтобы другие народы не заняли их и не почувствовали себя там привольно.

В свое время царь Агриппа пожелал узнать, сколько паломников приходит в Песах в Иерусалим. Он приказал когенам оставить для него по одной почке от каждой пасхальной жертвы. Их число составило миллион двести тысяч — вдвое больше, чем число мужчин, вышедших из Египта. Следует иметь в виду, что каждая пасхальная жертва приносилась, самое меньшее, десятью евреями. Рабби Хия утверждал, что число людей, деливших одну пасхальную жертву, могло составить сорок или пятьдесят,а Бар-Кафра — что оно доходило до ста. В Иерусалим приходил весь еврейский народ за исключением тех, кто в эти дни находился в состоянии ритуальной нечистоты (и потому не мог принести пасхальную жертву) или очень далеко от города.

Каждый еврей, находившийся в Эрец Исраэль или за ее пределами, был обязан совершить паломничество в Иерусалим и принести пасхальную жертву, если только его не отделяли от города тридцать дней пути (около тысячи четырехсот километров). Это значит, что даже самый бедный еврей, не имевший осла, на котором он мог бы ехать, и находившийся очень далеко от Иерусалима, услышав, как за тридцать дней до Песаха в синагогах начинают разъяснять законы праздника, должен был отправиться в нелегкий путь и идти пешком тридцать дней, чтобы вовремя добраться до города и принести пасхальную жертву.

За четыре дня до праздника в Иерусалиме уже находилось множество паломников, поскольку каждая группа евреев, объединившаяся для того, чтобы принести общую пасхальную жертву, посылала одного или двух представителей для того, чтобы за четыре дня до Песаха проверить, нет ли у предназначенного для жертвоприношения животного запрещенных изъянов.

В Торе сказано о пасхальной жертве следующее: «В десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый по ягненку на семейство, по ягненку на дом… И да будет он у вас в хранении до четырнадцатого числа сего месяца» (Шмот, 12,3). Еврейская традиция сообщает, что Галаха обязывает проведать животное, предназначенное для жертвоприношения, за четыре дня до него и проверить, нет ли у него запрещенных изъянов. Этот закон распространяется не только на самую первую жертву, принесенную в Египте, но и на все последующие времена. Однако он не относится к Песах шени — «второй» пасхальной жертве, приносимой через месяц теми, кто не мог вовремя принести первую. Предназначенное для нее животное нет необходимости проведывать за четыре дня до жертвоприношения.

14-го Нисана Иерусалим наполнялся огромным количеством народа. Людские голоса и рев животных были слышны издалека.

Животных было видимо-невидимо, ведь каждому еврею необходимо было принести пять жертвоприношений. Вот их перечень: Хагига 14-го Нисана, пасхальная жертва, Ола паломничества, Шалмей хагига и Шалмей симха.

Хагига 14-го Нисана — это жертва шламим (в переводе — «цельная» или «мирная»), приносимая в этот день. Это была добровольная, а не обязательная, предписанная законом жертва, но все евреи приносили ее, чтобы насытиться ее мясом и вечером есть мясо пасхальной жертвы уже на сытый желудок, как предписано Торой.

В качестве пасхальной жертвы приносился барашек, не имевший перечисленных законом изъянов.

Ола паломника — это обязательная жертва, предписанная Торой, где сказано: «Да не являются пред лицо Мое с пустыми руками» (Шмот, 34,20). Эта жертва целиком сжигалась на жертвеннике, и ее мясо не передавалось хозяину.

Шалмей хагига — это еще одна обязательная жертва, предписанная Торой, где сказано: «Три праздника празднуй (тахог) Мне в году» (Шмот, 23,14). То, что Тора употребляет слово тахог, обязывает нас приносить Хагигу, то есть жертву шламим в честь праздника. Мясо этой жертвы съедается хозяевами.

Шалмей симха — обязательная жертва, предписанная Торой, где сказано: «Веселись в свой праздник» (Шмот, 16,14). Еврейская традиция утверждает, что веселье непременно связано с мясной трапезой. Поэтому Тора обязала нас приносить дополнительную жертву шламим, не считая Хагиги, и есть ее мясо.

Три из этих пяти жертв приносятся и в другие праздники-регалим, как предписано тремя позитивными заповедями Торы. Две — пасхальная жертва и Хагига 14-го Нисана — приносятся только в Песах.

Канун Песаха в Храме

Напряжение, связанное с принесением пасхальной жертвы, достигало своего апогея 14-го Нисана. Паломники, приходившие в Иерусалим со всех концов земли, готовились к пасхальному жертвоприношению, а когда канун Песаха приходился на будний день — и к принесению в жертву Хагиги 14-го Нисана. Они с особой тщательностью выявляли и уничтожали хамец в своих владениях — не только из-за запрета владеть им в Песах, но и для того, чтобы не нарушить особую запрещающую заповедь Торы: «Не режь при квасном жертвы моей» (Шмот, 23,18), не разрешающую приносить пасхальную жертву до тех пор, пока хамец не будет полностью уничтожен и аннулирован.

Многие (те, кого это касалось) спешили очистить себя до наступления праздника от ритуальной нечистоты.

Глаза паломников были устремлены на крышу одного из строений, находившихся на Храмовой горе. Там находились два хлеба, содержавших хамец и потому запрещенных в дни Песаха. Пока оба они лежали на своем месте, паломники продолжали есть хамец. В начале пятого солнечного часа на Храмовую гору поднимался посланец бейт-дина и забирал один их них. После этого паломники уже не ели хамец, но еще не приступали к его сожжению. После того, как новый посланец забирал второй хлеб, повсюду зажигались костры, в которых горел хамец.

Аба Шауль рассказывает, что дело обстояло по-другому: вначале на Масличной горе две коровы вспахивали поле. Пока их было две — можно было есть хамец. После того, как выпрягали одну из них, хамец уже не ели, но и не сжигали. Когда выпрягали вторую, весь народ начинал сжигать хамец.

В семь с половиной (солнечных) часов зарезывалось животное, предназначенное для послеполуденной жертвы Тамид, а в восемь с половиной оно приносилось в жертву. Сразу после этого начиналось принесение пасхальной жертвы. Но если канун Песаха приходился на пятницу, Тамид зарезался в шесть с половиной, а приносился в жертву в семь с половиной, после чего начиналось принесение пасхальной жертвы.

Некоторые законы пасхального жертвоприношения

Позитивная заповедь Торы обязывает после полудня в канун Песаха принести пасхальную жертву. Для этого жертвоприношения подходят только два вида животных — ягненок или козленок. Животное должно быть не старше года и обязательно мужского пола. Заповедь о пасхальной жертве в равной степени обязывает и мужчин, и женщин.

Тот, кто сознательно отказался от исполнения этой заповеди, и не принес пасхальную жертву до конца дня 14-е Нисана, не имея на то уважительной причины, т.е. не будучи ритуально нечистым и не находясь в далеком путешествии (такой сознательный нарушитель не имеет право приносить «вторую» пасхальную жертву через месяц), наказывается каретом.

Пасхальная жертва приносится только во дворе Храма, как и другие «простые» жертвоприношения.

Пасхальная жертва зарезается после наступления полудня. Если животное было зарезано раньше, оно бракуется. Разрешается зарезать пасхальную жертву только после того, как принесен в жертву послеполуденный Тамид и произведено послеполуденное воскурение и оправление свечей. Пасхальное жертвоприношение производится до конца дня.

Тот, кто производит пасхальную жертву, сохранив в своем владении хотя бы кезайит хамеца, подлежит телесному наказанию. Это относится ко всем: и к хозяину, и к тому, кто зарезает животное, и к тому, кто разбрызгивает его кровь, и к тому, кто воскуряет те части животного, которые остаются на жертвеннике. Если в распоряжении любого из них или в распоряжении одного из тех, кто намеревается есть мясо этого животного, оставался хамец в момент, когда оно приносилось в жертву, нарушитель подвергается телесному наказанию, но жертва является кошерной. Так учит Рамбам в Гилхот корбан Лесах.

В три смены

Пасхальная жертва приносилась в три смены, как сказано в Торе: «Тогда пусть зарежет его все собрание общины Израиля» (Шмот, 12,6). Тора использует три слова — «собрание», «община» и «Израиль», потому жертвоприношение происходило как бы в три смены.

Вот как это происходило. Вначале во двор Храма заходила первая смена — до тех пор, пока он не наполнится. Тогда ворота двора запирались и начиналось жертвоприношение. В течение всего времени, пока оно продолжалось, левиты читали Галлель.

Если чтение Галлеля завершалось до того, как смена заканчивала жертвоприношение, Галлелъ читали еще раз. Согласно традиции, в случае необходимости его следует читать и в третий раз, однако такого случая ни разу не было (Рамбам).

Рабби Йегуда сказал: «Что же до третьей смены, то в нее левиты ни разу не дошли до слов “Люблю я, когда слышит Г-сподь голос мой” (Тегилим, 116,1) при первом чтении Галлеля, поскольку она всегда немногочисленна» (Псахим, 64а).

По мнению мудрецов, в этих словах содержится намек на то, что те, кто попадал только в третью смену, не были исполнены рвения и потому не были достойны слов Псалма «Люблю я…» — иначе они протиснулись бы в одну из первых смен.

Каждое чтение Галлеля сопровождалось тройным трублением в шофар в таком порядке: Ткия, труа, ткия.

Когены стояли в несколько рядов и держали в руках золотые и серебряные чаши. Каждый ряд держал чаши одного вида — только золотые или только серебряные — ибо так было красивее.

У этих чаш не было плоского дна, чтобы их нельзя было поставить на землю. Почему? Потому, что в таком случае наполнявшая их кровь могла свернуться и стать непригодной для разбрызгивания на жертвеннике.

После того, как животное зарезалось, коген наполнял его кровью чашу и передавал другому, тот — далее, для того, чтобы как можно больше людей участвовало в исполнении заповеди, пока чаша с кровью не попадала к когену, стоящему рядом с жертвенником. Тот одним движением выливал кровь на основание жертвенника, принимал новую полную чашу и возвращал пустую.

Затем зарезанное животное подвешивали, снимали с него шкуру, вскрывали, очищали его внутренности, вытаскивали те части, которые подлежали сожжению на жертвеннике, помещали их в специальный сосуд, солили, после чего коген сжигал их на жертвеннике.

Где подвешивали и обрабатывали животное? В стены двора и специальные столбы были вставлены железные крюки, на которых подвешивались туши животных. Те, кому не хватало крючьев, объединялись по двое, брали тонкие прутья, имевшиеся в достаточном количестве, клали эти прутья на плечи — себе и товарищу, — подвешивали тушу и разделывали ее.

После того, как первая смена заканчивала свое жертвоприношение, ворота открывались, она выходила и заходила вторая смена. Вторую смену сменяла третья. Во всех случаях жертвоприношение происходило одинаково. После того, как третья смена покидала двор, его тщательно мыли. Каждый забирал свою жертву, тушу и шкуру, и отправлялся в свой иерусалимский дом.

Если 14-е Нисана выпадало на субботу, жертвоприношение происходило точно так же, как и в будний день. Двор тщательно мыли и в субботу (хотя Галаха запрещает мыть полы в этот день), потому что многие субботние запреты, введенные мудрецами для того, чтобы в этот день царил покой, не относятся к работе Храма.

Однако в субботу не разрешалось уносить свою жертву домой. Поэтому первая смена забирала свои жертвы и устраивалась с ними на Храмовой горе, вторая — в другой части горы, у стены Женского двора Храма, а третья оставалась в самом дворе. Там они ожидали конца субботы, после чего отправлялись домой.

Пасхальная жертва предназначается только для тех, кто договорился о доле в ней еще при жизни животного, как сказано в Торе: «По мере еды каждого расчислитесь на ягненка» (Шмот, 12,4).

Сколько человек могут делить между собой одну жертву? Столько, чтобы на долю каждого приходился хотя бы один ке-зайит мяса.

Если один из членов компании, принесшей в жертву животное, отличается повышенным аппетитом, разрешается выделить ему его долю с тем, чтобы он ел отдельно. Во всех остальных случаях запрещается делить животное между «компаньонами» и они должны есть вместе.

Как жарили и ели пасхальную жертву

Позитивная заповедь Торы обязывает есть пасхальную жертву в ночь на 15-е Нисана, как сказано в Торе: «И пусть едят мясо в ту же самую ночь, жаренным на огне; с мацой и горькими овощами будут есть его» (Шмот, 12,8).

Галаха утверждает, что наилучшим образом эту заповедь исполняет тот, кто ест пасхальную жертву уже сытым. Для этого приносят жертву Хагига 14-го Нисана и едят ее мясо и лишь затем — мясо пасхальной жертвы. Для того, чтобы выполнить указание Галахи, достаточно съесть кезайит мяса Хагиги.

Мясо пасхальной жертвы должно быть поджарено на огне. Тот, кто ест его недожаренным или вареным в пасхальную ночь, подлежит телесному наказанию, как нарушивший запрет Торы, в которой прямо сказано: «Не ешьте от него недожаренного или варева, сваренного в воде» (Шмот, 12,9). Тот, кто ест его сырым, не выполняет позитивную заповедь Торы.

Тора особо предостерегла относительно непрожаренного мяса, то есть такого, которое уже «схвачено» огнем и немного прожарено, однако еще непригодно для употребления в пищу. Запрет на вареное мясо относится и к мясу, сваренному в воде, и к мясу, сваренному в любой другой жидкости, поскольку Тора употребила слово «вареный» дважды — «варева, сваренного», — специально, чтобы исключить все другие жидкости.

Запрещается жарить пасхальную жертву на поверхности каменного или металлического предмета, поскольку в Торе сказано: «Жаренным на огне» — на огне, а не на поверхности какого-либо предмета. Это значит, что ее мясо должно воспринять жар, исходящий непосредственно от огня, а не от раскаленного камня или металла. Поэтому разрешается жарить пасхальную жертву на поверхности решета, только если ее мясо на нем полностью охвачено огнем. В то же время не разрешается жарить ее на металлическом вертеле, поскольку он и сам накаляется и прожаривает мясо, с которым соприкасается.

Как жарят пасхальную жертву? Ее протыкают насквозь — от рта до анального отверстия — деревянным вертелом и подвешивают в печи над огнем. Голени и внутренности жертвы отделяются и также подвешиваются в печи, поскольку если бы они были оставлены на месте, то оказались бы как бы сваренными. Вертел изготовляется исключительно из древесины граната, потому, что, в отличие от других видов древесины, гранат, помещенный в огонь, не выделяет воду, в которой могли бы свариться частицы мяса.

Если мясо касалось глиняной стенки печи, следует срезать его верхний слой в месте касания, поскольку в этом месте мясо изжарилось на поверхности глиняного предмета.

Если «сок» жертвы, выделившийся во время жарки, пролился на глиняную стенку и каким-то образом снова оказался на поверхности жертвы, необходимо срезать верхний слой в том месте, куда вернулся «сок», поскольку даже жидкость, являющаяся частью жертвы, становится запрещенной после того, как отделилась от нее, — ведь она получила часть жара от стенки, а не непосредственно от огня.

Не разрешается жарить вместе две пасхальных жертвы, поскольку существует опасение, что они будут перепутаны, и таким образом каждую из них съедят не те, кто принес ее в жертву в Храме. Этот запрет сохраняет силу, даже если первая из жертв — ягненок, а вторая — козленок (которых трудно перепутать).

Тора обязывает нас съесть пасхальную жертву до зари 15-го Нисана — затем есть ее запрещается. Галаха обязывает нас съесть ее до полуночи, — чтобы по какой-либо случайности не нарушить запрет Торы.

Если все совладельцы пасхальной жертвы заснули в то время, когда ели ее мясо, им уже не разрешается, проснувшись, продолжить трапезу, даже если они проснутся в самом начале ночи. Однако, если заснула только часть совладельцев, они, если проснутся достаточно рано, могут продолжить трапезу и есть мясо жертвы.

Тора заповедала нам есть пасхальную жертву в жареном виде потому, что именно так едят мясо богатые и знатные люди, ибо жареное мясо вкусно и полезно. Простые люди обычно едят мясо вареным, поскольку в таком виде оно сытнее и лучше наполняет желудок. Мы едим пасхальную жертву в память об освобождении, в результате которого нам было суждено стать царством священников и святым народом, поэтому нам, вне всякого сомнения, следует есть ее так, как едят знатные люди. Кроме того, заповедь есть пасхальную жертву жареной напоминает о том, что мы вышли из Египта в спешке и не имели времени сварить ее в котле (Сефер га-хинух).

Как едят пасхальную жертву? После того, как едят мацу и марор (горькие овощи), произносят благословение «Благословен Ты… который освятил нас Своими заповедями и повелел есть мясо жертвы» и едят мясо Хагиги 14-го Нисана. Затем произносят еще одно благословение: «Благословен Ты… который освятил нас своими заповедями и повелел есть мясо пасхальной жертвы» — и приступают к исполнению заповеди. Поскольку мясо пасхальной жертвы следует есть уже сытым, как мы уже знаем, начинают не с нее, а с Хагиги.

Существуют несколько объяснений обычая есть пасхальную жертву уже насытившись. Прежде всего, мясо жертвы следует есть так, как едят знатные и богатые люди, а у них принято есть жареное мясо в самом конце трапезы. Кроме того, существует опасение, что тот, кто ест пасхальную жертву на голодный желудок, может преломить одну из ее костей, чтобы отведать ее содержимое, а преломление костей этой жертвы запрещено Торой. Есть и другие объяснения. Одно из них утверждает, что есть пасхальную жертву следует только для того, чтобы исполнить заповедь, а не для того, чтобы утолить голод, и что после трапезы во рту должен остаться ее вкус.

В то время, когда ели пасхальную жертву, читался Г аллель, как учил пророк Йешайя: «Песнь будет у вас, как ночь освящения праздника» (Йешайя, 30,29).

Вот кому запрещалось есть пасхальную жертву: еврею, находящемуся в состоянии ритуальной нечистоты (за исключением случая, когда большая часть еврейского народа находится в таком состоянии из-за контакта с мертвым телом, — тогда пасхальная жертва приносится и съедается и в состоянии нечистоты), необрезанному (даже если это еврей, которому не было сделано обрезание по чисто медицинским причинам, например, потому, что любая операция грозит ему серьезной опасностью), еврею, чьи сыновья или рабы не обрезаны (например, если он купил раба уже после того, как его пасхальная жертва была зарезана, или не успел сделать обрезание своему сыну до начала праздника), еврею, оставившему иудаизм и предавшемуся идолопоклонству, нееврею, взявшему на себя обязательство не служить идолам, но не принявшему иудаизм, а также прозелиту, которому уже сделано обрезание, но который еще не погрузился в микву и не завершил процесс перехода в иудаизм.

Дом, в котором едят пасхальную жертву, становится двором Храма

Пасхальная жертва съедается исключительно членами компании, договорившимися об этом заранее и принесшими ее в жертву. Нельзя передавать ее мясо из одной компании в другую; нельзя выносить его из дома, в котором компания устроила трапезу. Тот, кто вынес кезайит мяса из этого дома, подвергается телесному наказанию, как наруживший запрет Торы, где сказано: «Не выноси этого мяса из дома наружу» (Шмот, 12,46).

Мясо пасхальной жертвы, вынесенное из дома сознательно или по ошибке, становится запрещенным для еды. Его статус оказывается таким же, как у мяса жертв высшей степени святости, вынесенного из двора Храма, или мяса обычных жертв, вынесенного за пределы Иерусалима (за его стены), где оно должно быть съедено. Есть это мясо запрещено, и тот, кто нарушит этот запрет, подвергается телесному наказанию.

Если какая-либо часть тела жертвы была частично вынесена за пределы дома, необходимо срезать с нее все мясо до кости. Та часть мяса, которая оставалась внутри дома, съедается, та, что покидала его пределы, — сжигается. Следует помнить, что запрещается ломать кости пасхальной жертвы, поэтому кость органа, частично вынесенного за пределы дома, должна быть полностью — до стыка с соседней костью — отделена от тела жертвы.

Если две разные компании устраивают пасхальную трапезу в одном и том же доме, они должны разделить его между собой и установить раграничивающую занавеску. Еврейская традиция объясняет слова Торы «Не выноси этого мяса из дома наружу» следующим образом: необходимо определить границу территории, внутри которой разрешается есть мясо пасхальной жертвы. В доме, где находятся две такие компании, территория, запретная для одной, является разрешенной для другой, и наоборот. Традиция предписывает этим компаниям, устраивая трапезу, повернуться друг к другу спиной, — чтобы не выглядеть как одна компания.

Если, к примеру, вода, которую смешивают с вином, находится посередине дома, в котором устраивают трапезу две компании, необходимо соблюдать определенные меры предосторожности. Тот, кто отправляется на ничейную территорию за водой, не проглотив мясо жертвы, находящееся у него во рту, должен плотно закрыть рот и прекратить жевать до тех пор, пока не вернется на свою территорию, и только там продолжить трапезу (Рамбам).

Заповедь обязывает нас есть мясо пасхальной жертвы в заранее установленной компании и только внутри дома потому, что, выйдя из Египта, мы стали свободными людьми. Поэтому мы должны есть так, как едят богатые и знатные люди. Все, что готовится для их трапез, съедается ими и их многочисленными сотрапезниками в их дворцах. В то же время когда простые люди устраивают большой пир, они посылают блюда со своего стола знакомым и друзьям, чтобы те узнали о нем и приняли в нем участие — ибо это у них в диковинку (Сефер га-хинух).

Принято по возможности не приносить пасхальную жертву для одного человека (даже если он один может съесть все ее мясо), но собрать хотя бы небольшую компанию на каждое приносимое в жертву животное.

Сжигание остатков пасхальной жертвы

Тора предписывает не оставлять мяса пасхальной жертвы до утра, как сказано: «Не оставляйте от него до утра» (Шмот, 12,10). Тот, кто оставит его до утра, нарушает запрет Торы, однако не подлежит наказанию, поскольку Тора сама указала, как следует поступить в таком случае: «Но оставшееся от него до утра сожгите на огне» (Шмот, 12,10).

Запрещение оставлять мясо пасхальной жертвы до утра также связано с обычаями, принятыми среди богатых и знатных людей, у которых нет необходимости оставлять часть еды на следующий день. Все, что остается от трапезы, они сжигают как ненужное. Так же поступаем мы с пасхальной жертвой, ибо должны помнить, что после того, как Всевышний освободил нас от рабства и вывел на свободу, мы стали сильными и могущественными, как цари (Сефер га-хинух).

Тот, кто переламывает кости пасхальной жертвы, находящейся в состоянии ритуальной чистоты, подлежит телесному наказанию, ибо нарушил запрет Торы: «И костей ее не ломайте» (Шмот, 12,46). Однако если пасхальная жертва, в соответствии с законом, была принесена в то время, когда большая часть народа находилась в состоянии нечистоты, то нарушитель не подлежит наказанию.

Переламывание кости пасхальной жертвы наказывается одинаково безотносительно к тому, когда оно произошло — вечером 14-го Нисана, в ночь на 15-е Нисана или даже через несколько дней. Поэтому кости жертвы сжигаются вместе с остатками мяса, — чтобы кто-либо впоследствии не сломал их, нарушив заповедь Торы.

Наказанию подлежит лишь тот, кто сломал кость, на которой остался кезайит мяса, или же содержащую мозг.

Тот, кто сломал кость, уже сломанную другим, также подлежит наказанию.

Даже если пасхальной жертвой является ягненок, кости которого мягки и пригодны для еды, есть их запрещается, поскольку это означало бы сломать их. Тот, кто съедает их, подлежит телесному наказанию. Рамбам приводит следующее правило: в жареном ягненке можно есть те же части, что и в вареном быке (кости которого крепки и потому несъедобны).

Дар Всевышнего

Говоря о заповеди, запрещающей ломать кости пасхальной жертвы, и других заповедях, связанных с этой жертвой, Сефер га-хинух делает важное отступление.

«Один из источников заповедей — наша обязанность помнить о чудесах, совершенных Всевышним для нас в Египте. Эта заповедь происходит от того же корня. Мы знаем, что не к лицу властителям обгладывать кости и ломать их, как делают собаки, — ведь так поступают только вечно голодные бедняки. Поэтому с тех пор, как Всевышний сделал нас своими избранниками, царством священников и святым народом, из года в год в один и тот же день мы совершаем поступки, демонстрирующие высочайшее достоинство, которым Он нас наделил. Эти поступки и присущий им образ запечатлеваются в наших душах на все времена.

Неправильно было бы сказать: “Для чего обязал нас Всевышний совершать столько поступков в память об этом чуде? Разве недостаточно было бы одного воспоминания о нем для того, чтобы оно ожило в нашем сознании и вечно жило в сознании наших потомков?” Это неразумная мысль, порожденная незрелым умом.

Знайте, что естество человека определяется его поступками, а его мысли и чувства лишь тянутся за ними — в том, что касается и хорошего, и дурного. Даже тот, чье сердце совершенно черно и мысли направлены к злу, преодолеет злое начало и склонится к добру, если посвятит свои дни изучению Торы и исполнению заповедей. Добрые дела направят его к добру, и, начав совершать их не ради их самих, он полностью вернется на пути добра, — потому что сердце тянется за поступками. Однако если праведник, полностью преданный Торе и заповедям, чье сердце совершенно безупречно, станет постоянно заниматься недостойными делами, например, если сильные мира сего заставят его избрать недостойное занятие, которым он вынужден будет заниматься им постоянно, изо дня в день, со временем он превратится из праведника в злодея. Ведь естество человека определяется его поступками, как мы уже писали и как говорили наши мудрецы: “Всевышний хотел одарить еврейский народ, поэтому Он дал им Тору и заповеди”. Для чего? Для того, чтобы они стали главным делом нашей жизни и определили наши мысли и чувства. Ибо именно добрые дела и занятия делают нас достойными людьми, заслуживающими вечной жизни.

Именно на это указывают слова Талмуда: “Всякий, на двери которого прибита мезуза, к краям одежды которого прикреплены кисти цицит, а на голове которого надеты тфилин, может быть уверен в том, что не согрешит” (Минхот, 336). Почему? Потому, что эти заповеди исполняются постоянно и оттого определяют наше естество. Именно в таком свете мы должны смотреть на наши действия и поступки — ибо они тянут нас за собой, и мы только следуем за ними.

Не утешайте себя такими словами: “Поскольку я тверд в своей вере в Всевышнего, что плохого случится, если я время от времени разрешу себе немного развлечься, проведу часть времени на улице или на рынке, повеселюсь с весельчаками, поболтаю с болтунами и приятно проведу время за занятиями, не являющимися нарушением закона и грехом — ведь и у меня есть сердце, как и у всех прочих, но я настолько сильнее их в вере и добрых делах, что им никогда не увлечь меня за собой”. Многие совершали эту ошибку, — и она приводила их к дурному концу.

Теперь мы понимаем, почему так много заповедей напоминают нам о чудесах, совершенных Всевышним в Египте, — ведь они являются одной из основ Торы. Посвящая значительную часть жизни исполнению этих заповедей, мы склоняем свое сердце к добру».

Хагига 14-го Нисана

Принесение пасхальной жертвы в срок, т.е. 14-го Нисана, сопровождалось принесением дополнительной жертвы шламим.

Как и все остальные шламим, эта жертва выбиралась самим хозяином из крупного или мелкого домашнего скота. Животное могло быть мужского или женского пола, молодое или старое, мелкое или крупное. Эта жертва называлась Хагига 14-го Нисана.

Хагига 14-го Нисана приносилась только если выполнялись три уловия: если этот день приходился на будни, если большая часть еврейского народа находилась в состоянии ритуальной чистоты, и если число пасхальных жертв было малым по сравнению с числом людей, которые должны были есть их мясо. Таким образом, если 14-е Нисана выпадало на субботу, если большая часть народа находилась в состоянии ритуальной нечистоты или число пасхальных жертв было велико, приносились только пасхальные жертвы.

Нет заповеди, которая обязывала бы приносить Хагигу 14-го Нисана. Она приносилась лишь добровольно. Ее мясо разрешалось есть в течение полутора суток — двух дней и одной ночи, в точности так же, как мясо всех других шламим.

Мясо Хагиги, поданное на стол вместе с мясом пасхальной жертвы, равно как и все другие блюда, поданные вместе с ним, разрешается есть только до полуночи (как саму пасхальную жертву) из опасения, что куски мяса или блюда могли смешаться и, сохранив для завтрашней трапезы мясо Хагиги, мы сохранили уже запрещенное мясо пасхальной жертвы (Рамбам).

Рассказ римского наместника

В книге Шевет Йегуда приводится рассказ римского наместника, жившего в Иерусалиме и бывшего свидетелем того, как совершалась высокая церемония принесения пасхальной жертвы в точном соответствии с требованиями Торы и постановлениями мудрецов. Кроме того, в рассказе римлянина содержатся важные и поучительные подробности событий, которые он видел своими глазами, подробности, подчеркивающие величие и великолепие Храма. Читая его, мы лучше понимаем, чего лишились по собственной вине, и с еще большим рвением молимся о восстановлении Храма и служения Всевышнему в нем в наши дни.

Вот что рассказал римский наместник.

«Когда наступает месяц, называющийся у евреев Нисаном, царь и судьи посылают вестников ко всем жителям окрестностей Иерусалима, владеющим стадами крупного и мелкого скота. Всем им предписывается привести скот в Иерусалим, чтобы прибывающие туда паломники могли приобрести животных для жертвоприношений и просто для еды, поскольку паломников прибывает очень много. Имущество всех тех, кто не приводит свой скот к указанному сроку, конфисковывается в пользу Храма. Поэтому все, кто владеют скотом, поспешно прибывают в город. Они переводят скот через речку, протекающую неподалеку от Иерусалима, чтобы очистить животных от грязи. Говорят, что именно об этом сказал царь Шломо: “Стадо овец, вышедших из купальни” (Шир га-ширим, 4,2).

Когда эти стада поднимаются на холмы, окружающие Иерусалим, их так много, что травы уже не видно — холмы становятся белыми, как пух. А когда наступает 10-е Нисана (за четыре дня до 14-го Нисана, когда приносились жертвы), все отправляются покупать животное для жертвы, которая называется “пасхальной”.

Согласно еврейскому обычаю, в толпе людей, ждущих своей очереди купить животное для жертвы, ни один человек не говорит другому: “Подвинься” или хотя бы “Позволь мне пройти” — даже если первый из них — царь Израиля. Я спросил у когенов, откуда берется этот обычай, противоречащий морали и здравому смыслу, и они ответили, что никто не может претендовать на превосходство над другими, когда речь идет о подготовке к исполнению служения Всевышнему, и тем более — о самом служении. В эти часы все евреи равны.

Когда наступает 14-е Нисана, служители поднимаются на вершину высокой башни, поднимающейся над Храмом. Евреи называют ее Луль. Они трубят в три серебряные трубы, а затем объявляют: “Слушай, народ Всевышнего! Пришло время зарезать пасхальную жертву в честь Того, чье Имя пребывает в этом великом и святом Храме”. Когда народ слышит эти слова, он надевает праздничные одежды, потому что, начиная с середины дня, у евреев праздник — время принесения жертвы.

У входа в большой двор Храма стоят 12 левитов с серебряными жезлами, а внутри двора — 12 когенов с золотыми жезлами. Левиты предупреждают входящих, чтобы они вели себя спокойно и не толкались, не спорили и не повредили друг другу в волнении и спешке. Однажды в Песах уже случилось несчастье, когда толпа задавила одного старика с его жертвой. Когены, находящиеся внутри двора, размещают входящих так, чтобы они не мешали друг другу, и запирают ворота, когда убеждаются, что во двор уже вошло достаточно народу.

А там, где зарезают жертву, стоят когены в несколько рядов. В руках у них золотые и серебряные сосуды, причем весь ряд держит одинаковые сосуды — либо золотые, либо серебряные, — ибо так красивее и величественнее. Коген, стоящий в начале ряда, получает сосуд с кровью зарезанной жертвы и передает его соседу, который передает его дальше по ряду, пока он не попадает к когену, стоящему у жертвенника. Там сосуд опорожнивается и передается обратно из рук в руки до начала ряда, так что в итоге каждый коген получает и передает сначала полный, а затем пустой сосуд. Все это происходит очень быстро и без малейшей задержки, так что сосуды, кажется, буквально перелетают через двор.

Это удивительное проворство достигается тем, что в течение тридцати дней когены приучаются к этой работе так, чтобы в ней не было ни малейшего изъяна.

Во дворе стоят два высоких столба, а на них — два когена с серебряными трубами в руках. Они трубят в них, как только очередная смена начнет жертвоприношение, чтобы стоящие внизу, на своих возвышениях когены могли вовремя начать читать Галлелъ, сопровождая чтение игрой на всех своих музыкальных инструментах, которые обязательно выносятся в этот день из хранилищ. Владелец приносимого в жертву животного также читает Галлелъ. Если чтение завершается до того, как вся смена заканчивает жертвоприношение, оно начинается сначала. После того, как все животные зарезаны, их подвешивают на железных крюках, чтобы разделать и снять шкуру. Те, кому не хватает крюков на стенах, объединяются по двое, кладут палку себе на плечи, подвешивают к ней животное и разделывают его. Затем владелец животного отделяет части, которые должны быть сожжены на жертвеннике, забирает остальное и уходит, гордый и радостный, как если бы отправился на войну и вернулся с победой, потому что у евреев считается великим позором не принести вовремя пасхальную жертву.

На время этой службы когены надевают красные одежды, чтобы капли крови, если они попадут на нее, были незаметны. Это совсем короткое платье, доходящее лишь до голеней. Рукава у него короткие, не закрывающие кисти рук. Обуви они не надевают, чтобы быть проворнее и ни на мгновение не задерживать службу. На голове они носят небольшую шапку, вокруг которой обмотан тюрбан длиной в три амы. Первосвященник, как мне рассказывали, носит четырехслойный тюрбан белого цвета.

Печи, в которых жарятся жертвы, устанавливаются у дверей домов. Мне рассказывали, что таким образом у евреев прославляется праздник и декларируется вера в Всевышнего. Поджаренное мясо съедается с пением и чтением Галлеля, так что слышно на большом расстоянии. Все ворота Иерусалима настежь открыты в пасхальную ночь, ибо множество людей входят и выходят в них».

Когда испанский король Альфонсо Великий прочитал этот рассказ, он сказал: «Евреи достойны великого уважения за то, что делали все это».

Автор книги Шевет Йегуда добавляет: Когда я, Шломо, был послан для того, чтобы собрать выкуп за пленников, захваченных в Малаге, я посетил королевский двор, и там, к моему удивлению, испанцы решили организовать принесение пасхальной жертвы в соответствии с этим описанием. Они построили жертвенник, назначили когенов, построили их рядами, вручили им серебряные сосуды, и те громко читали Галлель. Король и весь народ дивились величественному зрелищу. Затем король сказал: «Евреи, которые имели и утратили все это — лучше бы им умереть, а не жить».

Актуальное предупреждение

Следует остерегаться и ни в коем случае не предназначать какое-либо животное, безразлично, живое или уже зарезанное, «для Песаха», ибо таким образом мы как бы предназначаем его для пасхальной жертвы и затем едим его мясо в запрещенном месте. Поэтому следует пользоваться другой формулой: «Это мясо или животное предназначено для праздника». Некоторые авторитеты запрещают предназначать «для Песаха» даже курицу или рыбу (которые никак не могли быть принесены в жертву в Храме).

Эрув — соединение (смешение) дворов и блюд

Во многих еврейских общинах было принято собирать небольшое количество муки со всех жителей города и готовить из нее мацу весом в восемь стандартных яиц (в любом случае, не менее шести яиц). Эту мацу относили в синагогу и там с ее помощью производили соединение дворов и проходов, принадлежащих всем жителям города. Незадолго до наступления темноты, перед праздничной вечерней молитвой, раввин города или один из знатных его граждан брал эту мацу в руки и произносил благословение: «Благословен Ты, Г-сподь Б-г наш, Царь Вселенной, который освятил нас своими заповедями и повелел исполнять заповедь об Эруве».

Затем он произносит формулу, приводимую в молитвенниках: «Благодаря этому Эруву хацерот — “соединению дворов” — да будет позволено нам вносить и выносить предметы из дома в дом и из двора во двор, с крыши на крышу, из домов во двор и со двора в дома, как нам потребуется — во все субботы и праздничные дни года, нам и всем евреям, живущим в этом городе». Затем эту мацу прячут в укромном месте в синагоге, где она хранится до кануна Песаха следующего года.

Заповедь об Эруве дворов была введена царем Шломо и мудрецами его времени, чтобы оформить разрешение перемещать в субботу и праздники предметы по территории, ограниченной стеной, например, по городу или кварталу, которые превращаются таким образом в одно владение.

Город, окруженный стеной, в которой пробиты установленные законом ворота, квартал, окруженный забором, или даже двор, со всех сторон окруженный домами, согласно закону Торы является единым частным владением, внутри которого в субботу можно перемещать предметы точно так же, как мы переносим их из одной комнаты в другую. Однако, поскольку каждый двор делят между собой несколько жильцов, каждый квартал состоит из многих дворов, а город — из множества улиц и площадей, являющихся как бы общей собственностью, наши мудрецы постановили, что, чтобы получить право перемещать предметы по огороженному стеной городу, его жители должны совершить Эрув, декларирующий общность их владения территорией города. Эрув производится при посредстве являющегося общей собственностью цельного хлеба, который размещается в общественном месте.

Отделение этого хлеба означает: так же как мы не отрезаем свою часть от общего хлеба, мы не отделяем принадлежащую нам часть общей территории от частей, принадлежащих другим. Напротив, мы сохраняем общим и неразделенным и то, и другое, поэтому весь город — одно владение.

Эрув — это предосторожность, введенная мудрецами, чтобы предотвратить естественную ошибку. Если разрешить перемещать предметы в субботу из одного двора в другой без Эрува, то люди, справедливо считающие свои дома частным владением, а общие дворы, кварталы и улицы — общественным владением (хотя они не являются таковыми в городе, огороженном стеной), могут прийти к ошибочному выводу, что можно вносить и выносить предметы из частного в общественное владение и наоборот, и перенести этот вывод на города, не огороженные стеной.

Разрешается производить Эрув хацерот, даже если не все жители внесли свою долю муки. Просто один из жителей двора,

квартала или города берет принадлежащую ему буханку хлеба указанного веса (не менее шести или восьми стандартных яиц), объявляет ее общей собственностью жителей города, даже если число их измеряется тысячами, и затем производит Эрув. Именно так поступают в настоящее время в большинстве городов мира — объявляют буханку хлеба общей собственностью, а не собирают по горстке муки со всех жителей.

Тот, кто хочет сделать какой-то предмет (в том числе и буханку хлеба) общей собственностью, должен прибегнуть к посторонней помощи — сам он не может это сделать. В нашем случае хозяин передает буханку хлеба человеку, который не является членом его семьи и не зависит от него материально, и поручает ему объявить эту буханку общей собственностю всех жителей квартала или города. Затем он берет у него буханку и произносит благословение и формулу Эрува.

В еврейских общинах принято совершать Эрув хацерот в канун Песаха прежде всего потому, что в эти дни все равно собирали у всех жителей города определенное количество муки. Мука находится в эти дни в каждом доме и предназначается для изготовления мацы. Кроме того, только маца (а не хамец) может храниться в дни Песаха и символизировать Эрув хацерот.

В некоторых общинах принято производить Эрув хацерот каждую пятницу из опасения, что хлеб, при помощи которого Эрув был произведен в прошлый раз, заплесневел и более не годится в пищу. В таком случае старый Эрув уже не действует.

Эрув хацерот производится только при помощи цельного хлеба, но ни в коем случае не куска хлеба, даже если этот кусок очень велик. Однако разрешается использовать несколько небольших цельных мацот с тем, чтобы их суммарный вес дошел до указанной величины (восемь яиц).

Как мы уже знаем, в канун праздника, который выпадает на пятницу, производится Эрув тавшилин — «смешение блюд», цель которого — разрешить в праздник приготовление пищи на субботу. Поскольку 15-е Нисана никогда не выпадает на пятницу (равно как и на понедельник и среду), в Эрец Исраэлъ Эрув тавшилин в канун Песаха никогда не производится. Однако поскольку в других странах еврейские праздники продолжаются два дня, там приходится производить Эрув тавшилин и в канун Песаха в тех случаях, когда 15-е Нисана выпадает на четверг.

Очищение в микве

Наши мудрецы учат: «Каждый из нас должен очиститься от ритуальной нечистоты перед праздником-регелем». Этот закон выводится из следующих слов Торы: «И к трупам их не прикасайтесь» (Шмот, 11,8). Дискуссия на эту тему приводится в Талмуде (Рош Гашана, 166).

Почему наши мудрецы связали повеление Торы, запрещающее находиться в состоянии ритуальной нечистоты, с праздниками, а, например, не с субботой, запреты, связанные с которой, гораздо строже? Потому, что именно в праздники-регалим каждый еврей должен прибыть в Иерусалим, посетить Храм Всевышнего и есть мясо принесенных им жертв. Все это может быть сделано только в состоянии ритуальной чистоты. Стало быть, тот, кто по какой-то причине стал нечист, должен перед праздником произвести очищение.

Но почему мудрецы обязали нас совершать очищение в наше время, когда невозможно исполнить заповеди, связанные с посещением Храма и жертвоприношениями? Потому, что каждый из нас должен в любую минуту быть готовым к восстановлению Храма и находиться в состоянии чистоты с тем, чтобы немедленно совершить жертвоприношение и вкусить мяса жертв, которые Тора обязала принести в свой срок. Мы обязаны верить и надеяться, что Всевышний вернет нам все утраченное, и поэтому должны находиться в состоянии чистоты для того, чтобы в любой момент приступить к исполнению Его заповедей — дабы Он приблизил наше освобождение, и мы удостоились своими глазами увидеть величие Его Храма.

Очищение, о котором говорили мудрецы, достигается погружением всего тела в воду, находящуюся в своем естественном состоянии и не черпанную человеком, например, в море, реку или специальную микву. Тот, кто хочет очиститься при помощи «черпаной» воды, не должен погружаться в нее. Такая вода выливается на его голову и тело, причем одновременно должно быть вылито не менее девяти кавов или приблизительно тринадцати литров. Таково правило: очищение в микве или естественном источнике воды совершается посредством погружения в воду, а не выливания воды на тело; очищение «черпаной» водой производится посредством выливания указанного количества воды на тело, а не посредством погружения в воду. Однако следует помнить, что погружение в микву или естественный источник воды — например, море или реку — обеспечивает очищение гораздо более высокой степени, нежели выливание на тело девяти кавов «черпаной» воды. В канун Песаха это вдвойне важно.

В наших книгах сказано, что человеческое тело уподобляется сосудам, которые мы очищаем от хамеца перед Песахом. Сосуды очищаются при помощи Гаг"алы, кипячения и погружения в воду. Очищение человека, выходящего из порабощения «злым началом», которое сравнивается с хамецем, и обретающего духовную свободу, происходит сходным образом. Исполнение многочисленных заповедей, связанных с подготовкой к празднику, и изготовление в поте лица мацы приравниваются к кипячению сосудов. Затем человек со слезами на глазах произносит исповедь и погружается в микву. Оттуда он выходит очищенным душой и телом и полностью готовым воспринять святость праздника.

В книге Моэд леколъ хай сказано: «Погружение в микву в канун Песаха полностью освобождает душу от порабощения “злым началом”. За тридцать дней до Песаха Всевышний начинает понемногу изгонять это начало, а в пасхальную ночь мы очищаемся окончательно. Тот, кто стремится к очищению, удостаивается помощи Всевышнего».

Подготовка к Седеру

Точно так же, как каждый из нас обязан надеть в праздник самую лучшую одежду, украсить свои волосы, приготовить в честь Песаха самые изысканные блюда, словом, истратить на подготовку к празднику даже больше, чем он может себе позволить, мы должны украсить пасхальный стол всем, чем только можем, и даже более того. В этот день нет места скромности — ни в том, что касается одежды, ни в том, что касается посуды. Вообще, необходимо украсить стол, стулья и кресла, на которых мы сидим, всем самым лучшим, что только есть в доме. В эту ночь наш дом становится подобен царскому дворцу, в котором неуместна скромность.

Несмотря на то, что в канун Песаха на нас возложены множество обязанностей, необходимо постараться подготовить все, что необходимо для Седера, еще до конца дня. Стол должен быть накрыт, сиденья расставлены, еда приготовлена еще до начала праздничного дня — дабы после его наступления не пришлось откладывать начало Седера ни на минуту. После возвращения хозяина дома из синагоги следует немедленно освятить праздник и приступить к Седеру, в котором должны принять участие все домочадцы, включая маленьких детей. Ведь одна из главных заповедей Седера связана с маленькими детьми. Их следует удивить необычными действиями, совершаемыми в эту ночь, разговорить и заинтересовать специальными вопросами и таким образом исполнить заповедь, предписанную нам Торой: «И расскажешь своему сыну».

Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:

Фейсбук

 

ВКонтакте

 

Одноклассники

 

Вотсап