Вечность и суета 10. Коэлет. Давид и Шломо

Давид и Шломо, отец и сын, — оба были величайшими из царей, когда-либо правивших Израилем. И все же они сильно отличались один от другого — как своими личными качествами, так и миссией, которая была на них возложена.

Царь Давид жил не для себя. Он не принадлежал себе, и все его величие заключалось в служении народу. Это качество — быть одновременно и смиренным и великим — он получил в наследство от основателя своей династии — Иеуды. Иеуда был для своих потомков примером полного подчинения одной идее, одной миссии. Имя Иеуда, написанное на иврите, заключает в себе четырехбуквенное Имя Б-га. Но оно содержит также букву «далет», обозначающую «бедность». Иеуда нес в себе величие Создателя, но для себя он оставался нищим, у которого нет ничего своего. Поэтому он и был царем.

Давид — Таким же был и Давид, потомок Иеуды. Величие Давида заключалось не в каких-то особых личных качествах, а в том, что он служил только Б-гу и только народу. Его имя начинается с буквы «далет». Затем идет буква «вав» — самая простая буква алфавита, прямая линия, символизирующая постоянный духовный рост. Завершается же это имя тоже буквой «далет»: хотя Давид и вышел победителем во всех битвах, так, что даже злейшие враги признали величие царя, все же он остался нищим, то есть ничего из того, чего он достиг, не принадлежало ему, и все, что он имел, было даром Б-га. Этот дар он обязан был хранить для своего народа, потому что царь принадлежит только своему народу.

Мы знаем, что лишь однажды Давид попросил кое-что для себя. Это случилось, когда, несмотря на его пост и молитвы, умер первый сын Давида от брака с Батшевой. Тогда царь, поднявшись с пола, где просил милости у Б-га, приказал слугам принести ему еду. Таким образом Давид по-своему показал, что принимает наказание Б-га. «Так же, как благословляют Б-га за добро, следует благословлять Его и за зло». Надо признать, что независимо от того, справедливым или несправедливым кажется нашему ограниченному разуму суд Г-спода, мы обязаны принять его. И не только принять, но и понять, что все, что Он делает, — это добро. За исключением этого случая, когда Давид показал, что принимает суд Г-спода, вся его остальная жизнь была постоянным постом и самоотречением. Поэтому в конце своих дней он смог сказать, что убил в себе зло с помощью поста.

Миссия Шломо была диаметрально противоположной. Он также полностью подчинялся воле Б-га и подавлял в себе наклонность ко злу. Но его способом установить царство Б-жье внутри себя и среди Израиля было привнесение святости в каждый аспект роскошной жизни. Изобильные пиры ежедневно устраивались в его дворце. Красота и богатство окружали Шломо. В его гареме было более тысячи жен и наложниц. И все же пиры, роскошь и красота жен не трогали Шломо. Он доказал, что с помощью святости можно одержать победу над тягой к наслаждениям, и, пройдя через все наслаждения, смог сказать: «Суета сует, все суета…» (Коэлет, 1:2).

Давид был воином, он боролся против зла внутри себя точно так же, как против своих врагов. Потому что они, и зло, и его враги, в сущности, составляли единую силу. Сатана появляется в разных обличьях: он не только в иноземных врагах народа Израиля, которые стремятся покорить или, по крайней мере, ослабить его дух, но и в стремлении самих евреев к греху и пороку. Поэтому, когда Давид покорял врага внутри себя, тогда терпел поражение и его внешний враг.

Истинный смысл У Шломо не было иноземных врагов. Не было у него и врага внутреннего. Он окружил себя роскошью только с одной целью: показать, что она, роскошь, не имеет никакого значения. Со стороны казалось, что он полностью отдался любви, но на самом деле им владело желание продемонстрировать, что вся любовь принадлежит Б-гу. В Мидраше сказано: «Именно пиры Шломо научили мудрецов устраивать пир в честь завершения изучения Торы». Пиры Шломо были праздником в честь изучения Торы, праздником в честь исполнения ее заповедей, в честь жизни, которая прожита ради нее. Они вовсе не были оргиями, как любят считать те, кто не хочет понять Писания.

Истоки величия

Величие не рождается из довольства собой. Оно выковывается из напряженной борьбы, из усилия вырваться из-под власти тьмы к свету. Уделом жизни Шломо была тьма, которая представлялась постороннему взору ярким светом. Он должен был жить в удовольствиях и роскоши, править в мире и безопасности и ни на минуту при том не забывать, что истинный свет заключен внутри человека, что истинное достоинство заключается в его уме, сердце и душе, а не в его дворцах, конюшнях и сокровищах. Шломо говорит в книге Коэлет, что ни в чем не отказывал себе. Несмотря на то что роскошь его жизни и его многочисленные жены составили образ, в котором многие видят типичного восточного властителя, Шломо не меньше отличался от этого известного стереотипа, чем свет отличается от тьмы.

Из трех священных книг Шломо — Песни Песней, Мишлей (книги Притчей) и книги Коэлет — содержание Песни Песней кажется наименее священным. Тем не менее в Мидраше сказано, что хотя все книги, входящие в Писание, священны, все же Песнь Песней — из священных священнейшая. (Мидраш). Песнь Песней — аллегорическое изображение любви между Б-гом и народом Израилем. В этой книге Шломо предстает перед нами страстным юношей, в котором случайный читатель легко может увидеть того самого Шломо, что имел тысячу жен и изведал вкус всех смертных грехов. Насколько это представление ложно! Песнь Песней — священнейшая из священных, потому что тот, кто ее написал, сумел спуститься в самые мрачные глубины порока — и остаться целым, чистым и невредимым. В еврейском представлении невозможно, чтобы нечестивый человек совершал святые дела. Книга, которую называют священнейшей из священных, могла быть написана лишь тем, кто сам был святым из святых. В том, что Шломо достиг святости, живя той жизнью, которой жил, есть самое красноречивое доказательтво того, что он и был святым из святых. Его любовь была не порождением земного мира, а его отрицанием. Она полностью принадлежала Б-гу. Своей любовью Шломо доказал, что из тьмы может родиться свет.

Только душа, познавшая всю меру земного зла и из тьмы взывавшая к Б-гу, отринувшая все ложные удовольствия, которые приносит животная чувственность, только такая душа может испытать огромную радость от сознания того, что все материальные блага, богатства и радости на самом деле мираж, и нет в них никакого смысла.

с разрешения издательства Швут Ами