Памяти Рафаэля Хахиашвили

В Москве, в возрасте 53 лет скончался директор детского дома для еврейских детей-сирот Рафаэль Хахиашвили, который был достаточно скромным человеком и не афишировал свои достижения в научной деятельности, о которых мы сейчас хотим сообщить: он являлся кандидатом психологических наук, доктором философских наук, профессором, сенатором Российско-бельгийской докторантуры WUDSES, деканом социальной психологии, академиком IDA — международной дипломатической академии, автором книг и статей по философии, психологии и библеистике, составителем «Сборника афоризмов и парадоксов: оригинальных и заимствованных» — своеобразной энциклопедии мудрости и остроумия. Все его знали просто, как директора еврейского детского дома.

С полной самоотверженностью он ездил по дальним городам России и по многочисленным детским домам и приютам и любыми способами пытался уговорить передать еврейских детей в еврейский детский дом «Большая семья» в Москву. Здесь, в Москве они были воспитаны в духе еврейской Традиции, и многие из них не просто стали на ноги, получили профессии, успешно влились в жизнь, приехали в Израиль, но и построили настоящие еврейские семьи.

Трудно переоценить важность мицвы спасения этих еврейских детей. Важно отметить, что большинство выпускников еврейского детского дома «Большая семья» стали соблюдать еврейскую Традицию и выросли настоящими иудеями.

Управление детским домом в настоящее время перешло к его жене Светлане и, несмотря на все трудности и на эту трагедию, потерю его основателя Рафаэля Хахиашвили, в детский дом приходят новые дети, а уже «оперившиеся птенцы» покидают гнездо.

Сыновья Йосеф и Авраам много работают, помогая маме сохранить это уникальное частное еврейское благотворительное учреждение, единственное в своём роде в бывшем Советском Союзе. Также в память об их выдающемся отце и необыкновенном человеке, доброта которого не имела границ и спасла много десятков еврейских сирот, величие личности которого невозможно оценить, сыновья дарят Сефер Тору йешиве Толдот Йешурун, основанной также выдающимся праведником, равом Ицхаком Зильбером. Написание последних букв в свитке Торы и внесение свитка в йешиву Толдот Йешурун будет по адресу: ул. Шауль Абут, д. 7, в 20:00 на исходе поста Эстер

Рассказ жены Рафаэля — Светланы

Рафаэль Хахиашвили родился в Грузии 8 июня в 1956 году в интеллигентной семье грузинских евреев, очень известной в Кутаиси. Его мать была сирота, которую вырастили родственники, а его отец вообще был воспитан в детском доме.

Рафаэль учился в Политехническом ин-ет в г. Кутаиси, где училась также и я. По распределению мы работали в г. Сухуми. После того, как началась война, переехали в Москву, где Рафаэль занимался бизнесом, а я занималась воспитанием детей.

Сыновья пошли в еврейскую школу, летом их взяли в еврейский лагерь, и я, как еврейская мать, не хотела отпускать их одних, и поехала работать воспитателем в отряд для 12-летних мальчиков. Там обратили внимание на мои организаторские и воспитательские способности, и предложили работать в школе.

Рабанит Дара, жена рав Пинхаса Гольдшмидта, главного раввина Москвы, с которой мы стали близкими подругами, рассказала про идею создания еврейского детского дома. Анита Ваксман из Америки усыновила мальчика из России, и у неё возникла идея создать в России дом для еврейских сирот. Проект этот крутился давно — от 3 до 5 лет, но не могли найти людей для его осуществления.

Я тогда удивилась: «Неужели есть брошенные еврейские дети?». Оказалось, есть.

Мне всегда хотелось большую семью, много детей. Я предложила мужу: «Давай усыновим детей? Ты мне поможешь?». Рафаэль совмещал свой бизнес с организацией нового дома для большой семьи, пробивая бюрократические рамки закона.

Начали с 12 детей, спонтанно, с нуля. Дали рекламу в Москве, в Еврейской газете, узнавали о детях через родственников, знакомых.

Это было в 1999 году. Тогда существовали только государственные детдома. Рафаэлю пришлось общаться по этому поводу с правительственными организациями, пробивать в Госдуме. Тогда ещё не было некоммерческих, негосударственных организаций для маленьких детей.

Первоначально планировали отдавать детей на усыновление, но усыновляют обычно ребят 3—5 лет. А это были дети, которым было 5, 10, 14 лет, когда в их жизни произошла трагедия. Ребёнок, которого мать растила в тепличной атмосфере, попадал в детдом. Там царил беспредел. Обычно детдома были на окраине, школа находилась там же. Дети не соприкасались с внешним миром, находились в изоляции. Об ужасах, которые там творились — изнасилованиях, убийствах — они не могли никому рассказать.

Мы с Рафаэлем не хотели называть это детдомом — слишком страшные ассоциации вызывает это слово. Это была Большая Семья — по идее Аниты Ваксман. Мы назвали это пансионом. Пансион не должен был ни в коем случае напоминать «казенный дом». Мы сняли большую двухуровневую квартиру на Мясницкой, в центре, так, чтобы дети сразу видели: это дом, семья. Никаких голых стен, аскетизма, чтобы не сказать хуже. Ребёнок входил сюда и видел люстры, ковры, стену библиотеки, кухню — дом. Всё было доступно, не закрыто. Детям должно было сразу здесь понравиться. Хотя были дети и очень сложные — с улицы и детдомовские.

Изоляции не было — дети ходили в школу, к ним приходили гости, они сами ходили в гости, гуляли, ездили на метро, ходили в магазины. Они знали лучше меня, где что достать и почём.

Дети получали светское и религиозное образование. Сейчас они все — верующие, соблюдающие, «а пришли все в джинсах». Им ничего не навязывали насильно, разумеется, девочек не заставляли переодеваться в платья, дети сами друг друга учили, как и что надо делать. Но в доме была любовь к евреям и к Б-гу. Некоторые в детдомах скрывали, что они евреи, отрицали своё еврейство (тем, кто был евреем по матери, это было легко сделать). Здесь всё изменилось — постепенно.

В субботу накрывали стол, ставили красивую посуду. Сначала ставили общее блюдо, так, чтобы каждый мог взять себе из него сам, сколько хочет. Но каждый норовил придвинуть всё блюдо к себе. Тогда стали обходить всех и выкладывать каждому на тарелку его порцию. Сначала и под подушками у детей находили запасы пищи…

Постепенно они адаптировались — благодаря любви. Как говорил Рафаэль: «Детей надо не воспитывать, а любить»… Сейчас они — добрые, душевные, воспитанные.

В 2009 году нашему пансиону исполнилось 10 лет. Из «старшего поколения» все девочки уже вышли замуж, родили нам с Рафаэлем «внуков». Мальчик тоже один уже женился — «ортодоксальный еврей с пейсами», в Хайфе. Многие живут в Израиле. Мальчикам труднее создать семью — им надо утвердиться на хорошей работе, достичь определённого материального уровня. Их ещё предстоит «довести».

До создания пансиона, наши сыновья — Йосеф и Авраам — учились за границей. Старший сначала учился в Дании, в Копенгагене, затем в американской йешиве в Балтиморе и в американском ВУЗе. Младший был в йешиве в Канаде. В какой-то момент оказалось, что сыновья не могут приезжать на каникулы. Тогда мы вернули их домой, где они продолжили учёбу.

Йосеф и Авраам очень помогли нам. А сиротам стали старшими братьями. Они уже были соблюдающими евреями, и детям было, на кого равняться.

Вся административная часть, волокита была на Рафаэле. Я занималась только домом и детьми. Но если у детей или с детьми возникали проблемы, то решал их только Рафаэль.

Он просто был такой человек, справедливый и исполненный сострадания к людям. Ещё студентами мы с ним были на экскурсии в Литве, поднимались на замковую гору. Среди туристов был ребёнок-калека. И Рафаэль всю дорогу нёс его на плечах.

К нему вообще тянулись люди, в том числе и брошенные по жизни, потерянные, одинокие, от которых отвернулись. А для Рафаэля главное — чтобы он был человеком. Этого достаточно для того, чтобы с ним общаться. И у него хватало времени на них. Он часами мог общаться с детьми в кабинете. Он всем помогал…

Все молились за него, за его выздоровление… Как без него будет Большая Семья? Один из младших воспитанников спросил меня: «Мама, а ты не умрёшь?».

Я буду, с Б-жьей помощью, и дальше вести пансион. Сейчас там третье поколение — только малыши. Но и старших, «выпускников» тоже ещё предстоит довести… они чувствуют себя потерянными, им не хватает опоры Рафаэля.

Рафаэль был очень образованным, эрудированным человеком. Он был кандидатом психологических наук, доктором философии. Читал лекции во многих странах. Написал книгу «Проблемы безнадзорных и беспризорных детей». «Философ по призванию, проницательный собеседник, талантливый оратор, его выступления, словно “завораживают” аудиторию… просто добрый и обаятельный человек. Думаю, что детям повезло с отцом», — сказал один из его коллег Леонид П. Купрейчик — академик IDA. Добрый, благородный человек. Замечательный муж, отец, отец для многих десятков еврейских детей… Спасший одну жизнь, спас весь мир.

Говорит Йосеф, старший сын:

Отец сам никогда не учился в йешивах, но он учился самостоятельно. Для него традиционная еврейская жизнь была очень важна. Нас, сыновей, он отправил учиться в настоящие йешивы. Меня — в Нер-Исроэль в Балтимор, а моего брата Авраама — в йешиву рава д’Анкона в Торонто. Что такое ахават хэсэд отец нас учил не в теории. Помню, когда я десять лет назад вернулся из йешивы Нер-Исроэль в Москву, я с удивлением заметил, что наша семья стала больше. У нас появилось десять братьев. Это было начало Большой Семьи, впоследствии ставшей домом сирот. Дом сирот — это не точное название, папа и мама назвали это Большая Семья. И это не случайно. Родителям было очень важно дать детям ощущение, что они находятся не в детдоме, а в большой семье. Дети не называли папу «директором», а только аба Рафи. Практически все дети, которые поступали к нам, были с душевными травмами. Но любовь папы и мамы согревала этих брошенных детей, и его улыбка давала то, что многие не видели даже дома.

— Светлана, — обратились к маме в присутствии её многочисленных детей, которые живут сегодня в Израиле и пришли к ней на шива. — Что будет теперь с домом, на чьи плечи ляжет бремя забот о нём?

Светлана обняла своих «детей» и сказала: «Конечно же, на мои. Разве я могу их бросить?».

И, как это обычно бывает, когда уходят праведники, место, которое они занимали в нашем мире, долго ещё остаётся пустым, осиротевшим. Всем нам, оставшимся жить, с этим сиротством трудно смириться. Оно подобно кровоточащей ране, только терзает не тело, а душу. И чтобы хоть сколько-нибудь утешить боль, нам остаётся вспоминать такое счастливое и ещё недавнее время, когда человек этот был жив, деятелен, когда он был неподалёку, где-то рядом, когда можно было прийти к нему со своей радостью или болью, зная, что он обязательно выслушает, поймёт, примет самое живое участие, подскажет или поможет.

Сегодня воспитанники Московского детского пансиона (многие из них не имеют родителей) вспоминают Рафаэля Хахиашвили, не просто директора, но и самого верного и близкого друга, ставшего для большинства детей вторым отцом.

Предоставим им слово.

Лебедева Рут

Я не представляю своей жизни без него. Для меня он был самым близким человеком, он был для меня как папа. Я уверена, что остальные дети чувствуют то же самое, ощущают его отсутствие. А нам он так нужен!

Наоми Золотарёва

Знаете, как я помню этого человека? Первое, — улыбка, дарящая всем тепло и радость. И ещё — глаза, глубокие, цвета опала. Рядом с ним мы всегда были уверены, что всё будет хорошо. Возникало чувство защищённости.

Он любил нас, как своих собственных детей, и мы всегда чувствовали его большую отцовскую любовь. Все, что нужно было нам, нужно было и ему!

Мы так его между собой и назвали Папа Рафи — Аба Рафи.

Это благодаря ему мы сейчас с сестрой заканчиваем музыкальный колледж. А ведь, когда мы только поступили, казалось, что это скорее всего будет невозможным. Представьте, какое для нас огорчение. Дело в том, что мы, чтобы не нарушить Шаббат, должны были пропускать самый важный предмет. Непосещение его грозило отчислением. Руководство колледжа приняло жёсткую позицию, никакие уговоры не действовали, поиски компромисса плодов не дали.

Аба Рафи сделал невозможное: 10-15 минут разговора с директором всё изменили! Ради нас поменяли расписание всего колледжа и сделали всё, чтобы мы могли учиться в Гнесинке.

В любое время мы могли прийти с просьбой, с проблемой или переживанием. Аба Рафи не делал различия, маленькие или большие, важные и срочные, или могут подождать. Для него это всё равно было важно.

«Двери» его кабинета всегда были открыты. (Я беру слово двери в кавычки, потому что он жил так, будто никаких дверей не существует). Всю жизнь буду благодарна этому замечательному человеку за всё, что он для нас сделал.

И ещё. Мне кажется, что Аба Рафи в действительности прожил очень длинную, насыщенную и полную жизнь, потому что каждый день его был равен нескольким дням обычного человека. Он сделал так много! За свои 50 лет успел дать людям больше добра, чем иной успевает за все 100!

Кэрэн Золотарёва

Аба Рафи. Сестра уже сказала о нём главное. Я же хочу добавить, что в моей памяти он останется воплощением хеседа. Он обладал огромной волей и большой силой духа и в любых ситуациях находил выход. С лёгкостью решал проблемы любой сложности. Человек с большим, добрым сердцем, всегда улыбающийся, приветливый, он дарил нам тепло и любовь.

Он был всегда для всех открыт, максимально искренен. Кто бы к нему ни обратился за помощью, сразу же откликался, шёл навстречу, помогал. В моём сердце и моей памяти он будет жить вечно!

Авраам Нестеров

Мы познакомились, когда мне было 10 лет. Я помню день, когда впервые пришёл в пансион, потому что именно с того дня Аба Рафи стал мне отцом. Все удачи и неудачи, все успехи и ошибки, — всё было под контролем моего отца. Как каждый из детей, я чувствовал себя единственным и необходимым в этой большой семье.

Конечно, он мог и поругать, и наказать. Но всё делалось с такой любовью… Мы чувствовали. Мы ни разу не оставались без его тепла и любви.

Может быть, пока ты маленький, ты ещё не очень можешь всё это сформулировать. Просто чувствуешь — и всё. Взрослея, начинаешь понимать, как велика любовь отца. Она и в уважении к ребёнку, и в готовности немедленно прийти на помощь, и в стремлении оградить от ненужных проблем, защитить…

Я всегда буду помнить Аба Рафи, его улыбку, то, как он обращался ко мне. Он ушёл, а я буду жить с его любовью, и это будет в моём сердце всегда.

Яков Никитенко

Я и моя сестра пришли, когда мне было 7 лет, а ей 11. Первый, кого мы увидели, был Аба Рафи. Он сидел в моей будущей комнате с лучезарной улыбкой на лице. Мне очень сильно запомнился его образ. Тогда мне было 7 лет, и после перелёта я очень устал, хотел спать. Не поинтересовавшись, кто передо мной сидит, я без вопросов лёг спать. На следующий день у меня появились друзья, после чего моя жизнь пошла как по маслу. Каждую неделю Шаббат, поход в синагогу, шикарный стол. Это было всё, о чём мог мечтать маленький ребёнок. Когда я увидел Аба Рафи во второй раз, я спросил у друзей, кто этот человек, на что они ответили мне удивлённым голосом: « Как, ты не знаешь? Ведь это же Аба Рафи — директор пансиона!». Тогда я понял, что находясь в моей комнате, он встречал меня. Теперь, когда мне уже 17 лет, я задаюсь вопросом, и этот вопрос до сих пор не даёт мне покоя: « Что было бы со мной, если бы не Аба Рафи?». За 9 лет, прожитых в пансионе, Аба Рафи был мне отцом. Даже когда мы в чём-нибудь провинились, и Аба Рафи узнавал об этом, то сначала, конечно, шло наказание, а потом поощрение. Я думаю, что Аба Рафи обладал всеми хорошими качествами, которыми может обладать хороший человек, ведь то, что он сделал для нас бесценно! Я уверен, что память о нём останется у нас в сердцах навечно!

Альфес Рафаэль

Я в пансионе почти 11 лет, и один из первых узнал Аба Рафи. Про него можно написать целую книгу, он был уникальным человеком. Он всегда нас справедливо наказывал, просил подумать над своим поступком и зайти к нему ещё раз попозже. Когда мы, трясясь от страха, заходили к нему, он сразу начинал шутить, говорить на другую тему и перед уходом давал нам сладости. Когда Аба Рафи вёл Шаббаты, они были наполнены двар Торами, интересными историями и загадками. Это были наши любимые Шаббаты. Заходя к нему в кабинет, мы видели у него на столе много всяких ненужных безделушек, которые он покупал в переходе у бабушек, помогая им материально, при этом не унижая их, и всегда поднимая им настроение какой-нибудь шуткой. У меня никогда не было отца, Аба Рафи заменил его мне на все 100 процентов! В наших святых книгах сказано: «Почитай отца своего и мать свою», а также сказано: « Надо уважать учителя и вставать пред ним». Перед Аба Рафи мы всегда вставали, как перед отцом, который являлся нашим учителем.

Андреев Виталий

Аба Рафи — мы все его так называли и будем называть. О нём будут знать ещё и наши внуки и правнуки, потому что в жизни мы не встречали такого открытого, доброго, справедливого и так сильно любящего нас человека. Я попал в пансион ещё ребёнком в возрасте 10 лет. Моё первое воспоминание о нём это, как мы вместе едим в машине из больницы, откуда он меня забрал. Он был первым человеком, который открыл мне наш прекрасный еврейский мир. Он тот человек, который дал мне всё хорошее, что во мне есть, и делал он это с любовью, терпением и пониманием. Когда мы ошибались, он учил нас думать и самим исправлять свои ошибки. Когда нам нужен был совет, он всегда был рядом. Мы все его любили, но каждый по-своему. Я не знаю, как это описать, как я это чувствую, для меня это сложно. Он всегда будет в моём сердце, как отец — человек, который воспитал и дал дорогу в жизнь. Я уже живу отдельно, своей жизнью, и мне его очень не хватает. Я его никогда не забуду.

Рав Бецалель Мендель

Я встретил Рафаэля Хахиашвили, зихроно ливраха, в 99-м году, работая в детском летнем лагере « Эц Хаим». Он был директором.

Первое и самое сильное впечатление — огромное человеческое тепло. И искренность.

С Б-жьей помощью, мы в то лето сделали 40 обрезаний. После каждого брита Рафаэль бежал искать меня и переводчика, чтобы сообщить «очень важную новость». Найдя же, он восклицал: «Сегодня я так рад! Мы помогли ещё одному еврею вступить в Союз со Вс-вышним!» Его улыбка после сорокового брита была ничуть не менее лучезарной, чем после первого.

За некоторое время до нашей первой встречи он познакомился с моим отцом и теперь каждый раз, что мы встречались, непременно спрашивал о его здоровье и не уставал напоминать мне, как он его любит и уважает. И никогда это не было просто жестом вежливости, всегда шло из глубины сердца.

Сколько раз я видел, как он переживает за каждого ребёнка в пансионе, как он любит своих подопечных, как он буквально пестует каждого из них. Лучше, чем сами воспитанники, знавшие и заботу, и ласку этого человека, вряд ли кто сумеет сказать. Хочу добавить, что Рафаэль обладал огромным авторитетом. Он был очень настойчив, сталкиваясь с разнообразными проблемами. Для него эти проблемы довольно быстро становились разрешимыми. Устроить мальчика в йешиву в Израиле, девочку определить в лучшее из учебных заведений, уладить вопросы, связанные с невозможностью учёбы в субботу (вновь отсылаю вас к воспоминаниям учеников).

Одно из его главных качеств, об этом говорили его сыновья во время траурной недели, он не любил респектабельность и роскошь. Он мог не жалея своего времени находиться с людьми отвергнутыми обществом только потому что они одиноки и дарить им своё уважение поднимая при этом их самооценку.

Думаю, что Рафаэль имел свой секрет: он нашёл гармонию и в этой гармонии обрёл то самое главное и важное, в чём нуждается каждый человек, — мир!

«Г-сподь придаст сил своему народу; Г-сподь благословит свой народ, даровав ему мир!»

Рафаэль уважал и любил Тору и Мудрецов. Он старался, чтобы были мир и спокойствие в его Доме, которым стал пансион для детей-сирот. Он всегда ради братьев своих евреев просил мира у творца.

Пророку Йешаяhу принадлежат следующие слова: « Мы потеряли праведника, так как нет человека, откликнувшегося на это сердцем». Очень красивое объяснение я слышал от моего Рош-Йешивы рава Хаима Штейна: « Смерть человека действительно становится потерей только тогда, когда живущие остаются к ней равнодушны. Но если память об умершем — в нашем сердце, если жизнь, прожитая им для нас урок, — мы не теряем его, он с нами, пока мы живём!»

«Пространство и время бесконечны, но именно их всегда не хватает»

«Умирают — в пространстве, живут — во времени»

Рафаэль Хахиашвили