И всё-таки — зачем нужны страдания?

Здравствуйте, N.!

Пусть это покажется странным, но никогда не считал, что кого-то можно переубедить. Только сам человек может изменить свою точку зрения. Кстати, не удивительно ли, что, говоря об убеждениях человека, мы используем термины из лексикона графической перспективы? «Точка», «угол», «плоскость» зрения. И это мне кажется неслучайным. Всё зависит от того, КАК человек смотрит на проблему, с какой позиции воспринимает тяготы  в своей жизни.

Если мы уже привыкли относиться к жизни в определённом ключе, то мало что может «сдвинуть» нас с раз и навсегда усвоенной системы отношений к окружающему миру. С годами число стереотипов лишь множится. С возрастом человек часто коснеет и задаёт всё меньше вопросов, умножая рой оправданий, подлинность которых он с каждым годом оценивает всё снисходительней. Таким человеком уже давно движет не мировоззрение или «точка зрения», но лишь циничное желание оградить себя от лишних проблем.

Дело принимает иной оборот, если речь идет о боли и страдании. Если человеку сейчас, в данную минуту больно, то — ЧТО ему до оправданий и до объяснений. Боль — она и есть боль. Всё, чего желает человек, — это утолить эту боль, смягчить, избавиться от неё Особенно, если боль внезапная, сильная и неутихающая.

В физиологическом смысле, как известно, боль — великий друг человека. Она предупреждает об опасности, она — словно «тревожная кнопка» извещает о проблеме. Боль, как преданный охранник, сигналит о скрытых проблемах нашего естества, которые вот-вот станут необратимыми.

Так почему же не отнестись и к душевной боли столь же осознанно, с той же долей понимания? Пусть даже нам неясна ближайшая подоплёка этой конкретной боли.

Потеряв, не дай Б-г, близких, человек испытывает скорбь, которая, в той или иной мере преследует его всю жизнь. Человек, перенесший потерю, уже никогда не станет тем, кем был раньше. Страдания, так или иначе, сдвигают его видение в ту или иную сторону. Он получает удар, который будит, сотрясает его личность, заставляет смотреть на вещи иначе и шире.

Раны остаются, несомненно. Они могут болеть всю жизнь. Но дело сделано — человеку приходится совершать переоценку своих поступков, менять свою жизнь и своё отношение к вещам. И говорить о «бессмысленности» страданий в таком случае попросту неуместно.

Хорошо это или плохо? Стоит ли овчинка выделки? — Каждому решать для себя. Во всяком случае, это страшно и больно. Можно ли этого избежать? Наверное. Но, скорей всего, если Свыше решили ввергнуть человека в это варево, вряд ли был иной выход. Перенеся страдания, человек может стать ранимей, чувствительней к чужой боли, но, может и наоборот — оказаться циничней и суровей.

Иногда человек ломается от боли. Она бывает так сильна, что буквально сминает его личность. Можно деградировать и пасть. Но такое бывает при взгляде на боль как на непреодолимую преграду в жизни, как нечто, что вытерпеть невозможно.

На самом деле это не так. Например, еврейские обычаи траура направлены, прежде всего, на то, чтобы вывести человека из состояния чрезмерной концентрации на собственных переживаниях. Не затрагивая его скорбь как нечто законное и правильное, человека тормошат, заставляют думать не столько о себе, сколько об уважении к умершему, его памяти.

Шаг за шагом, человека ведут от одного этапа скорби к другому, одновременно утешая — не столько дежурными фразами, сколько самим присутствием, участием, солидарностью, если хотите.

Скорбящему становится легче не от забвения собственной боли, но от понимания, что именно сейчас, быть может, впервые в жизни, он может сделать что-то по-настоящему ценное и нужное для дорогой души, отправившейся в нелёгкий путь.

Страдания не делают человека мудрей, они лишь заставляют смотреть на собственную жизнь как на вечный бой, в котором не обязательно выйдешь победителем, но можешь закалиться и продолжить жить как опытный боец.

И ещё одно. «Бессмысленными» страдания не могут быть по определению. Если человек понимает, что они — следствие его немудрого поведения или недостойной жизни, то уже одно это имеет большое значение.

Если же он не находит своей вины в том, что с ним произошло, то и тогда, увидев в случившемся испытание, он может впоследствии обнаружить, что жизнь, благодаря страданиям, получила новый импульс и новый уровень.

И, наконец, даже в самом горьком случае, когда человек чувствует, что дни его — сплошной комок боли и страданий, ограничивающий его жизнь, убивающий надежды и ломающий перспективы, — то и тогда он может себя преодолеть, воспринимая всё, что с ним происходит, как искупление. Как наличный платёж за некий неоплаченный кредит за прошлое или будущее. За то, о чем он в этом мире знать не может, но что станет ясным потом.

У человека есть ощущение, что Свыше обязаны предоставить отчёт за всё, что происходит с ним в этом мире. На самом деле, это не так. Такой отчёт, прежде всего, должен предоставить себе сам человек. Иногда приходится смириться и с тем, что ответов в этом мире не будет. Просто потому, что их информационный и смысловой объём на порядок превышает операционные возможности человеческого восприятия в этом мире.

Но, сбросив впоследствии материальные шоры, ответы эти человек обязательно узнает. И, как бы это ни выглядело парадоксально, кажущаяся «бессмысленность» страданий тому порукой.

С уважением, Александр Красильщиков