Исполнять заповедь «в чистом виде», без примесей. Глава Пкудей

«…и сделали сыны Израиля всё; как повелел Б-г Моше, так и сделали» (Шмот 39:32). Почему в этом стихе дважды повторяется слово «сделали». Для чего Тора его «удваивает»? Ответ нам поможет понять следующая история.

Трудные дни настали в доме праведного раби Зуши из Аниполя^[i]. Нищета постоянно царила там, а дочери достигли брачного возраста, их надо было выдавать замуж. Сердце рабанит, супруги раби Зуши, болело за дочерей. Она решила что-то предпринять и поехала к учителю своего мужа — Магиду из Межерича, чтобы посоветоваться.

Когда она поделилась с ним своей печалью, он сказал:

— Успокойтесь, уважаемая рабанит. Когда ваш муж приедет к нам, мы обратим его внимание на то, как следует заботиться о членах своей семьи.

Через несколько дней раби Зуша приехал к Магиду из Межерича^[ii], и его тут же провели к учителю. Как это обычно бывало, раби Зуша немедленно позабыл о своей нищете и ни единым словом не упомянул ее.

Но Магид не забыл просьбу его жены. Прежде чем проститься с учеником, Магид начал упрекать его за то, что тот не заботится о семье, как положено, и не старается ее обеспечить.

— Ты обязан позаботиться о том, чтобы выдать замуж дочерей достойным образом, — закончил свою речь Магид.

Затем он достал из ящика стола триста рублей и отдал ученику. Раби Зуша хотел было протестовать, но не мог возражать своему великому учителю. Он был вынужден взять деньги, после чего отправился в обратный путь.

По дороге в Аниполь, в одном местечке он услышал горестные стенания и плач. Выяснилось, что одна бедная вдова только что приехала в местечко, чтобы отпраздновать свадьбу своей дочери с одним из местных юношей. Но, прибыв на место, она увидела, что потеряла деньги — огромную сумму: триста рублей.

Мать жениха дала понять, что без приданого, о котором условились, она не позволит сыну пойти под хупу (вступить под свадебный балдахин, т.е. жениться).

Услышав это, раби Зуша объявил, что у него, по всей видимости, находится то, что эта вдова потеряла. Он нашел деньги на улице и припрятал их до времени. Пусть только вдова укажет какие-то отличительные признаки: в чем лежали деньги и т.д., и он принесет их.

Все присутствующие облегченно вздохнули, их лица озарились светом. Вдова вытерла слезы, и с полной уверенностью описала, какие купюры там были и в чем они лежали: они были завязаны в платочек синего шелка.

— Верно, этот-то платок я и нашел! — подтвердил раби Зуша. И отправился в гостиницу, где остановился, «чтобы взять платочек».

Отойдя достаточно далеко, так, чтобы те люди не могли его видеть, он поспешил на рынок и там разменял свои триста рублей такими же купюрами, какие были у вдовы. Затем он купил платочек из синего шелка и вернулся к женщине.

Все радовались его возвращению. Раби Зуша стал пересчитывать деньги и передавать женщине, купюра за купюрой. Но, дойдя до двухсот семидесяти, внезапно остановился. Оставшиеся тридцать рублей он свернул и засунул себе в карман, сказав:

— Вы, конечно, все согласны, что мне полагается награда в десять процентов от суммы?

Сначала все решили, что он шутит, но в конце концов им пришлось понять, что человек, вернувший деньги, не собирается отдавать их все. Напряжение росло, уже слышались брань и проклятия в адрес коварного прохожего, позарившегося на деньги вдовы и не пожалевшего ее дочь-сироту.

— Да где такое видано, чтобы еврей брал деньги за выполнение заповеди возвращать пропажу? Вор! — закричал кто-то в гневе.

— Грабитель! — поддержал его второй голос.

Один из собравшихся плюнул ему в лицо. Но раби Зуша не соглашался отдать деньги.

Его, как вора, «замеченного при подкопе»^[iii], отвели к местному раввину, и вскоре был вынесен приговор: «Нашедший должен вернуть вдове тридцать рублей, которые он оставил у себя».

Так и покинул раби Зуша дом местного раввина, сопровождаемый улюлюканьем толпы, которая шла за ним через всё местечко.

Местный раввин не мог прийти в себя после этой позорной сцены и решил съездить в Межерич, чтобы рассказать Магиду о том, как повел себя его ученик. Услышав эту историю, Магид сразу понял, что сделал раби Зуша с деньгами, которые он ему дал. Он ответил раву:

— Да будет вам известно, что раби Зуша не находил денег вдовы. Это были его деньги, я сам дал их ему, чтобы он выдал замуж свою дочь. Но он отдал их вдове, сделав вид, что нашел ее пропажу.

Раввин был потрясен. Он ощутил угрызения совести, вспомнив, как позорили раби Зушу жители его местечка… Всё же он собрался с силами и спросил:

— Но почему же тогда он так упорствовал именно из-за тех тридцати рублей? Почему не выполнил заповедь, которую добровольно взял на себя, в полном объеме?

— И вправду, трудный вопрос, — ответил Магид. — Я тоже не могу понять его намерений. Но я позову его и попрошу объяснить свое поведение.

Когда раби Зуша вновь посетил Межерич, учитель спросил его:

— Я уже слышал, что триста рублей, которые я тебе дал, пошли не твоим детям… Но всё никак не могу понять: в чем смысл того, что ты решил оставить у себя тридцать рублей?

Ответил раби Зуша:

— Мы знаем, что каждая заповедь, которую человек исполняет в этом мире, постепенно огрубевает. Сначала человек намерен выполнить ее во Имя Небес, но по мере исполнения в заповедь проникает гордость человека. К ней примешиваются личные расчеты и посторонние помыслы, и она теряет свою чистоту.

Когда Творец удостоил меня дать деньги той вдове, ко мне пришло злое начало и стало хвалить меня: «Реб Зуша, посмотри, какой ты прекрасный еврей. Смотри, сколько заповедей ты выполняешь с помощью денег, которые тебе дали для твоих детей. Ты и радуешь невесту, и облегчаешь страдания вдовы, и не позволяешь расстроиться помолвке».

Я слышал, как злое начало продолжает делать мне комплименты. И решил, что не дам ему разрушить заповедь.

Я понял, что если хочу исполнить заповедь во Имя Небес и не уменьшить ее ценность, нужно что-то делать. Поэтому и попросил себе денег в награду за выполнение заповеди. Я знал, что в итоге придется отдать и те тридцать рублей, но тогда это будет заповедь только во Имя Небес — только потому что Б-г так велел, и я не получу за нее никаких похвал и комплиментов, — завершил раби Зуша свое объяснение.

Отсюда и ответ на наш вопрос — согласно подходу раби Ицхака Гутнера^[iv]. Когда Святой, благословен Он, заповедал жертвовать на нужды Храма, чтобы воздвигнуть его и изготовить храмовую утварь, люди, несомненно, отдавали то, что у них было ценного, во Имя Небес.

Но со временем появились основания опасаться, что заповедь строительства Храма огрубеет и утратит свою духовную чистоту.

Поэтому Тора подчеркивает, что в этой работе всё совершалось во Имя Небес. Слова «и сделали сыны Израиля всё» означают, что работа так или иначе была завершена, а дополнение «как повелел Б-г Моше, так и сделали» говорит о той самой чистоте намерений в момент исполнения заповеди. (Лэламедха)

[i] Раби Мешулам-Зюша (Зуся) бар-Элиэзер-Липа Вайсблюм (Реб Зюша из Аниполя — Аннополя, Галиция; умер в 5560 / 1800) — выдающийся праведник.

[ii] Раби Дов-Бер бар-Авраам (Магид из Межерича; Магид а-Гадоль; 5464-5533 / 1704-1772, Волынь, Подолия, Галиция) — один из основателей хасидского движения, ближайший ученик Бааль-Шем-Това.

[iii] См. Шмот 22:1.

[iv] Раби Ицхак бар-Хаим-Йоэль Гутнер (Пахад Ицхак; 5666-5741 / 1906-1980, Польша, Эрец-Исраэль, США), выдающийся еврейский ученый нашего времени, один из лидеров еврейства США, автор широко известной книги «Пахад Ицхак» и основатель одноименной ешивы в Иерусалиме.