Мужество извлечения урока. Толдот

«Пусть будет он благословен» (Толдот, 27:33)

В течение многих лет любил праотец Ицхак Эсава, полагая, что он удачливый и благословенный сын, достойный благословения. Видел он его недостатки и достоинства: он человек большого мира, но вместе с тем он простодушен, умеет охотиться и задавать вопросы по алахе, он человек поля, но уважает родителей. И вдруг все пошатнулось, вдруг выяснилось, что на Небесах думают по-другому, младший сын получил благословение, а старший отвергнут навсегда. Только тогда он понял, что вопросы по алахе были маской и обманом, а в поле совершались дела, которые нельзя делають, «так как вошел Эсав с ними в Геином» (Шир а-ширим раба, 4:24).

Тогда что он сказал? «И устрашился Ицхак страхом весьма великим», и сказали наши мудрецы, благословенна память праведников «большим страхом, чем когда лежал на жертвеннике» (Берешит раба, 67:2).

Там, на жертвеннике, сказали наши мудрецы, перед ним раздвинулись все небосводы, и он увидел истину во всех мирах. Там — пояснял гаон раби Хаим Шмулевич, благословенна память праведника — он ясно увидел истину. Но здесь он устрашился больше, так как увидел, как велика сила лжи. Человек может быть приветливым в течение шестидесяти лет, а, в конце концов, выяснится, что обкрутили его ложью, охотились за ним устами и обманом.

И что тогда сделал Ицхак? Как повел себя высший святой. Разгневался ли и проклял? Нет. Он спрашивал и расследовал. И тогда обнаружилось, что этот сын вовсе не первенец, первородство свое он продал, презрел святую работу. И по закону первородство полагается младшему.

Тогда что он сделал? Совершил прямо на месте поворот: «Пусть будет он благословен», младший брат. Он понял, что так сделали Небеса, таково желание Благословенного, и не вознегодовал ни на одного человека. Ни на Эсава, притворявшегося перед ним. Наоборот, он дал ему благословение. Ни на Яакова, пришедшего вместо брата, ни на жену, которая послала к нему младшего сына. У великих людей нет «товара», именуемого гневом. Но есть обновление взгляда и извлечение уроков. Если выяснилось, что у младшего превосходные качества, и он желает исполнять святую работу, послал его отец основать дом Исраэля и дал свое благословение.

Это так касается нас. Ведь Тора широка, и законы ее многочисленны и разветвлены.

Гаон, раби Йеонатан Эйбишиц, благословенна память праведника, писал, что если не будет человек глубоко учить алахот субботы, он обязательно осквернит субботу! Тот же закон относится к охране языка, и к другим законам. Как известно, «незнание закона не освобождает от ответственности». Ибо, «мог учить, но не учил», в этом случае ошибка превращается в умышленное нарушение (Пиркей авот, 4:13)

И вот, учил человек какой-то закон, и выяснилось, что он делал разрешенным то, что запрещает алаха. Давайте научимся у праотца Ицхака, как вести себя в таком случае. Во-первых, мы должны устрашиться «страхом великим», раскаяться о прошлом, это одно из условий тшувы. Просто меняем направление. Я ошибался, а теперь знаю истину, и буду руководствоваться в согласии с ней.

Известно, что раби Акива был пастухом до сорока лет. Учиться он начал в сорок лет, и осветил небеса иудаизма. Сказали наши мудрецы, благословенна память праведников: «История о раби Акиве, который сидел и учил своих учеников, и вспоминал, что было с ним в молодости». Как он провел впустую сорок лет. И что? Стал ли он плакать и сожалеть, рыдать и скорбеть? «Сказал: благодарю я Ашема, Б-га моего, Который определил мою долю среди сидящих в доме учения». Что было, то было, а сейчас все исправлено. (Мааян ашавуа)

Наша одежда — это только внешнее

«И обонял запах его одежд» (Толдот, 27:27)

Рассказал рав Галински: «Попросили меня, чтобы я выступил перед заключенными в тюрьме города Рамле. Я приехал. Что вам сказать, это было не то общество, перед которым я привык выступать. Я не знал их лично, но по тому, что мне рассказали, было там несколько человек, которым лучше находиться за решеткой и крепкими дверями… Вы, конечно, слышали о человеке, которого бросили в яму со львами. Сказал я себе: с одной стороны хорошо, что львы закрыты в клетке. С другой стороны, жаль, что я не нахожусь с другой стороны. Так я себя чувствовал.

Я начал выступление: дорогие братья, когда хотел наш праотец Ицхак благословить Эсава, подтолкнула наша праматерь Ривка нашего праотца Яакова, чтобы вошел вместо него и забрал благословение. Чтобы убедить Ицхака, что перед ним стоит Эсав, надела на Яакова одежды Эсава, которые были у нее в доме. И сказано: “И обонял запах одежд его, и сказал, смотри, запах сына моего, как запах поля, которое благословил Г-сподь”. И благословил его. И объясняли наши мудрецы слова: “И обонял запах одежд его” — читай не “одежд его” (бгадав), а “предательства его” (богдав) (Трактат Санедрин, 37).

Что здесь сказать — скажу чудесное толкование. Наш праотец Ицхак не хотел благословлять Эсава. Он, конечно, знал, что тот человек поля, бездельник и развратник, а Яаков человек цельный, сидящий в шатрах. Он хотел благословить сына, который оставит после себя народ, служащий Ашему, чудесный народ. Но Гмара указывает (Бава батра, 133), что не передают наследство сына злодея сыну праведнику, ибо кто знает, какие будут внуки, есть в жизни сюрпризы.

И поскольку Эсав первенец, может, будут его потомки праведниками, достойными благословения. Но наша праматерь Ривка получила пророчество (Перевод Берешит, 27:13), что народ Исраэля произойдет не от Эсава, и Яаков должен получить благословение.

Пришел Яаков к отцу, праотцу Ицхаку, который хотел узнать с помощью святого духа, кто будут его потомки. И есть известное выражение: крепость цепи проверяется по самому слабому его звену. Посмотрел наш праотец Ицхак и увидел, что даже изменники в Исраэле чудесны. “Пустые из Исраэля полны заповедей, как гранат (зернами)”. Даже когда они одеты в одежды Эсава и совершают дела, подобные его делам», «Исраэль, несмотря на то, что согрешил, остается Исраэлем» (Трактат Санедрин, 44). И даже если они находятся в сорок девятых воротах нечистоты и служат идолам, они «верующие, сыновья верующих» (Трактат Шабат, 97).

Нужно было видеть блеск их глаз, с какой жадностью они глотали каждое слово. К их сердцам я обращался, и говорил о них.

И тогда я спросил: я не понимаю. Если хотела Тора сказать об этом, почему не сказала прямо: «И обонял запах его предательства», как чудесны предатели в Исраэле.

Тотчас погасли глаза и нахмурились лица. С опасением они ждали ответа.

И я сказал: ибо хотела сказать Тора, что «предательство» (бгида) у еврея не что иное, как «одежда» (бегед).

И даже если это не его одежда, а «красивая одежда Эсава», Эсав сильно желает такие одежды. Но у евреев, которым «орудия грабежа свойственны им» (Берешит, 49:5), искусство грабежа в руках их от Эсава (Раши). Снимут они заимствованные одежды и вернуться к своей сути, чистоте, внутренней правде.

Как засверкали глаза, всемеро, засветились улыбками их лица.

Вы полагаете, что только их я имел в виду? Разве мы не говорим в исповеди «мы изменяли»?! Но наша измена внешняя, заимствованная, и осуществится для нас то, что сказано (Пророк Зхария,3:4): «Удалите с него испачканные одежды, и сказал ему, смотри, снял я с тебя грех твой, и одену тебя в великолепные одежды!» (А-агада ле ямим а-нораим)