Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Второй вариант авак лашон а-ра, который упоминает Рамбам: хорошо говорить о ком-то в присутствии его ненавистников. Это тоже авак лашон а-ра, поскольку такая похвала провоцирует слушателей говорить дурное об этом человеке. И об этом сказал царь Шломо (Мишлей 27, 14): «Если кто благословляет ближнего своего громким голосом рано поутру — как проклятье зачтется ему». Поскольку из попытки сделать человеку добро получится для него зло. То есть похвала тоже может оказаться авак лашон а-ра!
Давайте рассмотрим источник этих слов Рамбама, а потом объясним их и, как всегда, проиллюстрируем примерами.
Талмуд Арахин 16а:
Когда пришел (из Земли Израиля) рав Дими, сказал он: что имеется в виду в Мишлей (27:14), где сказано: «Если кто благословляет ближнего своего громким голосом рано поутру — ему это (т.е., его благословение — Раши) как проклятье зачтется»? (Например), когда человек гостит у кого-то и его очень хорошо принимают, а назавтра он (гость) выходит, садится на рынке и провозглашает: «Пусть Б-г благословит такого-то, который так постарался принять меня!» И слышат это люди, идут и грабят его (гостеприимного хозяина).
Раши приводит два возможных варианта развития событий: либо преступники узнают, что человек богат, и пытаются его ограбить, либо, пользуясь его добротой, к нему навязываются разные нахлебники, на которых он тратит деньги.
Это то, что называется шевах а-ба лидей эфсэд — похвала, которая причиняет человеку убыток.
Распространение любой информации, которая может повредить человеку, является лашон а-ра по Торе. Почему же в нашем случае это только авак лашон ара? Ответ следующий: то, что причиняет непосредственный вред — лашон а-ра гамур («стопроцентное» злословие) по Торе. Например, в Советском Союзе — восхищаться богатством подпольного миллионера. А в нашем случае вред причиняется косвенно, то, что в Торе называется грама. То есть человек не говорит то, что может повредить напрямую, а говорит то, что может повредить, если те, кто узнает эти факты, сопоставят их с чем-то еще, додумают, да и вред не обязательно будет причинен.
Тем не менее, мудрецы, следуя сказанному царем Шломо, запретили распространение той информации, которая может, даже косвенно, кому-то навредить. Из этого положения о том, что даже похвала может повредить человеку, Талмуд делает следующий вывод:
Учил рав Дими, брат рава Сафры: никогда не следует человеку отзываться хорошо о своем товарище, поскольку из хорошего выйдет плохое.
Есть другая версия: рав Дими, брат рава Сафры, сильно заболел. Пришел рав Сафра его навестить. Сказал (рав Дими) ему (раву Сафре): «Я заслужил (долю в будущем мире), поскольку я выполнял всё, сказанное мудрецами. Сказал (рав Сафра) ему (раву Дими): «А выполнил ли ты это правило: никогда не следует человеку отзываться хорошо о своем товарище, поскольку из хорошего отзыва выйдет плохой?» Ответил (рав Дими): «Я не слышал этого, но, если бы услышал, выполнил бы и это».
Когда мы читаем это, возникает естественный вопрос: разве нельзя хорошо отзываться о человеке? Ведь наш здравый смысл подсказывает, что высокая оценка правильного поведения — один из самых эффективных способ поощрения этого поведения. Да и мудрецы очень часто хвалили других мудрецов. Например (как пишет Хафец Хаим, Беэр Маим Хаим 9:3), раби Йоханан бен-Закай подробно описывал достоинства своих учеников (Авот 2:11). Поэтому очевидно, что это правило Талмуда имеет ограничения.
Ришоним (ранние комментаторы Талмуда) предлагают несколько объяснений. Раши говорит, что речь здесь идет о ситуации, когда человека слишком хвалят. Потому что хвалящий сам скажет: «(Всё замечательно), кроме этой плохой черты», или же слушатели спросят: «Разве в нем нет того или этого (нехорошего свойства)?»
Рамбам же пишет, что имеется в виду ситуация, когда человека хвалят перед его врагами: они из личной неприязни начнут его очернять. Хваля кого-то в присутствии его недоброжелателей, мы провоцируем их на лашон а-ра, и это является авак лашон а-ра (тут у читателей должен возникнуть вопрос).
Рабейну Йона предлагает другое объяснение (Шаарей Тшува 3:226): хвалить можно не прилюдно. Публично же хвалить человека можно, только если мы знаем, что среди слушателей нет его врагов и завистников. Также можно хвалить того, у кого есть устойчивая репутация (ухзак) достойного человека (адам кашер). В этом случае тот, кто попытается очернить его, только сам себя запятнает.
А теперь, как всегда, примеры.
Торговля золотом в Самарканде (не совсем выдуманный пример)
Город Самарканд, 1962 год. Живет там Тамара Исхакова, вдова с тремя маленькими детьми. Работает учительницей в начальной школе. Мужа нет, денег нет, родственники сами бедные, а жить как-то надо. И вот она открывает подпольный бизнес — торговлю золотом. Денег становится больше, но их надо прятать — такие времена. Однажды к ней приезжает двоюродный брат Нисон.
Нисон в свое время уехал учиться в Россию, а потом поселился в Новосибирске и стал большим человеком — директором большого магазина. Прошло уже много лет, у Нисона накопились деньги и нужно их превратить в золото. Бизнес бизнесом, а красиво принять родственника, с которым много лет не виделись, — святое дело. Тамаре нужно пойти на рынок, купить свежей баранины, потом свежих лепешек, овощей, фруктов, водки, вина... Когда Нисон Симхаев заходит в квартиру, его ожидает шикарный пир. Он, честно говоря, такого совсем не ожидал, максимум, на что рассчитывал, — это плов, немного фруктов и двести граммов водки.
Назавтра Нисон идет на рынок — по делам и увидеться со старыми друзьями и другими родственниками. Он громко восхищается гостеприимством сестры — просто замечательно, такой плов, мясо молодого барашка, свежее, дорогое, скорее всего. А где она такое вино достала? Сам не знаю!
А тем временем рядом стоит в штатском сержант Джамшед Каримович Абдурахманов, его жена работает в одной школе с Тамарой Исхаковой. «Интересно, откуда у бедной учительницы с тремя детьми такие деньги?» — подумал сержант. Хотя сержант окончил только пять классов, он понимал, что что-то не сходится.
Через несколько дней он приходит к ней домой и говорит: «Не притворяйся бедной. Я знаю, что у тебя есть деньги. Откуда — пока не знаю. Но узнать могу. Так что давай по-хорошему: ты мне даешь тридцать рублей каждый месяц, а я ни о чем знать не буду. Не хочешь?? Ну, хорошо, тебе же хуже будет».
А потом начинаются обыски, проверки и так далее. Слава Б-гу, Тамара оказалась хитрее советской власти и избежала тюрьмы. Но все это стоило много денег и нервов.
Прадедушка Рабиновича — оплот шнореров
В далеком прошлом, при императоре Франце-Йосифе (зол зайн гезунт ун штарк) в закарпатском местечке жил-был прадедушка Рабиновича. Прадедушка Рабиновича, или реб Йосиф-Шмиел, как его все называли, был человеком сравнительно зажиточным. Он покупал коров у местных крестьян и продавал их на бойню. Но, будучи человеком скромным, он не выделялся из общей массы бедных евреев местечка. Однажды, выходя из миквы поутру, Рабинович находился в превосходном настроении. Стояла весна, было тепло, на голубом небе ярко сияло солнце, березки покачивались от легкого ветерка, птицы щебетали. А Рабинович, как мы помним, только что вышел из миквы. И ему предстояла молитва в миньяне и вдохновляющее мероприятие, которое грозило оказаться событием года — хеврас-мишнайос, активным членом которой являлся Рабинович, заканчивала свой трехгодичный цикл изучения всех Мишнайот и, кроме местного Рува (Рув — это закарпатский Рав), сам Ребе (!) приехал в местечко, чтобы оказать почет учащимся и поддержать изучение Торы. Словом, все было хорошо. И тут перед Рабиновичем неожиданно возник странный персонаж — еврей в потрепанном пальто и дырявых ботинках с седеющей бородой: «Цедуке, цедуке!» — восклицал он! Рабинович местных шнореров (нищих) знал, а этого видел впервые. «Как зовут?» — спросил он. «Исруэл», — ответил тот. Рабинович, вдохновленный предстоящим визитом Ребе, полез в карман и вынул оттуда 10 крон. Деньги большие, но Рабинович был в хорошем настроении и, к тому же, лень было второй раз лезть в карман, поэтому он отдал 10 крон. «Как зовут еврея?!» — воскликнул странный персонаж. «Йосиф-Шмиел», — ответил Рабинович. «Нет! — воскликнул нищий. — Ты Цир Исруэл (оплот Израиля)!», и радостно побежал по улице. Реб Исруэл ходил по городу и громко восхвалял Рабиновича, давшего ему такое большое пожертвование, а на следующий день возле синагоги Йосифа-Шмиела уже поджидали другие шнореры. «Цир Исруэл, — упрашивали они его. — Дай цедуке». Репутация богатого человека, несмотря на все усилия Рабиновича, прочно за ним закрепилась, и он каждый день отбивался от людей, которые твердо верили, что Рабинович может и должен решать их финансовые проблемы.
Здесь, а также в предыдущей истории, мы находим наглядный пример тому, что говорил Рамбам: когда человека громко восхваляют, это оборачивается ему во вред. Раши же описал два возможных варианта развития событий, которые иллюстрируются двумя вышеизложенными историями
Саша-программист — образец для подражания
Рабинович беседует со своим лучшим другом Борей Коганом. О том, о сём, постепенно перебираются на друзей и знакомых. «Вот Саша, — говорит Рабинович, — молодец! Все у него есть, он и Тору учит, и работает, и квартиру вторую купил, и с женой ладит, вообще, можно сказать, образец для подражания».
«Ладно тебе, — говорит Коган. — Образец для подражания! Этот образец в свое время...» Тут Боря переходит на рассказ о Сашином доизраильском прошлом.
Рабинович не учит Тору
Паша-Пинхас рассказывает новоприбывшему в русскую синагогу города Н-ска Мише из России (там кризис и т.д.) о том, какая здесь публика: «А габай у нас Рабинович — очень ответственный человек, очень заботится об общественных делах, цдаку собирает, синагога за ним как за каменной стеной, соблюдает все, работает. Только вот Тору он мало учит, на уроки нечасто ходит. А так молодец!»
Здесь и в предыдущем примере, мы видим, к чему ведет нарушение запрета мудрецов лэшабэах йотер ми-дай — слишком сильно хвалить человека, и два варианта последствий, о которых говорит Раши.
Ну и напоследок, конечно, не могу оставить вас без истории о дяде Мише Кукушкинде.
Гольдштейн — хороший человек?!
Рабинович рассказывает дяде Мише о том, какое у него вчера было ЧП:
— Понимаешь, выезжаю я из города, и тут бац-бац — чувствую какой-то удар, а потом у меня два колеса спускаются. Ну, съехал на обочину, думаю, сейчас позвоню, а оказывается, я телефончик дома забыл, балда.
— Ну, и что же ты сделал? — волнуется дядя Миша.
— Так ничего не делал. Сижу, думаю о том, как на работу опоздаю, от жены влетит. Горестное положение. А тут подъезжает машина — оказывается, Гольдштейн! Он позвонил, приехала машина, поменяли мне колеса, ну, я опоздал, но только минут на сорок. А он все это время сидел со мной, дал еще воды попить — жарко было, пока все не уладилось. Хороший человек Гольдштейн!
Как мы уже с вами знаем, у дяди Миши гарантированно возникает аллергическая реакция на слова «Гольдштейн» и «хороший», поставленные рядом. Вот и этот раз не оказался исключением.
Дядя Миша, подпрыгнув как ужаленный, вспомнил о вчерашнем. Сидя в синагоге после Шахарит (Паша-Пинхас отмечал йорцайт тещи) за селедкой и салатом, дядя Миша опять ввязался в спор с Гольдштейном, который бросил фразу о том, как знаменитого капитана Кука съели дикари в Австралии. Дядя Миша быстро ухватился за представившийся ему шанс и за три минуты разгромил Гольдштейна, убедительно доказав, что: а) австралийцы, которых встретил капитан Кук, людей не ели; б) ели их новозеландцы, с которыми тоже встречался капитан Кук и в) тем не менее, капитана Кука съели не новозеландцы, а гавайцы!
Продемонстрировав свою обширную эрудицию в области полинезийских обычаев и одержав первую за год победу над Гольдштейном, дядя Миша уселся наслаждаться своим успехов, но хитрый Гольдштейн опять все испортил.
— Откуда ты это все знаешь? — спросил он дядю Мишу, прикинувшись изумленным.
— А как же, вот на этой неделе была двухчасовая передача про капитана Кука по первому каналу, — ответил дядя Миша.
— А, — язвительно протянул Гольдштейн. — Ну, хорошо, у пенсионеров есть время смотреть двухчасовые передачи, а у меня нет!
Поэтому дядя Миша, которому не дали насладиться победой, был совсем не склонен слушать комплименты в адрес Гольдштейна, и бурно выразил Рабиновичу свое несогласие с тем, что Гольдштейн — хороший человек, подкрепив это многочисленными доказательствами и иллюстрациями.
Здесь мы видим иллюстрацию к словам Рамбама — хвалить человека перед его недоброжелателями — значит, провоцировать их на лашон а-ра о нем.
Теги: Лашон ара, Хафец Хаим, Чистота речи, алаха
