Теилим 22

В основу наших бесед о теилим положены уроки рава Ицхака Зильбера, благословенна память праведника.

Вне молитвы или псалма, произносимого в качестве молитвы, имя Всевышнего не произносят. Четырехбуквенное Его имя (йуд, эй, вав, эй), которое мы переводим как «Г-сподь», заменяют словом Ашем, т.е. словом «шем» (имя) с определенным артиклем «а», что буквально означает «это имя». В имени Всевышнего, которое мы переводим как «Б-г», третью букву — «эй» — заменяют на «куф» и произносят «Элоким». В двухбуквенном имени, производном от «Элоким», «куф» добавляют в начале. Получается — «Кель».

Все это мы говорим для того, чтобы иметь возможность процитировать так, как она звучит на иврите, одну из самых известных строк Давида, содержащуюся именно в этой главе: «Кели, кели, лама азавтани?» («Б-г мой! Б-г мой! Почему Ты покинул меня?»).

По мнению ряда комментаторов, царь Давид, провидя будущее, говорит в этой главе о предстоящем еврейскому народу изгнании из Эрец-Исраэль, о тяжком миге ухода в галут и отражает внутреннее состояние народа в этой ситуации.

Глава вся пронизана темой ночного мрака и брезжущей зари. Уходящие в галут евреи чувствуют себя отданными на позор и поругание народам и не находят в душе места надежде.

Тема тьмы сменяется темой рассвета примерно с середины псалма, точнее — во второй половине: Мальбим считает, что с семнадцатого стиха, а в нашем варианте перевода начало развертывания темы рассвета можно отнести к двадцатому стиху.

Комментаторы не конкретизируют, о каком именно галуте идет речь (напоминаем: мы пережили два: египетское и вавилонское — и все еще пребываем в третьем, римском). Известно, однако, что именно этот псалом читала Эстер, готовясь пойти во дворец к Ахашверошу. (Напомним: это происходило во времена вавилонского изгнания; на престоле Персидской империи, сменившей Вавилонскую, находился царь Ахашверош; один из его министров, по имени Аман, добился царского указа об истреблении всех евреев в империи; Эстер, жена царя, о еврейском происхождении которой он не знал, пошла к царю, чтобы просить его отменить указ; такой визит и просьба были связаны со смертельной опасностью. Избавление от гибели мы празднуем в Пурим, а обо всех этих событиях читаем в «Мегилат Эстер» — «Свитке Эстер». Кстати, Пурим мы будем праздновать без малого через два месяца.) Комментаторы находят в псалме пророческие намеки на эту мольбу Эстер.

По некоторым мнениям, глава содержит указания на окончательное избавление, которое ждет нас в конце времен, по приходе Машиаха.

¹Для дирижера [и музыкальных инструментов] аелет а‑шахар, песнопение Давида.

²Б-г мой! Б-г мой! Почему Ты покинул меня? Далек [Ты] от [того, чтобы] спасти меня, [услышать] мой вопль.

³Мой Б-г! Я зову днем, и Ты не отвечаешь, и ночью не умолкаю я.

⁴А Ты, Святой, восседаешь среди восхвалений Израиля.

⁵На Тебя надеялись наши отцы, надеялись, и Ты спасал их.

⁶К Тебе взывали — и спасались, на Тебя надеялись — и не знали позора.

⁷А я — червь, а не человек, опозорен людьми, презираем народом.

⁸Все, кто меня видит, смеются надо мной, разевают рты, качают головой:

⁹«[Пусть] возложит на Г-спода [свои заботы], [пусть Г-сподь] спасает его, выручает, раз Он ему благоволит».

¹⁰Ты принял меня из чрева, обеспечил мне материнскую грудь.

¹¹Тебе препоручен я с утробы, от чрева моей матери Ты — мой Б-г.

¹²Не отдаляйся от меня, ибо беда близится и нет помощника.

¹³Окружило меня множество быков, могучие башанские [быки] меня обступили.

¹⁴Разверзли на меня пасть свою, [словно] лев рвущий [добычу] и рычащий.

¹⁵Как вода, растекся я, рассыпались все мои кости, стало сердце подобным воску, тает среди моих внутренностей.

¹⁶Иссохла, как [глиняный] черепок, моя сила, язык мой прилип к небу, в могильный прах Ты превращаешь меня.

¹⁷Ибо окружили меня псы, сброд злодеев взял в кольцо, как в [пасти] льва руки мои и ноги.

¹⁸Стану говорить о моих [страждущих] костях — они смотрят, глазеют на меня.

¹⁹Делят мою одежду между собой, о платье моем бросают жребий.

²⁰Но Ты, Г-сподь, не отдаляйся! Сила моя, поспеши мне на помощь!

²¹Спаси от меча мою душу, от псов — мою единственную!

²²Спаси меня от пасти льва, как [когда-то] от рогов буйвола спас меня!

²³Расскажу о Твоем [великом] имени моим братьям, в общине прославлю Тебя.

²⁴Боящиеся Г-спода, славьте Его! Все потомки Яакова, чтите Его! Благоговейте пред Ним, все потомки Израиля!

²⁵Ибо не презирал, не отвергал Он воплей страждущего, не скрывал Своего лица от него, а выслушивал его, когда он взывал к Нему.

²⁶О Тебе — мои восхваления в многолюдном собрании, я обеты мои исполняю перед боящимися Его.

²⁷Пусть едят смиренные и насыщаются, и восхвалят Г‑спода ищущие Его; да оживет сердце ваше навек!

²⁸Вспомнят — и обратятся к Г-споду все края земли, преклонятся пред Тобой все семейства народов.

²⁹Ибо Г-споду — царство и власть над народами.

³⁰Ели и поклонились Ему [вкусившие] от всех земных благ, преклонили колени все, кто сходит во прах и чья душа не останется жива.

³¹Потомки тех, кто служит Ему, расскажут о Владыке [следующему] поколению.

³²Будут приходить и рассказывать о Его правде народу, что родится, о том, что Он делал.

Мотивом утренней зари окрашивает главу уже ее название: «Для дирижера [и музыкальных инструментов] аелет а‑шахар» (стих первый).

Слово «аяла» означает на иврите «лань», «газель», а слово «шахар» — «заря». Словосочетание «аелет а‑шахар» означает «утренняя звезда», а «аелет аавим» (заметим в скобках) — «возлюбленная», «любимая».

Раши указывает, что «аелет а-шахар» — это название музыкального инструмента. На этом инструменте следовало исполнять музыкальное сопровождение к псалму. По другим мнениям, название главы надо понимать как «об утренней звезде», или шире — «об утренней заре». Что же тогда получается?

Говорят мудрецы: этот стих содержит намек на народ Израиля, который уподобляется утренней заре. Заря — символ красоты и сияния. С зарей сравнивает общину Израиля царь Шломо в «Песни песней»: «Кто это просвечивает, как заря; прекрасная, как луна, ясная, как солнце; грозная, как [войско] со знаменами?» (Шир а-ширим, 6:10). И, как в «Песни песней» прекрасная девушка, чувствующая, что возлюбленный оставил ее, взывает к нему, так община Израиля взывает к Всевышнему: «Б-г мой! Б‑г мой! Почему Ты покинул меня?» (стих второй).

Сравнивают общину Израиля и с легкой, быстроногой ланью. Лань — желанная добыча для любого хищника, она же сама не нападает ни на кого. Для того Всевышний и дал ей легкость и быстроту, чтобы, завидев хищника, она могла убежать от него, скрыться. В преддверии утра, когда ночной мрак особенно сгущается, трудно лани углядеть врага и уберечься, и она напряженно ждет и жаждет зари. Так Израиль во мраке бед, подобно лани в утренние часы, ждет спасения.

Спасение это будет наступать нарастая, как усиливается свет при наступлении зари, пока мир не зальют яркие солнечные лучи: сначала оно будет как заря, потом станет ярче, как лунный свет (как сказано у Шломо в приведенной выше выдержке: «прекрасная, как луна»), потом — как солнце («ясная, как солнце»), потом обретет полную силу и станет мощным, «как [войско] со знаменами».

Сравнение избавления с утренней зарей мы находим и в известном диалоге раби Хии и раби Шимона бен Халафта, который приводит Талмуд Иерушалми в начале трактата «Брахот». Эти мудрецы сравнили полное избавление (геула) с рассветом, когда однажды под утро шли вдвоем долиной и увидели приход зари.

Это сравнение, говорят мудрецы, справедливо не только для полного и окончательного избавления, но и для выхода из любой беды. Так же постепенно, говорят они, нарастало чудо в истории Мордехая и Эстер, чудо Пурим, с которым наша глава также связана.

Эту связь мудрецы видят и в том, что во втором стихе обращение к Б-гу звучит дважды: «Б-г мой! Б‑г мой!». Этому удвоению есть целый ряд объяснений, но мы приведем только связанное с Эстер. Три дня перед визитом к Ахашверошу Эстер и по ее просьбе все евреи империи постились и молились Всевышнему. В первый день Эстер обратилась к Всевышнему одним обращением, во второй день — тоже одним (отсюда — два), на третий день она воззвала дважды, полностью произнеся стих: «Кели, кели, лама азавтани?»

Впрочем, приведем еще одно объяснение, аллегорическое. Изгнанный из дворца за проступки принц стоит в толпе просителей у ворот дворца. Он молит царя: прости меня, как отец сына! Но если не хочешь простить меня как сына, то прости как любого в этой толпе. Так народ Израиля дважды восклицает имя Всевышнего, чтобы Он простил и спас его либо как Своего избранника, либо как Он спасает всякого страдальца.

Смысл четвертого, пятого и шестого стихов: Ты, Всевышний, «восседаешь» и всегда принимаешь молитвы Израиля, наши предки надеялись на Тебя и надежды их оправдывались. Почему же сейчас я кричу и не слышу (не вижу) ответа?

Комментируя седьмой стих («А я — червь, а не человек, опозорен людьми, презираем народом»), Раши указывает, что здесь Давид говорит обо всем еврейском народе, обо всех евреях вместе как об одном человеке. Во времена царя Давида и во времена Первого Храма, насколько известно, евреи не были для других народом презренным. Народ как народ, ему доставалось позора и пренебрежения не больше, чем другим. Как пророк, Давид видел время, когда к евреям станут относиться как к чудовищам, когда они станут для других народов «проклятыми жидами». Это началось в Средние века, после разрушения Второго храма.

Девятый стих, по-видимому, можно понимать по-разному. По мнению Раши — как мысль о том, что человек, сделав все доступные ему усилия в соответствии с данным ему разумом и физическими возможностями, должен знать, что конечный результат зависит не от него, а от Б-га. По мнению Мальбима и р. Гирша — как продолжение стиха восьмого («Все, кто меня видит, смеются надо мной, разевают рты, качают головой») и соответственно — как насмешку врагов Израиля над этой мыслью.

В семнадцатом стихе («как в [пасти] льва руки мои и ноги») комментаторы видят намек на вавилонское изгнание, конкретно — на вавилонского царя Невухаднецара (Навуходоносора), разрушившего Первый храм (в книгах Пророков Невухаднецара называют львом; о нем в книге Ирмеяу, 4:7 сказано: «Лев поднялся из чащи своей»). Мальбим, если помните (см. выше), видит в этом стихе поворот к теме рассвета и читает его примерно так: «Как у льва [сильны] мои руки и ноги».

Девятнадцатый стих говорит о том, что враги уже уверены: для еврейского народа все кончено, можно «делить его одежду». Мальбим понимает это так: да, одежду-то они делят, им кажется, что все уже кончено, но меня самого они тронуть не посмеют, ибо Всевышний от меня не отдалится (стих двадцатый).

Начиная с двадцатого стиха и далее Давид просит Всевышнего о спасении, напоминает Ему, как Он спас народ «[…когда-то] от рогов буйвола» (стих двадцать второй; по мнению Раши, имеются в виду эморейцы, которых победил Иеошуа при вступлении евреев в Эрец-Исраэль) и просит так же спасти народ «от пасти льва» (возможно, от тех же вавилонян).

От своего имени и от имени еврейского народа Давид говорит, что спасенные будут славить Спасителя и рассказывать о Нем всем, потому что такова обязанность каждого человека, который пережил чудо и спасение. Возвращение еврейского народа из галута станет великим освящением имени Всевышнего, и Б‑гобоязненные люди еще более укрепятся в вере, а те, кто прежде не верил в Единого Б-га, начнут Ему служить. Об этом Давид говорит в двадцать четвертом стихе: «Боящиеся Г-спода, славьте Его! Все потомки Яакова, чтите Его!» «Потомки Яакова» — это, понятно, евреи, «боящиеся Г‑спода» — это представители других народов, которые разделят с евреями веру в Единого Б-га.

Двадцать восьмой и двадцать девятый стих, по мнению комментаторов, рисуют картину времен Машиаха.

Второй из этих стихов («Ибо Г-споду — царство и власть над народами» — стих двадцать девятый) говорит о двух видах подчинения Б-гу: как «царству» и как «власти». Царем у евреев называют того, кого люди добровольно поставили над собой, кого они короновали, всякую другую систему управления называют властью, т.е. управлением, которое навязано силой. По объяснению рава Ш.-Р. Гирша, стих имеет в виду, что сегодня Б‑г — царь для тех, кто признает Его, и владыка для остальных, хотят они того или не хотят, ибо Он и только Он управляет миром.

С приходом Машиаха Единого Б-га признает весь мир, как сказано у пророка Зхарьи, 14:9: «И будет Г-сподь царем на всей земле, в день тот будет Г-сподь один [для всех], и имя Его — одно». При этом народы останутся разными и разнообразными, а не превратятся в один народ. Об этом мы и читаем у Давида в стихе двадцать восьмом: «…обратятся к Г‑споду все края земли, преклонятся пред Тобой все семейства народов».