«Цав» («Прикажи»). Знакомо ли вам чувство благодарности?

В прошлом году в связи с главой «Цав» мы говорили об одном из видов храмовых жертвоприношений — шламим , т.наз. мирной жертве, и ее разновидности — тода, благодарственной жертве, о различиях в правилах этих жертвоприношений и о смысле этих различий. Как указано в Торе, шламим приносит человек, который доволен своей жизнью и хочет выразить эту свою удовлетворенность, а тода — человек, благополучно избежавший опасности. Рассмотрим сегодня еще один аспект жертвы тода.

В комментарии на стих, где говорится о благодарственной жертве (Ваикра, 7:12), Раши объясняет: возвратившиеся из морского путешествия, совершившие переход в пустыне, вышедшие на свободу из темницы, исцелившиеся от тяжелой болезни — всем им надлежит благодарить Всевышнего.

Мудрецы задаются вопросом: следует ли понимать «надлежит» как обязанность? Тем более что в самой Письменной Торе никаких указаний на обязательность этого жертвоприношения нет. Это с одной стороны. А с другой стороны, как понимать «им надлежит», если не как «они должны»?

Что такое тода? Благодарственная жертва. А благодарность по самой своей природе не может быть принудительной. Вынужденная благодарность — это уже не благодарность, в ней нет никакого содержания.

На иврите слово «тода» происходит от корня «знать» и имеет два значения: признание и благодарность. «Тода» — это еще и просто «спасибо». Кстати, в русском языке у слова «благодарность» есть синоним, тоже производный от корня «знать»: «признательность».

Что объединяет эти два понятия? Что должен признать человек для того, чтобы испытывать благодарность? Человек должен осознать и признать, что кто-то сделал для него что-то хорошее.

К чему все эти рассуждения? Если кто-то оказал нам услугу, помощь, сказал в трудную минуту доброе умное слово, разве это так уж трудно заметить, понять? А поняв, почувствовать благодарность? Ведь Б-г так нас и устроил: осознание сделанного нам добра непременно вызывает у нас благодарность. У нас нет возможности признать, что нам сделали добро, и не испытать благодарности.

Зато у нас есть другая возможность — не признавать этого добра. На языке Талмуда неблагодарный человек так и называется: отрицающий добро другого, т.е. сделанное ему другим. А зачем нам это нужно? Затем, что мы не любим быть в долгу и не любим обязательств. Наш ум живо подсказывает нам объяснения, избавляющие нас от долга признательности: либо «этот человек не сделал мне ничего хорошего», либо «он сделал это для собственного удовольствия», либо «вмешался — и только напортил». И так далее. Именно поэтому иногда случается, что за добро платят злом.

«Надлежит благодарить» прежде всего значит «надлежит понимать и признавать». Благодарность — чувство, которое можно и нужно в себе развивать. И не в последнюю очередь потому, говорят мудрецы, что тот, кто отрицает добро, сделанное ему ближним, в конце концов приходит к неблагодарности по отношению к Б-гу. Человек либо умеет, либо не умеет быть благодарным. Это чувство имеет в душе единый источник. Так не бывает, чтобы мы прекрасно осознавали ситуацию, когда нам делают добро брюнеты, и были совершенно слепы к доброте блондинов, или наоборот. Выборочной благодарности не бывает. Если мы не умеем чувствовать благодарность по отношению к человеку, мы не почувствуем ее и по отношению к Б-гу. Мы либо способны испытывать это чувство, либо нет. И Тора обязывает нас научиться его испытывать.

* * *

Праздник Песах прямо связан с темой благодарности. Основное содержание Песах — признательность Всевышнему за освобождение из египетского рабства.

Тора предписывает нам помнить об исходе из Египта «все дни жизни», т.е. дни и ночи нашей жизни (как мы уже объясняли год назад, на это указывает слово «все»: когда Тора имеет в виду именно дни, она словом «все» не пользуется). Однако первую ночь Песах, ночь пасхального Седера, мы выделяем особо. В чем же ее отличие от других «ночей нашей жизни»?

В эту ночь нам предписано чувствовать себя так, будто мы сами сейчас выходим из рабства на свободу. Мы должны живо ощутить, что такое рабство, кто такой раб. Раб — это человек, который не владеет ничем: он сам не принадлежит себе, не принадлежат ему ни его дети, ни его жена. У него нет ни семьи, ни собственных желаний, ни собственного достоинства. Ничего. И в таком положении евреи находились в Египте несколько сот лет. Больше того. Чтобы пресечь умножение численности евреев, вообще свести его на нет, египтяне разлучили мужей и жен и отправили мужчин на каторжные работы. В сущности, в таких условиях народ должен был исчезнуть. Но не исчез.

Все детали Седера, все блюда, которые входят в его обряд: харосет, напоминающий нам о глине, из которой наши предки лепили кирпичи, марор — горькая зелень, которая напоминает нам о горькой жизни в рабстве, особая поза, в которой мы сидим за праздничным столом Седера: облокотясь на спинку стула, полулежа на подушках, — поза не раба, а свободного человека — все это помогает нам в первую ночь Песах пережить события исхода, а не просто вспомнить о них.

В конце девятнадцатого — в первой половине двадцатого века в городе Двинске жили два великих человека: рав Меир-Симха а-Коэн (Ор самеах) и рав Иосеф Розин, Рогачевский гаон. Рогачевский гаон мог пересказать по памяти любой вопрос из Талмуда, о чем в народе ходили просто легенды. Рав Меир-Симха однажды шутя заметил: да какая там уникальная память — он ведь это только что учил! (Надо сказать, Рогачевский гаон имел обыкновение по многу раз повторять Талмуд.)

Так и с нашей памятью об исходе. Воспоминание — это то, чем мы занимаемся весь год: мы вспоминаем о факте исхода, о том, что было когда-то. Но в ночь Песах исход как будто происходит для нас сию минуту. Мы заново переживаем рабство, заново переживаем десять египетских казней и заново выходим на свободу. Заново осознаем, что сделал для нас Всевышний, и заново испытываем к Нему благодарность.