«Кдошим» («Будте святы»)

из книги рава Ицхака Зильбера «Беседы о Торе»

В главе «Кдошим» («Святы») говорится, что каждый еврей обязан быть святым. Она содержит пятьдесят одну заповедь и насыщена предписаниями и запретами: слушаться (букв. «бояться») родителей, не проявлять интерес к обычаям идолопоклонников, не есть мясо жертвенных животных в неположенное время, не употреблять в пищу плоды дерева в первые три года после посадки, уважать пожилых людей и мудрецов (знатоков Торы), соблюдать точность в мере и весе...

Рамбан в комментарии к началу этой главы говорит, что есть люди, которые формально не нарушают заповеди Торы, — но при этом манера их поведения мешает достижению святости. Таковы непристойная, развязная речь, обжорство, неряшливость, пьянство, похотливость. Можно, увы, быть низким человеком и в рамках законов Торы.

При словах «святой человек» большинство из нас готовы сразу же представить себе мудрого всеведущего старца, непременно с длинной седой бородой, великого знатока Торы и кабалы, который все свое время проводит в молитве и изучении святых книг. Но дело обстоит совсем не так.

Оказывается, любой еврей, у кого есть возможность и желание развратничать и который, тем не менее, сумел это желание в себе подавить, называется святым. И человек, отказывающийся от некашерной пищи, тоже называется святым.

Законы о запрещенной пище и запрещенных половых отношениях Рамбам так и называет: исурей-кдуша — «запреты ради святости».

В этой главе много говорится о святости во взаимоотношениях между людьми. Святость, оказывается, состоит в том, чтобы оставлять для бедных край поля, сада и виноградника (то есть не снимать с него урожай), не подбирать опавшие в поле и на винограднике колосья и ягоды, не задерживать выплату заработка наемному работнику, не мстить, не помнить зла и не проклинать, любить ближнего как себя, не говорить о людях дурно и не сплетничать, и еще во многом другом.

Раби Авраам-Биньямин Рабинович

из книги рава Ицхака Зильбера «Чтобы ты остался евреем»

Я осел в Ташкенте, но не мог там прописаться, так как не был выписан из Казани. Вначале, как я и предполагал, меня приютил раби Авраам-Биньямин Рабинович, большой талмид-хахам. Какое-то время он был тайным бесплатным раввином в Ташкенте.

Раби Авром предоставил мне ночлег, хотя жена у него была учительница английского языка, а к преподавателям, как вы могли убедиться на моем примере, предъявлялись очень серьезные идеологические требования. В любом случае нужна была немалая смелость, чтобы впустить в дом человека, преследуемого властями, а уж в этом — особенно.

Что еще сказать про раби Аврома? Он весь в такой детали: когда я уже перевез в Ташкент семью и жена родила, раби каждый день приносил ей молоко. Он умер через месяц после рождения моей дочери Хавы.

Я старался приходить к нему со своей едой (такая у меня привычка): буханкой хлеба и банкой консервов. А он всегда смеялся, что я не доверяю его кашруту: «Фар эм из кошер нор гибротене штейнер» («Для него кашерны только жареные камни»).